Две поучительные МАСКОВские истории:

Дело Зварыкина

1733 год. В Синодальную контору в Москве приходит монах Саровской пустыни Георгий Зварыкин. От роду ему 26 лет; в мире звали его Григорием. Отец его Авраам Никитин, сын Зварыкин, служил в драгунах и убит на службе под Полтавою; а он после смерти отца остался, двух лет, при матери своей, в костромском уезде, в сельце Погорелках. Мать с помощию соседняго дьячка, обучала его грамате, а потом, с помощью пленных шведов, латинскому и немецкому языкам и арифметике. Из матиринскаго дому он уезжал гостить к родственникам своим, чаще всех к дядям, стольнику В.И.Кофтыреву который служил в разных местах, в Обояни, Владимире, Муроме, Гороховеце, и к лейтенанту гвардии Д.С.Кофтыреву, жившему в С.-Петербурге.

В 1724 г. приехал он к В.И.Кафтыреву, в Москву, для приискания места, и раз как-то, на пасхе или на фоминой неделе, шел, задумавшись, по Каменному мосту, через Москву реку. Вдруг его останавливает незнакомый человек. «О чем ты задумался? Ты, кажется, нездоров?» Зварыкин, вместо ответа, спросил у него: кто ты такой? «Я мельник адмиральской вотчины», отвечал незнакомец. Зварыкин объяснил ему, что он точно нездоров и показал вред (рану) на голове, за ухом, но прибавил, что он лечится и берет лекарства из аптеки. «С аптекой не выличишься, сказал незнакомец. А вот я знаю такого человека, который только присыплет травкой и все как рукой снимет». После этих слов Григорий и пошел с мельником за Москву реку. Мельник привел его к слепому старику, который, осмотрев веред, присыпал его толченой травой, а сверху положил пластырь. Зварыкин дал ему за это денег, что-то меньше рубля. Спустя с неделю, веред его стал заживать. Григорий опять пошел к старику поблагодарить его. Старик спросил: «здешний ты, или приезжий?» Григорий отвечал приезжий из Костромы; живу у дяди и приискиваю местечка. «Хочешь ли, чтоб до тебя люди были добры?» Как не хотеть. «Возмижь ты этот мешечек с кореньями, и носи его на шнурке, где крест носишь».

Дядя нашел ему место у графа Сантия, по письменной части и для изучения геральдики. Когда граф уехал в С.-Петербург, то велел и ему приезжать а собой.

Перед отъездом, Зварыкин зашел опять к слепому старику и сказал ему, что собирается в Петербург, а от кореньев пока мало пользы. «На это я скажу тебе вот что, отвечал старик: коли ты едешь в С.-Петербург, то коренье схорони здесь; а как приедешь в С.-Петербург, то выди ты ночью на первый перекресток один и скажи влух: хочу идти к немчину Вейцу. Как только ты проговоришь это, тотчас явятся к тебе двое и отведут к Вейцу, а Вейц сделает тебе все, чего ты захочешь».

Продолжение см. тут http://ekislova.ru/18thcentury/pesonalia/faust

Лубок "Шут ФАРНОС верхом на свинье", XVIII в.

Тридцать лет спустя, в той же МАСКВЕ-МАТУШКЕ...

Торжествующая Минерва

Грандиозный красочный маскарад в Москве, состоявшийся на масленичной неделе 1763 г. и приуроченный к торжествам в честь коронации Екатерины II (коронация состоялась в осеннее равноденствие 1762 г. - И.).

Праздник

30 января 1763 г. около десяти утра маскарад начал свое движение по московским улицам, собираясь на поле, пред Аннинским дворцом или Головинским, против Немецкой слободы, за Яузою, и шел чрез всю слободу, Басманную и возвращался по Старой Басманной через Елохов и Салтыков мосты, к зимним горам, иллюминованным разноцветными фонарями.

Праздничное действие повторялось трижды, каждый раз продолжаясь по нескольку часов, и его смогла увидеть буквально весь город.

Основу праздничного действа составила процессия, состоящая из двухсот огромных колесниц – платформ с запряженными в них волами (от двенадцати до двадцати четырех в каждой), на которых демонстрировались живые картины, выступали хоры и оркестры. По сценарию данное шествие являло десять композиций, каждая из которых имела свою тему. Первые девять из них представляли аллегорическое и прямое осуждение общественных и человеческих пороков.

«Шествие пороков»

Первым героем, открывавшим праздничное действие, был Момус, древнегреческий бог насмешки и порицания, радовавшийся при обнаружении в каком-нибудь из богов или людей тот или иной изъян. Знаком, который призван был олицетворять этого пересмешника, были куклы и колокольчики с надписью «Упражнения малоумных». Движение колоны Момуса включало в себя шествие хора комической музыки вместе с большими литаврами, флейтщиков и барабанщиков в кольчугах, театра с кукольниками, двенадцати человек на деревянных конях с погремушками. Другими персонажами шествия были Родомонт; Забияка; Храбрый Дурак, за которым следовал паж, поддерживая его за косу; Панталон–пустохваст в портшезе, который несли четыре человека и его служители, одетые в потешное платье; служители глупого педанта, одетые скарамушами (по имени персонажа итальянской комедии дель арте Скарачучча, хвастливого, лживого, но при этом очень трусливого вояки-задиры); книгохранительница безумного враля; далее шли дикари с ассистентами, а за ними несли место для арлекина. Замыкали данную группу двенадцать человек в шутовском платье с дудками и погремушками, сопровождающие двух человек, которые вели быка с приделанными на груди рогами, на этом быке сидел человек с оконницей на груди и держал модель кругом вертящегося дома.

Подробнее см. тут http://homofestivus.ru/minerva.html

Повержение пороков и Золотой век

Рубеж двух частей маскарада – комической и торжественной, был обозначен композицией, во время которой Вулкан (в окружении кузнецов с инструментами) вместе с циклопами на горе Этна ковал громовые стрелы и поражал прошедшие ранее пороки.

Последнее, десятое отделение представляло собой самую торжественную и великолепную часть маскарада. Оно открывалось прохождением колесницы Юпитера-громовержца в сопровождении хора пастухов с флейтами и пастушек, а также отроков с оливковыми ветвями, прославляющими дни золотого века и пришествие Астреи на землю. Далее следовали актеры в золотых одеждах, изображавшие двадцать четыре часа, и золотая колесница самой Астреи в окружении стихотворцев, призывающих мир и счастье на землю. После появлялся целый Парнас с музами и колесница для Аполлона. В другой группе земледельцы с сельскохозяйственными орудиями несли мир в облаках, сжигающий военные орудия.

Центральная сцена была посвящена Торжествующей Минерве. Хор отроков в белых одеждах с зеленеющими ветвями и венками на головах предшествовал колеснице этой богини. Ее спутниками были персонажи, олицетворявшие различные добродетели, науки и художества, герои, прославленные историей, законодатели и философы.

Маскарадное шествие завершалось горой Дианы, озаренною лучезарными светилами.

- Маленький дракон-опекун. С «Колесницы Минервы», Франция

Драконы-опекуны – обожающие повеселиться создания, любят музыку и танцы.

Отредактировано Иванка (2014-03-06 16:13:04)

«Тут начиналась сказка, начиналась побаска от сивки и от бурки, и от курицы виноходки, от зимняка поросенка наступчатого».

Сия приБАУТКА тож со смыслом.

http://www.hamovnik.ru/wiki/l/1057/
Лужники

Лужники — московский топоним, связанный с несколькими местностями; в настоящее время обозначает юго-западную часть района Хамовники.

Граница строго не определена, иногда её проводят по малому кольцу Московской железной дороги и Третьему транспортному кольцу. Зелёный район с низкой плотностью застройки. Территория между Москвой-рекой и железной дорогой не имеет населения, жилые дома располагаются лишь по другую сторону дороги.

Обычно, говоря о первом упоминании нынешних Лужников, ссылаются на духовную грамоту князя Юрия Васильевича 1472 года, где фигурирует «селце Семчинское и з дворы з городскими и с Лужниковым»; однако в ней, скорее всего, речь идет про другие Лужники, которые фигурируют и в описании событий 1612 года: «Августа ж в 23 день … пойде гетман прямо ко граду … Князь Дмитрий же Трубецкой, вышед против его, ста от Москвы реки от Лужников, а князь Дмитрий Пожарской от своей страны ста у Москвы реки, у церкви Ильи пророка, рекомого Обыденного». Позже, в XVII—XIX вв., эти Лужники упоминаются как Малые Крымские («Малые Лужники, что у Крымского броду», между Крымским мостом и Якиманкой).

Крымские Лужники, вероятно, связаны с Великим лугом. Впервые «у города луг Великий за рекою» упомянут в духовной Дмитрия Донского в 1389, и в дальнейшем неизменно фигурирует в духовных грамотах московских государей (в 1406 году в первой духовной Василия I как «луг Великий противу города за рекой»); .

К нач. XVII в. Великий луг вследствие застройки распался на части — западная стала именоваться Крымским лугом (от Крымского двора до Андреевского монастыря), после чего и слобода получила название Крымские Лужники. В восточной части бывшего Великого луга (в 1604 упомянута как «Меньшой луг» вблизи Симонова монастыря) возникла слобода Большие Лужники, она же Лужницкая слобода (упом. с 1619, название слободы сохраняла Лужницкая улица, ныне улица Бахрушина). В сер. XVII века дворцовая слобода Большие Лужники упоминается с указанием «что под Симоновым» (1633) и «из-под Симонова» (1658).

Местность же, которую ныне называют Лужниками, прежде называлась Лужники Малые Новодевичьи (стало быть, в "старых" Лужниках на ЯГИманке С-ТАРА-ДЕВИЧЬИ - И.) а при первом упоминании, в 1638 году, — слобода Малые Лужники под Новым Девичьим монастырем. В 1654 жители Лужников начали строить близ берега деревянную ц. Иоанна Златоуста и построили «до верхнего помосту; и волею божиею стало быть моровое поветрие», недостроенную церковь «свезли в кузнецкую слободу».

Название Лужники обычно связывают с «низменной луговой местностью, затопляемой в половодье» (у Даля такое значение не зафиксировано, указано лишь диалектное рязанское «более обширное мокрое место, мочажинник»). Но тогда название должно было иметь существенно большее распространение, а не ограничиваться тремя слободами.

Название Лужники относилось первоначально не к местностям, а именно к слободам, что дает основание предположить связь названия с родом занятий жителей. В XVII в. упоминается профессия лужник: так, в расходных книгах имеются записи: в 1606 «колоднику лужнику Нечайку Федорову на корм на 3 дни по 2 деньги на день»; в 1614 «Лужнику Ламаке Казаринову за сажень болшую дров и с провозом 3 руб. 16 ал. 4 д.». Лужник Бориско упоминается в «Розыскных делах о Федоре Шакловитом и его сообщниках», в рязанских платежных книгах 1594-97 гг. упоминается лавка лужника Офонки Иванова.

Некоторые авторы утверждают, что лужниками называли лудильщиков, хотя источники и словари не дают для этого никаких оснований. Сомнительно, чтобы в XVI—XVII вв. вообще существовала такая самостоятельная профессия (не говоря уж о том, чтобы ее представители образовывали отдельные слободы). Лужением занимались котельники (медные мастера).

Следует обратить внимание на местонахождение всех московских Лужников: слободы эти располагались при дворцовых (государевых) лугах. Видимо, лужниками называли тех, кто на них работал, занимался выпасом лошадей, возможно, также и заготовкой сена. (почему-то вспомнился царский конюх из "Конька-горбунка", см. также СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ - И.)

Вероятно, не случайно и соседство Крымских Лужников с государевыми конюшнями на Остоженке (по другую сторону Москвы-реки, за Крымским бродом), а Новодевичьих Лужников — с Запасными государевыми конюшнями у Пометного Вражка. М.Александровский указывает, что в ц. Троицы в Больших Лужниках «сохранялась икона Предтечи, помеченная 1589 г. с именем Лужника (служащего при лугах) Ивана Леонтьева».

http://www.vidania.ru/temple/temple_mos … echye.html
Замоскворечье (в древности — Заречье) как территориальное понятие упоминается в документах с 1365 года. Но освоение этой обширной местности, лежащей в излучине Москвы-реки, началось много раньше. Первые селения Заречья возникали вдоль берега реки и сухопутных дорог, соединявших Москву с древними городами и сходившихся у брода под Боровицким холмом и у переправы, находившейся при слиянии рек Москвы и Яузы. Улицы, расположенные в Замоскворечье, в основном сохранили первоначальный рисунок древних путей. Большая Ордынка, Пятницкая, Новокузнецкая улицы, — производные развития Большого посада и Московского Кремля: передвигался торг и пристань, передвигалась переправа через Москву-реку, а с ней возникали новые магистрали от главного торга в Заречье. Но проторенные ранее пути не исчезали, а становились дублерами вновь возникавших.

В XV веке, судя по летописным данным, берега Москвы-реки, за исключением Великого луга, были плотно заселенными, благодаря древнему московскому торгу, захватившему часть заречной территории.

Большой Москворецкий мост через Москву-реку расположен недалеко от Спасских ворот Кремля, соединяет Красную площадь и улицу Варварку с улицей Большая Ордынка. На месте современного в конце XV века находился ЖИВОЙ мост.

http://www.philatelic-club.ru/forum/18-57-1
Большой Москворецкий мост

(зачёркнуто в тексте мною. - МЧ)

Ставший привычным продолжением Красной площади и Васильевского спуска, главная деталь всех открыточных видов Кремля и храма Василия Блаженного Большой Москворецкий мост появился в своем нынешнем виде в 1938 году, а вот до этого...

Долгое время в Москве не строилось постоянных мостов, и дело было вовсе не в отсутствии навыков, подходящих стройматериалов или необходимости: постоянная опасность военных нападений татар, которые приходили с юга со стороны Замоскворечья, где сама река долгое время служила естественной преградой, не давали возможности навести постоянную переправу. Да и вообще в России в то время постоянных мостов в нашем понимании практически не было.
Описание путешествий Зиги Герберштейна в Московию, которые он совершил в начале 16 века больше похоже на фильм-катастрофу и одна из причин тому -- переправы через зимние реки и болота (надо заметить: он, как цесарский посланник, путешествовал при активном содействии местных властей и населения). Какова была судьба пришельцев, которым это население противодействовало, мы знаем. Путешествия же тогда совершали по большей части зимой, так как переправляться через многочисленные крупные реки летом оказывалось еще сложнее.

Через Москву-реку было несколько бродов, один из них – Крымский, названный так из за степных налетчиков с одноименного курорта. (полная чушь! КРЫМский то же что и КРОМский, КРЕМЛЬ это КРОМ (ср. с у-кром-ный. - МЧ)
Вот такой вид Крымского брода с видом на Большой Каменный мост мы видим на картине Саврасова:

Поэтому первые мосты на Москве реке долгое время делались наплавными и устраивались в низменных местах, что бы быстро убрать их при опасности нападения, ледохода и для пропуска судов. Вот такой «живой мост» из связанных бревен в виде плота существовал с 1498 года, он находился напротив Водяных ворот Китай-города на пути, соединявшем Тверскую дорогу с Серпуховской и вел на юг.

Москворецкий «живой» — наплавной мост. Гравюра Пикара XVII в. (Фототека ГНИМА им. Щусева)

«На реке Москве несколько мостов, большая часть которых утверждена на деревянных сваях. Мост вблизи Кремля, насупротив ворот второй городской стены, возбуждает большое удивление: он ровный, сделан из больших деревянных брусьев, пригнанных один к другому и связанных толстыми веревками из липовой коры, концы коих прикреплены к башням и к противоположному берегу реки. Когда вода прибывает, мост поднимается, потому что держится не на столбах, а состоит из досок, лежащих на воде, а когда вода убывает, опускается и мост. Когда подъезжает судно с припасами для дворца из областей Казанской и Астраханской, с Волги, из Нижнего, из Коломны и тех областей, через которые протекает эта река, ибо она течет по направлению к ним, когда подходят на судне к мостам, утвержденным на сваях, то снижают его мачту и проводят судно под одним из пролетов; когда же подходят к упомянутому мосту, то одну из связанных частей его освобождают от веревок и отводят ее с пути судна, а когда оно пройдет к стороне Кремля, снова приводят ту часть моста на ее место. Здесь всегда стоит множество судов, которые привозят в Москву всякого рода припасы.
На этом мосту есть лавки, где происходит бойкая торговля; на нем большое движение; мы постоянно ходим туда на прогулку. По этому мосту идет путь в Калугу, Путивль, а так же в Смоленск и в страну ляхов; по нему беспрерывно движутся взад и вперед войска.», -- вот такое образное описание дал путешественник Павел Алеппский, посетивший Россию уже при Алексее Михайловиче. Кроме Москворецкого «живые» мосты, причаленные к берегам, наводились в других местах Москвы-реки: на месте Новоспасского моста, Крымского и Дорогомиловского. Таким этот мост в царствование Петра застал голландский гравер Питер Пикар, на его гравюре изображено сразу два главных московских моста: Каменный и Москворецкий (справа):

Подпись: Вид из Замоскворечья между Каменным и Живым мостом к Полудню

В 1789 был построен, наконец, постоянный деревянный свайный мост.
А в 1829-1833 гг. инженер Петр Яковлевич де Витте провел реконструкцию обоих Москворецких мостов: Большого через Москву-реку и Малого через Водоотводный канал. Для Большого моста он возвел каменные быки, на которые опирались деревянные арочные пролеты по 28 метров. Тогда в Москве уже были построены каменные набережные: Москворецкая, Софийская, Кремлевская, Раушская. Стенки набережных были облицованы татаровским камнем и венчались карнизом в виде вала, наверху были решетки с каменными тумбами. С набережной к реке вели сходы и спуски для лошадей и повозок. Чтобы не стеснять русла, их сделали заглубленными в тело набережных.

Именно этот вид мы видим на картине Луи Бушебуа, написанной в середине 19 века.

В 1870 деревянные арки сгорели, а в 1872 — инженером В.К.Шпейром установлены металлические пролеты.
Они и попали на картину Коровина «Москворецкий мост», который написал ее судя по всему из окна нынешней гостиницы «Балчуг»,

                                                                                                         
На картинах и открытках начала 20 века мы видим множество зданий на левом берегу реки.

(При строительстве Москворецкого моста заодно произвели зачистку местности возле Кремля - "для проведения парадов и демонстраций", чуть было не снесли храм Покрова, что на Рву (собор Василия блаженного - МЧ)

В ходе масштабной реконструкции Москвы и на Большом Москворецком, как и на Большом Каменном, учитывая их исключительное с архитектурно-видовой точки зрения положение, были созданы панорамные площадки с видом на Кремль, реку и набережные. И сами мосты оказались важнейшими зрительными доминантами, неоднократно попав на почтовые марки.

http://www.domastik.ru/info/moskow_areas/zamoskvoreche/

Гербовая эмблема Замоскворечья есть положенные крестообразно золотые бердыш и кадуцей (Меркуриев жезл) в зеленом поле щита московской формы.
Глава золотая волнистая, обремененная волнистым лазоревым поясом, сопровождаемым снизу волнистой лазоревой нитью.

Изображение на гербовой эмблеме золотых бердыша и кадуцея означает, что Замоскворечье прославилось как в военное, так и в мирное время.

Кадуцей (символ торговли) помещен в гербовую эмблему в знак того, что здесь издавна проходил торг и селилось купечество. В XVII - XIX столетиях эту часть города называли "купеческое Замоскворечье". Замоскворецкое купечество прославилось не только торговлей, но и своим вкладом в промышленность и в русскую культуру.

Бердыш помещен в гербовую эмблему в знак того, что он был одним из основных видов вооружения стрелецких полков, располагавшихся в Замоскворечье. Жители стрелецких слобод участвовали в походах и сражениях русской армии. В начале XVII столетия, в Смутное время, на территории Замоскворечья произошло несколько сражений с польско-литовскими интервентами, способствовавших освобождению Москвы.

Зеленый цвет поля щита отражает и географическое положение района (низменность, затопляемые в прошлом половодьем луга, озерки, болотистый характер местности), и память о большом количестве зелени, отличавшем Замоскворечье от других плотно застроенных частей города (садовнические слободы, обширные сады купеческих владений, широкие сады и палисадники замоскворецкой части Садового кольца и т.д.).

Широкая лазоревая волнообразная полоса во главе щита означает реку Москву, за которой находится район Замоскворечье, а узкая - Водоотводный канал.

Золотой цвет - цвет богатства, благополучия, зеленый символизирует надежду.

История

Историческое Замоскворечье еще в древности делилось на две части: Пятницкую и Якиманскую.

- гербовая эмблема района Якиманка

При советской власти на их месте были созданы два района: Москворецкий и Октябрьский, граница между которыми проходила по улице Б. Ордынка. Ныне западная граница района Замоскворечье, отделяющая его от района Якиманка, проходит с севера на юг по улице Балчуг, участку Кадашевской набережной и Большой Ордынке. Пересекая Садовое кольцо в районе Серпуховской площади, граница следует далее по Коровьему валу, 1-му и 4-му Добрынинским переулкам и Мытной улице. С юга Замоскворечье ограничивают улица Павла Андреева, 1-й Щипковский переулок и Жуков проезд, Летниковская и Кожевническая улицы. От Новоспасского моста на юго-востоке и до Балчуга на северо-западе Замоскворечье омывается водами Москвы-реки, на которую выходят Раушская, Космодамианская и Шлюзовая набережные. Северный и северо-восточный участки района Замоскворечье отделены от основной территории Водоотводным каналом, построенным в конце XVIII века для защиты от наводнений, и образует остров.

История Замоскворечья ведет свое начало с XIII века, когда вдоль дороги, ведущей от Кремля в Золотую орду, начали селиться люди: как русские, так и выходцы из Орды. О древности этих поселений говорит уже название старейшей церкви Замоскворечья «Иоанна Предтечи, что под Бором», впервые поставленной еще тогда, когда кремлевская гора была покрыта бором, т.е. в начале исторической жизни столицы. В XIII-XIV веках на территории Москвы к югу от Кремля находились заливные луга, болота, перелески и несколько небольших озер, о существовании которых нам напоминают Озерковская набережная и Озерковский переулок.

Замоскворечье долго носило характер предместья: «сельский» колорит в планировке и застройке сохранялся здесь дольше, чем в других частях Москвы, прилегавших к Кремлю. Первые селения Заречья возникали вдоль берега реки и сухопутных дорог, соединявших Москву с южными и юго-восточными городами и сходившихся у брода (западнее Всехсвятского, впоследствии Большого Каменного моста) под Боровицким холмом. Магистрали, расположенные в восточной части Замоскворечья в закрепленные в существующей планировке улицами Большой Ордынкой, Пятницкой, Новокузнецкой.

На карте Москвы первых лет XVII столетия (приводится её фрагмент) показано уже и Замоскворечье с многочисленными домами горожан и с большим садом на месте Великого луга

Первое упоминание о местности под названием «Заречье» в летописи относится к 1365 г. Тогда под «Заречьем» понималась узкая полоса земли прямо напротив Кремля, которая стала заселяться раньше всего. XIII-XIV вв. под Заречьем понималась узкая полоска земли прямо против Кремля, которая стала заселяться раньше всего. Со времен Великого князя Василия Дмитриевича – сына Дмитрия Донского – здесь находились княжеские, а затем (до 1701 г.) царские сады, давшие этой территории имя Садовники, дошедшее до нашего времени в названиях набережной, улицы, проезда и переулка. Хотя Замоскворечье как определенное территориальное понятие появляется в документах с 1365 г., освоение этой обширной равнины, лежащей в излучине Москвы-реки, началось много раньше. Спокойный рельеф Заречья с редкими островками леса, заливными лугами, цепью небольших озер и болот, ежегодно пополняемых половодьем на месте старицы (старое русло Москвы-реки, совпадающее с водоотводным каналом), определяли специфику заселения, хозяйственного использования и обороны заречных территорий в момент становления города. В XIII-XIV веках на территории суть производные развития Большого посада и Кремля к востоку: передвигался торг и пристань, передвигалась переправа через Москву-реку, а с ней перемещалось и начало магистрали от главного торга в Заречье. Но проторенные ранее пути не исчезали совсем, становясь дублерами вновь возникавших трасс, одновременно выполняя назначение внутрислободских и межслободских связей.

Наиболее стабильной оказалась планировочная структура территории, лежащей теперь между Москвой-рекой и Водоотводным каналом. Планировочная обособленность этой части города – следствие ее островного положения между основным руслом Москвы-реки и старицей.

Поначалу слободы не имели улиц и переулков – внутренние связи осуществлялись берегом реки, по кромке болота-старицы и вдоль дренажных рвов и канав («ровушек»), прорытых к реке. Последних в приречной части было множество – «ровушки» в какой-то мере помогали жителям слобод бороться с паводком и болотами. К XIV в. вся эта территория принадлежала уже великому князю, в отличие от земель за старицей, где были и боярские и монастырские села. Среди сел, положивших начало заселению более дальних территорий Заречья, одним из древнейших является возникшее в XIII-XIV вв. дворцовое село Кадашево (район современных Кадашевских набережной и переулков), впервые упомянутое в духовной грамоте Ивана III 1504 г. (В названии села некоторые исследователи усматривают связь с профессией его первых жителей, изготовлявших бочки (кади, кадки) для дворцового обихода; другие производят этот топоним от древнетюркского слова «кадаш» - член общины).

В XV в. берега Москвы-реки, за исключением Великого луга (юго-восточная часть Заречья), оказалась плотно заселенными. У Всехсвятского (Большого Каменного) моста на северном берегу располагался древний московский торг, захвативший и часть заречной территории, хотя к концу XV в. он уже теряет свое былое значение (основная торговля сосредоточилась на Большом посаде, близ будущей Красной площади).

Напротив Кремля появился Государев сад. Для его обслуживания вдоль Москвы-реки расселились три слободы дворцовых садовников: Верхние, Средние и Нижние. Южнее старицы Москвы-реки (водоотводного канала) находились большая Кадашевская слобода, образовавшаяся на основе дворцового села (здесь уже жили дворцовые ткачи) и слобода овчинников с патрональной церковью Михаила Архангела. Еще дальше к югу между современными Новокузнецкой и Якиманкой, размещались слободы, обслуживавшие торговые дороги: несколько слобод толмачей (переводчиков) и ордынцев. На окраине Заречья оседали казанские и ногайские торговцы, постоянно торговавшие с Москвой, которые образовали Татарскую слободу (впоследствии – Татарские улица и переулок; теперь, соответственно – Большая Татарская и восточная часть Климентовского пер.). Поселения перемежались полями и лугами, о чем напоминают названия улицы Полянки, Лужниковской улицы (ул. Бахрушина) и др., свидетельствует наименование - ныне одной из самых центральных улиц Москвы – Балчуг, возникшей в конце XIV века, на которую выходили главные ворота государева сада. Чтобы предотвратить наводнения, старицу Москвы-реки соединили рвами (ровушками) с основным руслом реки. Отсюда возникло название Раушской (т.е. Ровушской) набережной. Низменное Замоскворечье подвергалось регулярным и порой катастрофическим наводнениям.

По мере роста могущества Великого Княжества Московского все реже становились вражеские нашествия, и все более активно заселялось Замоскворечье. Именно с ним одна из легенд связывает окончательное освобождение страны от татаро-монгольского ига. В местности, позднее названной «Болвановка» или «Болвановье», великий князь Иван III встретил послов золотоордынского хана Ахмата и отказался платить ему дань.

На рубеже XV-XVI вв. с постройкой Кремлевских стен, стабилизацией границ крепости и места переправы – «живого» (впоследствии Б. Москворецкого) моста – утвердилось начало существующей Пятницкой улицы. (эта переправа к святилищу Макоши существовала с глубокой древности - МС). В ту пору это был кратчайший путь от моста до небольшого торга с церковью, впоследствии давшей улице имя. Пятницкий храм был центром Ленивки – Ленивого торжка, где торговали с возов. До конца XVIII в. все подводящие к нему улицы в ближайших своих отрезках считались «Ленивскими», в том числе и Пятницкая – «Ленивская большая мостовая», главнейшая из магистралей Заречья. От торжка естественным тогда продолжением магистрали была трасса нынешней Новокузнецкой, издавна закрепившей путь на Коломну и Рязань. Восточнее этой магистрали, дублируя ее, к «живому» мосту в районе Балчуга выходила главная улица Татарской слободы (Большая Татарская ул.).

Следующий XVI век внес в структуру Замоскворечья новую черту – возникновение широкой сети военных поселений. В 1535 г. в Заречье поселили отряд «пищальников», выведенных из Пскова. Иван Грозный с 1550 г. основал в Замоскворечье целую полосу стрелецких слобод вдоль нынешнего Климентовского переулка. Опорой этой защитной цепи служил Климентовский городок – острожек – укрепление (вблизи стоящей поныне церкви Климента на Пятницкой), существовавшее еще в начале XVII в. Присутствие стрельцов намного повысило безопасность Замоскворечья. Вплоть до середины XVII в. заселение Замоскворечья имело преимущественно военный характер, в связи с чем этот район часто именовали Стрелецкой слободой.

Вдоль южной границы тогдашнего Заречья располагалась вторая цепь укрепленных точек, защищавших главные пути, ведущие к цитадели. Но поскольку до конца XVI в. Замоскворечье не имело оборонительной стены, а защищать огромное пространство перед Кремлем было необходимо, основную оборонительную роль здесь играли передвижные крепости – «гуляй-города» или «обозы». «Обозы» имели большой штат военной прислуги и наряды пушкарей. Огромная стрелецкая слобода не обходилась без «обозов» и «обозного» снаряжения: деревянных щитов, из которых составлялись укрытия, и пушек. К концу XVI в. здесь существовала своеобразная «база» передвижных крепостей, в случае опасности защищавших Москву с юго-запада. Мобильностью этих крепостей и близостью их расположения к Крымскому броду (ныне Крымский мост) объясняется успешная оборона Москвы в 1591 г. и разгром орды Казы-Гирея.

Для средневековой столицы эта часть города – одна из наиболее новых, включенных в городскую среду практически лишь с возведением Скородома. Еще в конце XVI в. характером застройки она резко отличалась от кварталов в центральных районах столицы. Район Замоскворечья с Кадашевской слободой в центре выглядел в ту пору как единый, кажущийся довольной бесформенным жилой массив с множеством «белых пятен» на месте всполий и болот. На ранней стадии развития города эти поля и луга были необходимы княжеской резиденции и населению слобод для выпаса скота.

Возведенные из кирпича средние, Серпуховские, а также Фроловские (Лужнецкие, Зацепские) ворота и мосты – Каменный Всехсвятский (1686-1693) на месте древнейшей переправы (брода), деревянный Козьмодемьянский (Гилдянский) мост-плотина через старицу Москвы-реки, расположенный в одном направлении с Каменным (там, где теперь Малый Каменный мост), и «живой» - наплавной (впоследствии Б. Москворецкий) мост, соединявший торг с Заречьем, удерживали и корректировали трассы главных замоскворецких улиц.

В XVII веке Заречье уже имело свое постоянное население, в котором различалось три главных элемента. Прежде всего, это были жители слобод, по роду своих занятий связанные с обеспечением царского двора. Почти напротив Кремля находились царские сады и Садовническая слобода. К югу от нее появилась Овчинная слобода, обитатели которой поставляли овчину и шерсть для дворца. Далее располагалась Кузнечная слобода, оставившая о себе память в Новокузнецкой улице и двух Новокузнецких переулках. Еще южнее, неподалеку от Земляного вала поселились работники Монетного двора. Ныне на месте былого проживания «монетных дел мастеров» находятся целых шесть Монетчиковых переулков. Наконец, позже всех и уже за пределами Земляного вала на берегах Москвы-реки возникла слобода кожевников. К западу от нее расположилась Коломенская ямская слобода, жители которой занимались ямским возом в Коломну.

Другим компонентом населения Замоскворечья становятся посадские люди-купцы. По мере роста московской торговли они все чаще переселяются в Замоскворечье, оставляя в Китай-городе свои лавки. Наконец, важное место заняли стрельцы. Помимо чисто военной службы они выполняли полицейские и караульные обязанности, а также привлекались к тушению столь частых в ту эпоху пожаров. В мирной жизни многие стрельцы занимались и торговлей.

Первый период – XII-XIV вв. Вначале заселяются прибрежные территории близ древнейших коммуникаций, узел которых – возле брода в устье Неглинной. В первой половине XIV столетия устанавливается связь с Большим посадом через наплавной («живой») мост, находившийся тогда «против трубы» (западнее Петровской башни Кремля). К концу XIV в. за счет развития великокняжеских и боярских сел и слобод уплотняется население северо-западной и северной части Заречья. Образуются местные торги и коммуникации, тяготеющие к древним торгам и переправам. От первого «живого» моста определился начальный отрезок нынешней Большой Ордынки, закрепилась особо важная тогда торгово-дипломатическая функция дорог, проходивших по восточной части Заречья и соединявших Москву с Ордой. Основное население вдоль них составляли «ордынцы» и «толмачи». Второй период – XV-XVI вв. Для него главные события – возведение новых стен Кремля (1485-1495) и Китай-города (1535-1538). Возникновение Государева сада (конец XV в.) повлекло заселение приречной полосы тремя Садовническими слободами, полукольцом охватившими древнейшие села и слободы Заречья (Кадаши, Овчинники, Голутвино, Ордынцы, Кузнецы, Конюхи) и отделенными от них болотистой старицей Москвы-реки.

К концу XV – началу XVI в. относится окончательное формирование Пятницкой улицы и закрепление за ней роли важной торговой магистрали Замоскворечья. Это связано с постройкой существующих стен Кремля и возведением укреплений Китай-города, когда «живой» мост продвинулся вниз по течению и был передвинут к Москворецким воротам Китайгородской стены. С той поры дорога к мосту стала активно обживаться. Так сформировался начальный отрезок Пятницкой улицы, которая в тот период начиналась непосредственно от Москворецкого моста и включала в себя Балчуг, хотя больших дворов там не стояло, так как место было заболоченным. В середине XVI в. улица оканчивалась у Климентовского городка, а далее шли два пути – по трассам современных Новокузнецкой и Большой Татарской улиц, дублируя ордынские направления. Основой улицы стал отрезок юго-восточной (ордынской) трассы, традиционно связавшей главный московский торг с одним из замоскворецких торжков, который по способу торговли – с возов – назывался Ленивым. Подобные торжки известны с глубокой древности и возникали, как правило, у границы заселенной территории, «на всполье», при дороге, где был простор для скопления множества телег.

Так случилось и в Заречье: Ленивый Торжок образовался на свободной территории. Это подтверждается тем, что к названию разобранного в 1934 г. храма Параскевы Пятницы, обозначавшего центр древнего торга, прибавлялось топонимическое уточнение «Проща» – то есть место расставания, прощания, околица. По Торжку и улица получала название «Ленивка» (так прежде называлось и начало нынешней Волхонки, где располагался занеглименский Ленивый Торжок).

Топонимы «Ленивый Торжок», «Ленивка», относящиеся к отрезку Пятницкой улицы от ее теперешнего начала до Климентовского переулка, активно употребляемые еще в XVIII в., безусловно, древнейшего происхождения и продержались в Москве несколько столетий. Название улицы «Ленивка» долгое время было синонимом Пятницкой; другое ее название – Хорошая улица - также встречается в документах XVII в. Эти топонимы могли возникнуть очень рано – возможно, в XIV в., в период возвышения Москвы.
Еще в середине XVIII в. в документах встречается давнее название Новокузнецкой улицы – Ленивка. В то время и позднее «Ленивкой» принято было называть весь ареал перекрестка Пятницкой и Климентовского переулка с подходящими к нему улицами. Это подтверждает наличие здесь в древности торга «на крестце», уточняет его характер («Ленивый Торжок») и указывает прежнее направление Пятницкой улицы к Зацепе, то есть к Фроловским воротам Скородома. (Слово ЛЕНИВЫЙ состоит в связи с ЛЕЖНИВЫЙ, ср. с ЛУЖНИКИ - МЧ).

Древние юго-восточные дороги Замоскворечья в течение XVI-XVII вв. постепенно превращались в улицы – современную Новокузнецкую и Большую Татарскую. Последняя, проложенная в обход Торжка у Пятницкой церкви, прежде, видимо, пересекала нынешний Большой Овчинниковский переулок и выходила к берегу старицы примерно западным коленом существующего Среднего Овчинниковского переулка, отсюда поворачивала на «живой» мост.

Примыкавшие к этим улицам первоначальные поселения, из которых древнейшими были, видимо, Овчинники, разрастались и, сомкнувшись, окончательно утратили былую обособленность. Упомянутая слобода с самого начала являлась дворцовой, каковой она числится в документах первой трети XVII в., правда – уже как «конюшенная Овчинная слобода».

Против Татарской слободы, по другую сторону современной Новокузнецкой улицы, стояли дворы и мастерские кузнецов. Между ними вклинивались толмачи, жившие в районе Старого Толмачевского переулка (ранее – Никитский, по стоявшей здесь церкви Никиты). По мере развития слобод к югу возле Скородома выделились Монетчики (в районе существующих Новокузнецкой и Монетчиковских пер.).

Необходимость обороны все плотнее заселяемого Заречья при отсутствии стен вызвало интенсивное размещение вдоль окраин военных слобод. К концу XVI в. военизация Заречья привела к тому, что оно стало именоваться Стрелецкой слободой. Особая оборонная роль четвертой части Москвы была подчеркнута тем, что плацдарм построенного в 1591 г. Скородома по внешней линии имел здесь бревенчатое укрепление в тремя проездами соответственно воротам.

Возведение Скородома изменило положение Замоскворечья в структуре города. Почти полностью исчезли неосвоенные территории. В пределах Земляного города постепенно исчезали «всполья»; интенсивно росла плотность застройки, приобретавшей городской характер; в строительстве обозначились «городские» (в их новом понимании) приемы. Спервых десятилетий XVII в. в Нижних Садовниках, застроенных плотнее других слобод, параллельно реке проложилась обходная дорога, вскоре превратившаяся в улицу, названную Садовнической. В это же время постепенно застраивается территория Государева сада. Остатки его погибли в пожаре 1701 г. С тех пор наименование слобод – в большой степени дань традиции.

Разделение в 1731 г. Замоскворечья на две «команды», когда «пограничной» улицей стала Ордынка, закрепляет за Пятницкой улицей уже сложившееся представление о ней как о главной магистрали восточной половины района. Эта часть Заречья вскоре стала именоваться «Пятницкой», что было введено в официальный обиход при учреждении полицейских «частей» города. Формирование существующей трассы Пятницкой улицы, ее продолжения до Серпуховских ворот и превращение в одну из главных магистралей Замоскворечья произошло в течение XVII столетия, когда разоренное после Смутного времени и выгоревшее Замоскворечье стало застраиваться почти заново. При этом средняя его часть претерпела серьезные планировочные изменения. Важное значение этой магистрали подтверждается большим количеством каменных зданий, поставленных в XVII в. во владениях, расположенных вдоль Пятницкой (Каменные палаты составляют основу существующих домов 6, 10, 13, 15, 30, 31 по Пятницкой и 9 по Черниговскому пер.). И почти все они, по крайней мере в XVIII в., принадлежали богатым купцам.

Проложенная к Серпуховским воротам Пятницкая улица стала главной на восточной половине Заречья, а трассы Большой Татарской и ее дублера – Кузнецкой улицы, тяготевших к Пятницкому рынке как к общественно-торговому центру данной округи, приобретали черты «внутренних», межслободских коммуникаций, какой была здесь, видимо изначально Лужнецкая улица (ныне – ул. Бахрушина).

К концу XVII в. центральное положение в Заречье заняла и Ордынка, воспринимавшаяся как пограничная трасса между двумя частями района, где главными улицами продолжали быть Якиманка и Пятницкая. К середине XVII в. между Пятницкой и Ордынкой находилась Ордынская черная сотня, а южнее – Екатерининская черная слобода.

Таким образом, планировочная структура Замоскворечья окончательно сложилась в XVII в. Большая Ордынка и Пятницкая улицы, начинаясь от Москворецкого моста, шли почти параллельно и сходились у бывших Серпуховских ворот. Далее простирались поля, между которыми, продолжая улицу, шла дорога на Сепухов. Благодаря появлению на месте брода Всехсвятского (Большого Каменного) моста с лавками к концу XVII в. возродилось общегородское значение западных магистралей.

К концу XVII в. Замоскворечье – густо населенный торгово-ремесленный район Москвы, тесно связанный с Государевым двором. В центре его – выделившаяся во второй половине XVII в. наиболее привилегированная Кадашевская слобода с двумя центрами: Государевым Хамовным двором и церковью Воскресения.

Круто изменилась замоскворецкая жизнь со времен петровских реформ. После подавления стрелецкого восстания часть стрельцов была казнена, другие распределены по новым регулярным полкам. Перенесение столицы в Петербург разорвало тесную связь его жителей с царским двором, лишив садовников и овчинников, кузнецов и монетчиков источника существования. Коренным населением этого района остались торговые люди. Территория все более становится сосредоточением типичного московского купечества, представители которого увековечены в пьесах замоскворецкого уроженца драматурга А.Н. Островского, картинах известных русских художников П.А. Федотова, В.Г. Перова, И.М. Прянишникова и др., на которых можно видеть быт и обстановку того времени. Облик провинциального захолустья, долгие годы свойственный Замоскворечью, во многом способствовал формированию репутации старой столицы как «большой деревни».

План регулирования Москвы 1775 г. отразил новый этап развития облика Замоскворечья и усиления значимости этого района в структуре города. Регулирование улиц и проектирование водоотводного канала шло с учетом уже сложившейся планировки. Красные линии внесли незначительные коррективы в конфигурацию улиц, причем слому подлежали только деревянные строения. Каменные здания, выступавшие за новые красные линии, как правило, не трогали, и многие из них дошли до настоящего времени. Водоотводный канал, проложенный в 1783-1786 гг., закрепил естественную границу, издавна отделявшую узкую прибрежную часть от основной территории Заречья.

Вначале XVIII в., когда стрелецкие полки были упразднены, а ремесленники утратили связи с царским двором, переехавшим в Петербург, Замоскворечье приобретает черты захолустья, но ненадолго. Еще при Петре I запустевшие после подавления стрелецкого бунта земли были розданы новым владельцам – преимущественно крупным военным чинам и купечеству (главным образом, поставщикам армии, например суконщикам). К середине столетия здесь по-прежнему много важных для Москвы «публичных зданий и мест». Так, на протяжении XVIII в. в Нижних Садовниках (в конце современной Садовнической ул.) как бы в поддержку «военной» традиции Замоскворечья возникают комплексы старого (1740-1750-е гг.) и нового (1780-1790-е гг.) зданий Кригскомиссариата – учреждения, ведавшего снабжением армии.

Несколько тысяч рабочих Суконного и Монетного дворов и прочих «казенных» предприятий заметно изменили состав населения Заречья. Однако главными застройщиками и владельцами дворов остаются Хованские, Трубецкие, Милославские, Дурново и другие, не менее именитые фамилии. Торговые люди, выросшие из ремесленной среды, крупные и мелкие чиновники также населяли тихие и уютные улицы Замоскворечья.

С середины XVIII в. Замоскворечье интенсивно заселяется купечеством – здесь располагалось их жилье; торговали купцы в Зарядье. Среди купцов было много миллионеров-«компанейщиков», каким, например, являлся Козьма Матвеев, владелец нескольких дворов как в центре города, так и в Замоскворечье, где на его средства была воздвигнута церковь Климента на Пятницкой. Почти напротив нее, в здании бывшей Пятницкой части, сохранились когда-то принадлежавшие Матвееву палаты. Но и дворяне по-прежнему имели усадьбы в Замоскворечье и строили в них взамен деревянных каменные дома, иногда – дворцового типа. Здесь, в Заречье, где было сосредоточено также несколько крупных казенных зданий, общее число каменных строений уже к середине XVIII в. почти достигало их числа во всех остальных частях Земляного города.

Не теряя своего уютного вида и обилия зелени, Замоскворечье к концу XVIII в. перестает быть только «полисадником» Кремля – оно становится крупным архитектурным компонентом центра Москвы, что не замедлило сказаться на облике его перестраиваемых и вновь возводимых зданий. Но традиционно невысокие дома (в два-три этажа – жилые, в один – хозяйственные), большие приусадебные участки оставались в ту пору отличительной особенностью замоскворецких владений. Преобладала деревянная застройка, однако количество каменных домов либо смешанных (где нижний сводчатый этаж часто – нежилой) с течением времени увеличивалось.

Замоскворечье конца XVIII – первой половины XIX века – это огромные кварталы, сплошь застроенные мещанскими и купеческими домами и живописно разбросанными за счет пожертвований купечества что селенг в составе населения Замоскворечья того времени. О характере Замоскворечья середины прошлого века можно судить по словам Белинского: «Там окна занавешены занавесками, ворота – на запор, при ударе в них раздается сердитый лай цепной собаки, все мертво или, лучше сказать, сонно: дом или домишко похож на крепость, приготовившуюся выдержать долговременную осаду». Облик провинциального захолустья, который долгие годы был свойственен Замоскворечью, во многом способствовал репутации старой столицы как «большой деревни».

Отредактировано Иванка (2014-03-12 02:16:16)

Сва, очченно тебе благодарна за поддержку и развитие скоморошье-арлекинской темы, а ведь ты её ещё когдаааа поднимала, но Иванка ведь Жирафа-ха... Если бы не любовь к ОЛЕНЯМ с детства, то и по сей день бы облака рожками подпирала... Но ведь что-то толкнуло Иванку в бок начать КОМЕДИЮ МАСОК 

Кто ищет, тот всегда найдёт! Да и как не искать тому, кто живёт всю жизнь на том самом Великом Лугу, под самым боком у Пятницы-Пядницы, где рядышком да в Кузнецкой слободе ковались мечи харалужные! Где всё под боком: и Кадаши, и ЯГиманка, и Толмачи, и Ордынка, и... ... ..., и даже Крымский брод - ой-ёй!

Исполать тебе, Москва-матушка, Царица Амазонская! Не боись, мы на этом не остановимся, потрясём мошны церковные, где под спудом лежат подлинные имена Твоих рек, святилищ в Бору и слобод свободных...

До этого Иванка, оттолкнувшись от МАСКИ СЕДОЙ МАКОШИ, ведомая чистой интуицией, шла наощупь, а теперь сомнений не осталось:

"Запреты на обряды встречаются еще в XI в.: в проповедях митрополита Луки Жидяты содержатся выпады против "москолудства", т.е. переряживания".
"Церковные  поучения  XI—XII  веков объявляют грехом и ряжения, к  которым  прибегали  скоморохи:  «Москолудство вам братие нелепо имети».

А.М. Тюрин.  МАСКА
Реплика на статью академика А.А. Зализняка «О профессиональной и любительской лингвистике»

Одна из посылок академика А.А. Зализняка [Зализняк, 2009], обосновывающая порочность альтернативной лингвистики (в его терминах «любительской»), сводится к тому, что только представители официальной лингвистики (в его терминах «профессионалы») способны правильно определить этимологию рассматриваемых слов. Альтернативные же лингвисты в этом вопросе погрязли в фантазиях. «Например, мы читаем, что слово маска произведено от глагола мазать, – это якобы «нечто намазанное на лицо». Хотя достаточно заглянуть в словарь Фасмера, чтобы узнать, что слово маска пришло в русский язык из немецкого Maske или французского masque.». Мы не будем обсуждать собственно версию этимологии слова МАСКА, приведенную академиком в качестве примера. Рассмотрим более важный вопрос. Академик косвенным образом утверждает, что у лингвистов не имеется проблем с этимологией слова МАСКА и его русские корни исключаются. Так ли это? 
По совету академика смотрим статью МАСКА в словаре М. Фасмера [Фасмер]. «Через нов.-в.-н. Маskе (XVII в.; см. Шульц – Баслер 2, 83) или франц. masque из ит. maschera (см. Литтман 100; Клюге-ГеЁтце 379; Гамильшег, ЕW 697).». В немецком языке слово МАSKЕ появилось достаточно поздно. Указано итальянское слово MASCHERA из которого, по мнению М. Фасмера, образовались немецкое МАSKЕ и французское MASQUE. В церковнославянском словаре приведена следующая информация [Церковнославянский словарь]. «Машкара = маска, личина, костюмъ шутовской; польск. maszkara.». Слово МАШКАРА стало известно на Руси из писем князя Курбского. Как мы понимаем, они были написаны после побега князя в Литву (1563 год), но до его смерти (1583 год). Таким образом, в 1583 году слово MASZKARA уже было в польском языке. Напомним, что в немецком языке слово МАSKЕ появилось только в 17 веке.
В словаре П.Я. Черныха [Черных] приводится более полная информация по слову МАСКА. В славянских языках оно имеет три формы МАСКА, МАСКАРА и МАСКОВАК. Слово МАСКА автор словаря возводит, как и М. Фасмер, к немецкому и французскому словам. При этом указывает дату первого упоминания французского слова – 16 век. В свою очередь, немецкое и французское слова выводятся из итальянского MASCHERA и испанского MASCARA – «маска». В этой схеме заимствований просматриваются неувязки. В славянских языках имеется три формы рассматриваемого слова: МАСКА, МАСКАРА и МАСКОВАК, а в немецком и французском – только одна: МАСКа. Форма МАСКАРА могла попасть в славянские языки только из итальянского. Причем, это слово уже было в польском в конце 16 века. В свою очередь, итало-испанская MASCARA попало во французский в форме MASQUE (16 век), затем оно перекочевало в немецкий язык в форме МАSKЕ (17 век) и только потом в славянские языки. Почему итало-испанское слово MASCARA не могло попасть независимо во французский и славянские языки в форме МАСКа? Почему оно обязательно должно сначала попасть в немецкий, а только потом в русский и другие славянские языки? На основе этимологических, хронологических и географических критериев можно сделать однозначный вывод: версия о происхождении русского слова МАСКА из немецкого МАSKЕ притянута профессиональными лингвистами (П.Я. Черных, М. Фасмер, А.А. Зализняк) за уши.
Локализовав слова MASCHERA и MASCARA в итальянском и  испанском языках, П.Я. Черных идет дальше. Он возводит их к арабскому слову MAS?ARA – «насмехаться, делать смешным, высмеивать; насмешка, шутка». Мы пойдем еще дальше и заявим, что арабское слово MAS?ARA имеет глубокие славянские корни. Его родственные слова указаны в переводе на русский язык. В более общем звучании это СМЕХ, СМЕШНО, СМЕШНОЙ. Славянское слово МАСКА соответствует славянскому же слову наСМЕШКА. А арабское слово MAS?ARA – это русское слово наСМЕШКА с вставленным в него дополнительным суффиксом АР. Тождество С_М = М рассмотрено ниже. Один из участников обсуждения нашей статьи на форуме Проекта «Цивилизация» (А.Н. Хрульков, ник – Николаевич) [http://www.newparadigma.ru/] дополнил обозначенную версию ключевыми словами: татарскими М?З?К – «шутка, забава, потеха», М?СХ?Р? – «насмешка, издёвка», и английским – MOCK «насмехаться, высмеивать, осмеивать, издеваться; поддельный». В казахском языке имеются аналоги татарского слова М?З?К: МАЗА? – «издевательство, издевка, ирония, насмешка», и МЫС?ЫЛ – «издевка, ирония, насмешка». Имеются аналоги и в карачаево-балкарском языке:МАСХАЛаргъа, CЕМКЕЛерге – «насмехаться». Обращаем внимание, что последнее слово прямо соответствует русскому СМЕХ. В крымскотатарском MISQIL (аМ+ИШ+аК+ЭЛЬ) – «насмешка». Это слово соответствует русскому наСМЕШКА.
Для того, чтобы разобраться с этимологией слова МАСКА достаточно сведений, приведенных в нашей другой реплике [Тюрин, 2010, АМ] на статью А.А. Зализняка. Лингвистический маркер АМ рассмотрен в статьях [Тюрин, 2008, Ам и Русь-Орда; Тюрин, 2010, Венгры, Лингвистика]. Самое общее его значение – женское начало. Одна из его распространенных форм – С_М, образовалась по правилу «ДЖ»кающей антисимметрии [Тюрин, 2009, Принципы лингвистики]: АМ = ДЖАМ = ЖАМ = САМ. М – редуцированная форма маркера АМ. Исходя из этого, разбивка родственных слов, куда входит и МАСКА, делается элементарно: СМЕХ (АМ+АК, АК – суффикс), СМЕШНО (АМ+ИШ+иН+О, ИШ, ИН и О – суффиксы), СМЕЯТЬСЯ (АМ+ИТЬ+СЯ, ИТЬ и СЯ – глагольные частицы), НАСМЕШКА (НА+АМ+ИШ+аК+А), МАШКАРА/MASCARA (аМ+ИШ+аК+АР+А, АК, АР и А – суффиксы), МАСКА (аМ+ИШ+аК+А). Скорее всего, слово МАСКА существовало в славянских языках относительно давно. МАСКА – атрибут языческих культов. Общее название языческого ритуала – что-то типа наСМЕШКА. Отсутствие слова МАСКА в церковнославянском объясняется его языческими корнями.
В арабском языке слово наСМЕШКА присутствует в форме MAS?ARA, в татарским – М?З?К и М?СХ?Р?, казахском – МАЗА? и МЫС?ЫЛ, карачаево-балкарском – МАСХАЛАРГЪА, CЕМКЕЛЕРГЕ, крымскотатарском – MISQIL. В словаре [Черных] приведены формы слова МАСКА в чешском (MASKA, MASKARA) и польском (MASKA, MAKOWAC)  языках. В польском языке имелась и форма MASZKARA [Церковнославянский словарь]. В неславянских европейских языках это слово имеет формы MASCHERA (итальянский), MASCARA (испанский), МАSKЕ (немецкий), MASQUE (французский), MASK (английский). Имеются и два слова производных от MASCARA – МАСКИРовка и МАСКАРад. На основе вышесказанного можно сделать два вполне определенных вывода. В языках народов Евразии существовало две формы слова наСМЕШКА – МАСК(А) и МАСКАРА, которые имели значения «насмехаться, высмеивать; насмешка». От них образовалось две формы слова МАСКА. То есть, французское MASQUE не есть трансформированный вариант испанского MASCARA. Второй вывод тоже вполне определенный. Основой всех рассматриваемых слов (их корнем) является маркер АМ.
Нашу версию о корне АМ мы  можем подкрепить другой коллекцией слов. В нее включены английское MOCK (аМ+АК), французское MOQUER (аМ+АК+АР) – «глумление, издевка, насмешка», немецкое MOKIEREN (аМ+АК+АР+ИН) – «насмехаться, иронизировать», испанское MOFAR (аМ+ОВ+АР) – «насмехаться, издеваться», и итальянское MOTTEGGIARE (аМ+ИТЬ+АК+АР) – «насмехаться (над), осмеивать». Эти слова имеют структуру АМ+(суффикс АК или ОВ, или глагольная частица ИТЬ). Русскому слову СМЕХ соответствует английское MOCK (аМ+АК), французское MOQuer, немецкое MOKieren и карачаево-балкарске – CЕМКелерге. Итальянское MOTT(EGGIARE) соответствует русскому СМЕЯТься. Испанскому MOFar соответствует испанское же CAMUFlar – «маскировать». КАМ – еще одна типовая форма маркера АМ. АМ = ДЖАМ = ЖАМ = ГАМ = КАМ. То есть КАМуфляж и Маскировка – это однокоренные слова. Третья коллекция из [Церковнославянский словарь]: ПОСМ?ВАТИ –«обращать в смех, издеваться», ПОСМИСАТИС? – «смеяться, шутить, издеваться». Их основой являются конструкции АМ+ОВ и АМ+ИШ.
В латинском языке нет ничего похожего на слова, приведенные выше, ни в значении «насмехаться», ни МАСКА. Последнее слово в нем звучит как LARVA (эЛЬ+АР+оВ+А) и PERSONA (ПЕР/АР+иШ+ИН+А). В казахском слово МАСКА звучит как ПЕРДЕ (ПЕР/АР+уД), в турецком ALAY (ЭЛЬ+ИЙ) – «злая шутка, насмешка». В русском языке вместо слова МАСКА использовали ХАРЯ (ХАР/АР+А) [Черных]. ЭЛЬ и УД – это лингвистические маркеры, означающие в первом приближении «социальное сообщество» [Тюрин, 2008, Эль, уд и Русь-Орда], АР – маркер фаллистического культа [Тюрин, 2008, Ар и Русь-Орда], означающий «мужское начало». В этом абзаце мы наметили еще две группы слов, означающих «насмехаться» и МАСКА, которые восходят к маркерам АР и ЭЛЬ. Имеются ли соответствующие слова, восходящие к маркеру УД? Да. ДРАЗНИТЬ (уД+аР+иШ+иН+ИТЬ). В английском это слово звучит как TEASE (уД+ИШ). Очевидно, в прошлом у народов Евразии существовала устойчивая традиция «насмехаться» над своими культами. Вернее, «насмехаться» было частью культов. Насмехались и в МАСКах. Семантика этого явления раскрыта в монографиях [Голубинский, 1900; Юрков, 2003]. Поэтому слова «насмехаться» и МАСКА оказались связанными между собой.
Отражением этих культов является МАСКАРАД (МАСКАРА+УД) и КАРНАВАЛ (КАР/АР+иН+ОВ+ЭЛЬ). Напомним, что маркеры УД и ЭЛЬ являются синонимами. Чем отличается МАСКАРАД от КАРНАВАЛА? На МАСКАРАДЕ люди были в МАСКАХ, а на КАРНАВАЛЕ в PERSONAх, ПЕРДЕх, и ХАРЯх. Были и в CAROTA (КАР/АР+ИТЬ+А или КАР/АР+УД+А ). Это МАСКА в каталонском языке.

Теперь можно рассмотреть вопрос о трактовке слова МОСКОЛУДСТВО. Театровед Л.Н. Алабин в монографии «Церковь и театр» привел следующую справку. «Древнейшие документальные свидетельства о переряживании и соединённых с ним забавах на Руси восходят к ХI столетию и всегда заключают в себе строгое осуждение этой потехи, как и всякого иного проявления народного веселья вообще. Таково известное порицание «москолудства» в слове Луки Жидяты. «Москолудство», «москолудие» соответствует греческому «мимология», сюда же относятся слова: «москолудити», «мимологонменои» и «москолудъ» (Последнее слово употреблено в Житии Андрея Юродивого.). Обыкновенно производят это слово от «маска» = личина и «луда» = повязка или платье.» [Алабин]. Этой же версии придерживается автор монографии «Под знаком гротеска: антиповедение в русской культуре (XI – начало ХХ вв.)» [Юрков, 2003]. «От «москолудства» (т.е. ношение масок и костюмов) предостерегал архиепископ Лука в XI в.». Автор фундаментальных исследований по истории Русской Церкви Е.Е. Голубинский  в монографии «История Русской Церкви» [Голубинский, 1900] дает другую трактовку рассматриваемого слова: «Москолудство значить: зубоскальство, насмеxaнie надъ кемъ». То есть, это то, к чему мы пришли – наСМЕШКА. В словаре [Церковнославянский словарь] отмечено, что слово МОСКОЛУДСТВО неясное по значению. Одна из версий его трактовки – от МАСКА и ЛУДА – «испещренное театральное одеяние». Другие версии: «лицемерие», «мужеложство» и «скаредничество».
В словаре [Церковнославянский словарь] приведены и слова ЛУДА – «плащ, надводные камни, мель», ЛУДЫЙ – «глупый». ЛУДА (эЛЬ+УД+А) и ПЛАЩ (П_Л/ЭЛЬ+ИШ) – это однокоренные слова, а  ЛУДый (эЛЬ+УД) и ГЛУПый (Г_Л/ЭЛЬ+УД) – это две формы конструкции ЭЛЬ+УД. Отметим, что от этой конструкции образовано и слово с противоположным значением – ЛАДНый (эЛЬ+УД+иН). От самого общего значения конструкции ЭЛЬ+УД – социальное сообщество, произошло слово ЛЮД (эЛЬ+УД). ЛУД в древнерусском «дурак», «отсюда лужуґ, лудиґть «обманывать, вводить в заблуждение», укр. лудиґти, сербохорв. луґдити се «дурачиться, делать глупости», словен. luґditi «одурачивать, заманивать», чеш. louditi «сманивать, соблазнять», слвц. luґdit', польск. љudzicґ -- то же.» [Фасмер]. Тогда МОСКО+ЛУДство – «дурачится в МАСКАх». Это наша версия тоже вполне состоятельна. Но здесь имеются проблемы. Слово ЛУД имеет в латыни глубокие корни. LUDO – «играть (во что-л.); танцевать, плясать; играть на сцене, выступать; шутить, шалить; насмехаться, высмеивать; обманывать, надувать, дурачить), LUDUS – «игра, забава, шутка; публичные игры, состязания, зрелища; сценическое произведение, спектакль», LUDIO – «актёр, танцор или пантомим». М. Фасмер явной связи славянских и латинских слов не отметил. В этой ситуации мы поступим формально. Лингвистическую конструкцию МОСКО+ЛУДство можно перевести и как представление (LUDUS) в МАСКАХ. Это ничего не меняет. В соответствии с этой версией трактовки рассматриваемой конструкции слово МАСКА уже было в церковнославянском языке в 11 веке.
В соответствии с версией МАСКА+ЛУДА [Алабин; Юрков, 2003; Церковнославянский словарь] слово МАСКА в значении «маска» имелось в церковнославянском языке уже в 11 веке. Во французском оно появилось в 16 веке, в немецком – 17 веке. Так вот, яркой особенностью этой версии является то, что ее проигнорировали и М. Фасмер, и А.А. Зализняк. Если же эту версию принять во внимание, то из нее автоматически следует вывод: немецкое МАSKЕ и французское MASQUE являются заимствованиями из церковнославянского языка, возможно из древнеславянского.
Приведены в словаре  [Церковнославянский словарь] и три слова, ключевых для наших лингвистических реконструкций: древнеславянское  ЛО?ТЪКА – «маска», польское Л?ТКА – «кукла», и санскритское LAT – «ребячиться». Так же слово «кукла» звучит в чешском (LOUTKA) и сербском (ЛУТКА) языках. Этимология этих слов понятна. Они восходят к церковнославянскому ЛУДИТЬ – «обманывать, дурачиться» (ЛУТКА = эЛЬ+УД+аК+А). Отметим, что первоначальный семантический смысл куклы как раз и заключался в том, чтобы обмануть богов или духов, выдав ее за реальный объект, который она только символизирует. То есть ЛУТКА-кукла – это «обманка». Однако, вполне возможно, что ЛУТКА соответствует латинским словам LUDO, LUDUS, LUDIO.
По нашей версии, лингвистическая конструкция МОСКОЛУДство состоит из двух слов: МАСКА – в значении наСМЕШКА и ЛУТКА в форме ЛУДА – в значении «маска». Формальный ее перевод «насмехания в масках», смысловой наСМЕШКА, наСМЕХАНИЕ, выСМЕИВАНИЕ. Самое интересное то, что слово МОСКОЛудие почти в чистом виде имеется в казахском (МЫС?ЫЛ) карачаево-балкарском (МАСХАЛаргъа, CЕМКЕЛерге) и крымскотатарском (MISQIL) языках. В карачаево-балкарском языке оно дополнено суффиксами АР и АК.
Древнеславянское ЛУТКА (эЛЬ+УД+аК+А) соответствует латинскому  LARVA (эЛЬ+АР+оВ+А) – «маска», и турецкому ALAY (ЭЛЬ+ИЙ) – «злая шутка, насмешка». Два участника обсуждения сигнальных текстов настоящей статьи на форумах Сети независимо высказали следующую версию трактовки слов MAS?ARA, MASCHERA, MASCARA и MASZKARA. Это МАСКА+ХАРЯ. Тогда МАСКАРА и МОСКОЛУДие – это взаимные кальки. Такая трактовка возможна, но, по нашему мнению, ее соответствие реальности маловероятно. Слово ЛУТКА тоже является формой конструкции ЭЛЬ+УД. Но в английском слове DOLL (уД+ЭЛЬ) – «кукла», маркеры поменялись местами. Маркер ЭЛЬ имеется и русских словах КУКЛА (?+эЛЬ) и ЧУЧЕЛО (?+ЭЛЬ+О). ЧЕЛ в слове ЧЕЛО (ЭЛЬ+О) – это одна из форм маркера ЭЛЬ (ЭЛЬ = ДЖЕЛЬ = ЖЕЛЬ = ЧЕЛЬ). Отсюда ЧЕЛОВЕК (ЭЛЬ+ОВ+АК) – это просто член ЭЛЯ.
Мы наметили версию этимологии слова МАСКА: русское наСМЕШКА = славянское МАСКА (в значении наСМЕШКА) = татарское М?З?К = арабское MAS?ARA = славянско-западноевропейские МАСКА/МАSKЕ/MASCARA = международное МАСКАРАД. В соответствии с ней у этого слова славянско-тюркские корни. При этом, вовсе не обязательно, что слово МАСКАРАД произошло от МАСКАРА в значении МАСКА. Оно вполне могло произойти и от этого слова в значении наСМЕШКА. Особо отметим, что наша версия является прямым и непосредственным развитием версии П.Я. Черныха.
В отработке нуждаются и другие версии этимологии слова МАСКА. Например, МАСКА – как погребальный элемент некоторых культов, и МАСКА – как часть шлема. МАСКА вполне может быть атрибутом того, кого называют словом АМ. Это ШАМАН (ШАМ/АМ+АН) и КАМ (АМ). ШАМ и КАМ – формы маркера АМ. КАМ – ШАМАН в тюркском языке. В проработке нуждаются и экзотические версии. В тюркских диалектах первая буква слов Б часто переходит в М. В словаре [Этимологический словарь] приведены десятки пар таких слов. Одна из них: БАЛА и МАЛАЙ – «мальчик». Так вот, слово МАСКА вполне могло образоваться от слова БАШКА – «голова». Могло оно образоваться и от тюркского слова МЕШ (аМ+ИШ) – «бурдюк, мешок из козлиной шкуры; шкура козы снятая чулком» которое соответствует русскому МЕХ (аМ+АК). Заслуживает внимание и слово МИНА (аМ+ИН+А, ИН и А – суффиксы) – «выражение лица». Его корни профессиональные лингвисты потеряли во французском языке 15 века – MINE [Черных]. Но они благополучно присутствуют в древнетюркском – ME?IZ (аМ+ИН+ИШ) – «облик, внешний вид, наружность, внешность» [Древнетюркский словарь], и современном тюркском – МЕ?ИЗ (аМ+ИН+ИШ) – «лицо» [Этимологический словарь], языках. Конечно, нужно четко обозначить и соотношение слова МАСКА со словами МОЗАИКА и МУЗЫКА. (+АМАЗОНКА - МЧ). Они отличаются только формой гласных звуков.
Общие выводы однозначны. П.Я. Черных при рассмотрении этимологии слова МАСКА не принял во внимание тюркский язык и не увидел в русском языке прямые аналоги арабского слова MAS?ARA. М. Фасмер профанировал этимологию слова МАСКА, сведя ее к «через немецкий или французский языки». А.А. Зализняк, дополнив профанацию фразой «достаточно заглянуть в словарь Фасмера», вывел ее на более высокий уровень.http://new.chronologia.org/polemics/turin2010_maska.html

Источники информации
Алабин Л.Н. Церковь и театр. http://portal-credo.ru/site/?act=lib&id=2706 CREDO.RU http://portal-credo.ru/
Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. М., 1900; История Русской Церкви. М.: Общество любителей церковной истории, 2002. 2 т. http://www.i-u.ru/biblio/archive/golubinskiy_ist/ Русский гуманитарный интернет-университет http://www.i-u.ru/
[Древнетюркский словарь] Древнетюркский словарь.
http://altaica.ru/LIBRARY/dts.htm Алтайское языкознание. http://altaica.narod.ru/
Зализняк А.А. О профессиональной и любительской лингвистике. «Наука и жизнь» №1 и №2, 2009. http://elementy.ru/lib/430720#5 Элементы. http://elementy.ru/
[Тюрин, 2008, Ам и Русь-Орда] Тюрин А.М. Ам и Русь-Орда. http://new.chronologia.org/polemics/tur … rda08.html Полемика. 2008. http://new.chronologia.org/polemics/index.html Сайт проекта «Новая Хронология». http://www.chronologia.org
[Тюрин, 2008, Ар и Русь-Орда] Тюрин А.М. Ар и Русь-Орда. http://new.chronologia.org/polemics/tur … rda08.html Полемика. 2008. http://new.chronologia.org/polemics/index.html Сайт проекта «Новая Хронология». http://www.chronologia.org
[Тюрин, 2008, Эль, уд и Русь-Орда] Тюрин А.М. Эль, уд и Русь-Орда. http://new.chronologia.org/polemics/tur … rda08.html Полемика. 2008. http://new.chronologia.org/polemics/index.html Сайт проекта «Новая Хронология». http://www.chronologia.org
[Тюрин, 2009, Принципы лингвистики] Тюрин А.М. Принципы Новой лингвистики. Электронный альманах Арт&Факт №1(11), 2009. http://artifact.org.ru/kalibrovka-teori … stiki.html Сайт Арт&Факт. http://artifact.org.ru/
[Тюрин, 2010, Венгры, Лингвистика]. Тюрин А.М. Анализ лингвистических данных, характеризующих венгров. http://new.chronologia.org/turin/
[Тюрин, 2010, АМ] Лингвистический маркер АМ в конструкции АМ+ИН/АН.
[Церковнославянский словарь] Полный церковнославянский словарь. Составил священник магистр Григорий Дьяченко. http://www.slavdict.narod.ru/
Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. http://chernykh-etym.narod.ru/
[Фасмер] Этимологический словарь Фасмера. http://vasmer.narod.ru/
[Этимологический словарь] Этимологический словарь тюркских языков. http://altaica.narod.ru/LIBRARY/edtl.htm Алтайское языкознание. http://altaica.narod.ru/
Юрков С.Е. Под знаком гротеска: антиповедение в русской культуре
(XI-начало ХХ вв.). СПб., 2003, с. 36-51. http://ec-dejavu.ru/s/Skomoroh.html DEJA VU http://ec-dejavu.ru/

________________________________
Р.S. Браво! Лёд тронулся! Автор - просто молодчина, не первый раз убеждаюсь в его честности и профессионализме!

Ну, а теперь сопоставим узорный ЛУД, КЛЕТКИ Арлекина, ВЫШИВКУ на одежде славян и индейцев... всё это одного ПОЛЯ ЯГОДЫ...

Отредактировано Иванка (2014-03-14 01:45:42)

Ну дак это легко разгадать - и ЛУЖА и ЛУДИТЬ связано с ЗЕРКАЛАМИ.

А вот с чирьем-рогом задачка посложнее.

Помалёху начали разбирать в разных ветках - глаза, полушария мозга, рефлексия и пр. Когда сказку о Мёртвой Царевне разбирали, там тоже про зеркало... Правда, выводов пока не сделали толком. Стало быть, Зазеркалье... Персона-ПАРСУНА... 

Сва, с ПАРСУНОЙ, ОБЛИЗЬЯНОЙ и пр. нам может помочь "Венецианский купец" Шекспира. Думала-гадала, куда его пристроить... Новый подфорум открывать? Стоит ли? Может, в "Четвёртое измерение", где у нас "Король-олень" с "Барсовой шкурой"?  Как думаешь?

Отредактировано Иванка (2014-03-14 11:22:11)

А. А. Гатцук был членом-основателем Московского Археологического Общества, известен как исследователь курганов Московской губернии. Он предполагал, что Москва-река служит резкой археологической границей. Он указывал, что к югу от Москва-реки жили родственные, хотя и разновременные, финские племена, а к северу по его мнению были следы славянского племени. В качестве члена Археологического Общества А. А. Гатцук настаивал на систематическом наблюдении за земляными работами в древних городах Руси. Когда на первом съезде организованном Московским археологическим обществом возник спор о происхождении слова «Русь», А. А. Гатцук не поддержал ни одну из сторон, а старался определить правильную форму для самого спора. В своих сообщениях «О каменных бабах Московской губернии» А. А. Гатцук принял участие в спорном вопросе о так называемых «каменных бабах».

Гатцук А. Заметка о каменных бабах близ Москвы

(Печ. по 3-й книге «Чтений» в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете 1870 года)

Кеппен указал Обоянский Уезд, как границу распространения на север древних человекоподобных каменных изображений, называемых в наших южных степях «бабами». Между тем известно, что под Москвою, именно в Кунцеве, в имении, принадлежавшем прежде гг. Нарышкиным, а ныне гг. Солдатенкову и Солодовникову, находится такое же точно каменное изображение. Появление его на столь отдалённом севере объяснялось прихотью барства прошедшего века, хотя, при отсутствии всяких положительных данных, первоначальное место нахождения этой «каменной бабы» в большом отдалении от усадьбы и парка (более чем на версту), в глуши леса, на высоком холме, или мысе, образуемом рекою Москвою, на так называемом «Проклятом Месте», где видны следы какого-то древнего кладбища [Прим.: К сожалению, это, признаваемое по догадке учёными татарским, кладбище доселе, как и многое в окрестностях Москвы, остаётся не изследованным.]. Несколько десятков лет эта «каменная баба» Кунцева обращала уже на себя внимание просвещённых русских людей и археологов; но всё это внимание ограничивалось лишь созерцанием древнего идола и упорным сохранением убеждения, что он перевезён сюда с юга России в недавнее время. На том всё и успокаивались, как успокаивались на многом, как успокаивались, например, и на мысли, что случайно найденные под Москвою и раскопанные Чертковым и Нечаевым курганы суть случайные могилы, какие-то «Татарские» курганы, покамест мне, новому в Москве человеку, не пришлось указать, что вся почва Московской губернии покрыта густо этими курганами, и что они не случайные, не Татарские, а курганы предшественников Славян в здешней местности. Так точно и в этом случае: никто, сколько мне известно, не полюбопытствовал доселе дознаться: не сохранилось ли у бывших владельцев Кунцева какого-нибудь письменного сведения, доказывающего, что действительно, по воле одного из их предков, или по какому-либо особенному случаю, издалека притащили сюда эту несчастную «бабу», и нет ли около Москвы других подобных «баб»? Спешу исправить дело, обращаясь ныне от имени науки к бывшим владельцам Кунцева с следующею покорнейшею просьбою: не благоволят ли они разыскать в своём семейном архиве какого-нибудь письменного приказания их предка времени Екатерины II касательно перевозки с юга России «каменной бабы», счёта, или какого-нибудь извещения об её доставке в Кунцево? Одним таким сведением они избавили бы нашу науку от напрасной потери времени, сил и издержек.
Не сомневаясь, что просвещённые Русские Бояре не оставят без внимания этой небольшой просьбы нашей науки, я считаю нелишним заметить, что в окрестностях Москвы найдена ещё одна «каменная баба». Именно, в сельце Зенине (в стороне, следовательно, прямо противоположной Кунцеву), в 21 версте на восток от Москвы, принадлежавшем, кажется, графу Сергею Петровичу Румянцеву, потом... Дивовой, и ныне принадлежащем госпоже Шалапутиной, близ пруда, и где находится памятник графу Сергею Петровичу Румянцеву, на небольшом холмике одиноко стоит себе каменная баба наших южных степей. Приезжающие гулять в Кусково и Зенино, где недавно ещё помещался, замечательный по породистому скоту, скотный двор, имеют обыкновение осматривать, между прочими достопримечательностями сельца Зенина, и каменную бабу, но никто доселе не считал нужным заявить науке об её существовании. Меня известил о ней знаток московских окрестностей, лектор французского языка и литературы при Московском Университете, А.П. Гемилиан, доставивший и предлагаемое при сём изображение её, снятое им карандашом с натуры в 1860 году. Размеры её на этом рисунке не вполне точны, но общее впечатление верно.

Таким образом мы знаем теперь о существовании под Москвою двух «каменных баб», и при подобных открытиях не можем быть уверены, чтобы не нашлось здесь этих «баб» ещё две, три, кроме двух находящихся уже в Москве. В Императорском Обществе Истории и Древностей Российских и в Румянцевском музее, привезённых сюда в 1839 году из Харьковской губернии Вадимом Пассеком, по поручению и при содействии упомянутого Общества. Новое данное, предлагаемое нами в настоящей Заметке, служит, по-видимому, к подтверждению мнения о перевозке каменной бабы в Кунцево в конце XVIII или в начале XIX столетия. Брат Канцлера, граф Сергей Петрович Румянцев, как любитель древностей и всяких курьёзов, мог перевезти «каменную бабу» в Зенино. Подражая ему, и Нарышкин мог перевезти другую «бабу» к себе в Кунцево. Но в таком случае старики-крестьяне здешних мест помнили бы появление около них чудной «бабы»; между тем, сколько я с 1857 года ни расспрашивал их, сколько ни возбуждал в них воспоминаний касательно диковинной «бабы», не мог, однако, вызвать что-либо путное. «Давно, говорят, было, до нашей памяти». Но спросите их о курганах, они прямо вам скажут: «Это было, когда Литва находила». Следовательно, помнят, быть может, набеги Литвы 1612 года, быть может, XV и XIV века; помнят времена Екатерины II, поскольку они отразились на окрестных местах; до мелочей помнят 1812 год и последующие события, касавшиеся здешних мест. Как бы, кажется, не помнить им появления чудной «бабы» на «Проклятом Месте»? Когда они были мальчишками, часто должны были заглядываться на это новое явление. А между тем они не помнят появления здесь этой «бабы»... Впрочем, быть может, мои расспросы были недостаточно тщательны или неудачны.
Позволю себе в заключение прибавить ещё одну заметку, заметку касательно «каменных баб» вообще.
За весьма малым исключением, почти все они изображают людей типа «прогнатического» (с значительно развитою, выдающеюся нижнею частию лица), отличающегося от прочих типов «прогнатизма» развитием широты лица на счёт верхней части черепа. Зная, что, несмотря на грубость искусства у младенческих народов, изображения ими людей и животных отличаются вообще верною передачею общих черт типа, мы не можем не признать, что в наших «каменных бабах» верно изображены общие черты типа того народа, который их произвёл [Прим. Профессор Богданов в своей диссертации: "Антропологические материалы для курганного периода племени московской губернии" 1867 г., развивая заметку академика Бера об одном черепе московских курганов, доходит до крайности в своём стремлении развить у первожителей Московской губернии "прогнатизм" и "долихоцефализм" (см. мою статью в ЧОИДР. 1869 г., кн. 4.). Почтенному профессору стоило бы найти в Московской губернии побольше "каменных баб", и он вернее достиг бы своей цели]. Кто же был этот народ? К какому времени отнести происхождение этих «баб»?
Понимаю, что этот, не новый в науке, вопрос требует, для решения его, не лёгкой заметки, а целого исследования. Но как я не собираюсь окончательно решать вопрос и не желаю утомлять моего учёного читателя повторением известных ему сведений и данных для того только (как это зачастую делается), чтобы высказать одно, другое, более или менее своеобразное соображение, то и ограничиваюсь скромною заметкой. Иное дело, если бы соображение это заняло науку и последняя потребовала бы представления не одних выводов из личных исследований, но наглядного сочетания всех известных и не известных ей данных, тогда можно будет представить и 5 исследований, начиная каждое если не от Адама, и даже не от Авраама с его отцом, то, по крайней мере, со свидетельством Византийских писателей и до Записок Российской Академии Наук включительно.
Византийцы, как известно, ничего не говорят о «каменных бабах» наших степей. Молчат о них и арабские писатели. Молчат и русские свидетельства древности. Только свежий глаз Европейского посла в Орду в XIII веке замечает их здесь, как давнишних идолов, и, хотя не совсем ясно, но приписывает их местным кочевникам, половцам. Но не ошибся ли этот правдивый вообще путешественник? К XIII веку следует отнести употребление в Придонских и Приволжских степях этих идолов, или к более отдалённому времени и, следовательно, признать их не половецкими? Не простое ли это соображение заезжего европейца, которому татаре, или даже половцы, только рассказывали об этих степных идолах? Лет 30 тому назад путешественники наши видывали в степях цыган, «творящих игрищи поганьскыя» вокруг «каменных баб». Цыгане видели в этих каменных изображениях не только просто людей, почему-то окаменевших, но существ близких их духу, предков своих, родственные их божества. Вот как мало младенцы-народы знакомы с антропологией! Им достаточно встретить родную их духу обстановку, родную им степень скульптурного искусства, чтобы принять изваянную обезьяну за своего окаменевшего предка. Здесь действует тот же закон, как у нашего простолюдина и старообрядца, смотрящего с подобающим почтением только на те иконы, где лики Святых изображены по известному стилю и, главное, не похожи на обыкновенных людей. Разве половцы, блуждая по нашим степям, не могли также, как цыгане, признать эти каменные изображения за своих идолов?
Половцы прибыли к нам из-за Волги, во время господства уже в России и Средней Азии так называемого железного века. Между тем, всматриваясь в украшения, изображаемые на «каменных бабах», мы нередко встречаем украшения стиля чисто медного (бронзового) века, могущие объяснить употребление той или другой вещи. Так, напр., груди некоторых «баб» прикрыты двойным плоским завитком, совершенно подобным тем, какие находят в Западной Европе в могилах бронзового века и употребление которых можно было объяснять различно. На одной из «баб», помещающихся во дворе Харьковского университета, я заметил тоже такое украшение и полагаю невозможным считать это за попытку грубого ваятеля изобразить возвышения груди, тем более что изображена здесь и линия проволоки, соединяющая оба завитка. То же замечаем мы в изображениях браслетов и проч. Далее, в одном из исследованных мною по верховьям Донца курганов, в большом кургане, совершенно подобном тем, на которых стоят «бабы», я нашёл, при горшках с удлинённым горлышком, признаки чисто бронзового века. Наконец, в Харьковской, Полтавской, Екатеринославской и Херсонской губерниях, а равно и вверх по Днепру, мы находим в огромном количестве и разнообразной формы медные стрелы — свидетелей медного века тамошних мест.
Сколь ни скудны эти данные, но всё-таки они дают право относить происхождение «каменных баб» к тому времени, когда у народа, производившего их, господствовал (по крайней мере, относительно украшений) вкус бронзового века; а у половцев он едва ли уже мог сохраниться; в России, следовательно, они, или, по крайней мере, некоторая часть их, не могут быть признаваемы за половецкие: это произведения более отдалённого времени, чем время появления половцев в наших степях. Впрочем, нужно принять и то в соображение, что однажды созданный художественный тип младенческие народы повторяют со всеми подробностями, со всеми принадлежностями, в течение
многих сотен лет так же рабски, как наши древние иконописцы следовали «Подлинникам».
Доселе, сколько мне известно, не исследован тщательно камень, из которого сечены эти «бабы»: принадлежит ли он к породам, встречающимся на поверхности наших степей, или привозной? Все эти «бабы», сколько могу судить, сечены из камня одной породы.
А. Гатцук, 24 июля 1870. Москва.

Прим.:[/i]

1 К сожалению, это признаваемое по догадке учёными Татарскими, кладбище доселе, как и многое в окрестностях Москвы, остаётся неисследованным.

2 Профессор Богданов, в своей диссертации «Антропологические материалы для курганного племени Московской губернии» 1867 г., развивая заметку академика Бера об одном черепе Московских курганов, доходит до крайности в своём стремлении развить у первожителей Московской губернии «прогнатизм» и «долихоцефализм» (см. мою статью в Чт. Общ. Ист. И Др. Росс. 1869 г., кн. 4). Почтенному профессору стоило бы найти в Московской губернии побольше «каменных баб», и он... достиг своей цели.

3 Г. Мурзакевич, на Археологическом съезде в Москве 1868 г., высказал мнение, что большую часть этих стрел должно признать за стрелы греческого происхождения. Но такой же точно работы стрелы мы встречаем не только в Литве и под Москвою, но даже в Пермской губернии и на Алтае, куда произведения греческого искусства не могли заноситься в большом количестве.

http://trojza.blogspot.ru/

"Каменные бабы" в окрестностях Москвы
http://trojza.blogspot.ru/2013/08/blog-post_8.html

см. тут фото Каменная баба из усадьбы Митино. Орехово-Зуевский Историко-краеведческий музей.  Фотография: А. Послыхалин, 2013.