Привожу также весьма интересные источники с примечаниями Франкенштейна:
ГЕРБ ПУШКИНЫХ (ОТ РАДЖИ-ПУШКА)
Герб рода Пушкиных внесен в Часть 5 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 18
http://gerbovnik.ru/arms/215.html
ГЕРБ РЖЕВСКИХ (ОТ РАДЖИ)
БОРЕЙСКИЕ РОДЫ в «Ратмире» (Радже, Raja) показаны позже в живописи и литературе...
Пустынник Феодосий Борецкий вручает Мирославу, зятю Марфы Посадницы, меч Ратмира...Заметьте имя Феодосия – БОРЕЦКИЙ. Правильное название ему есьмъ БОРЕЙСКИЙ, а имя ФЕОДОСИЙ – это транслитерация «ЖИВА ТО СЕЙ» (то есть «СЕЙ ЕСТЬ ЖИВА», ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЖИВЫ, БОРЕЙ)...что есть ФЕОДОСИЙ БОРЕЙСКИЙ...
Согласно повести Карамзина "Марфа-Посадница", Ратмир (РАДЖА, РАЖА, БОРЕЕЦ) был символом новгородского величия, особо почитаемым героем. Его меч хранился новгородцами, передавался из поколения в поколение и был вручён молодому полководцу Мирославу, зятю Марфы Посадницы, который должен был возглавить оборону Новгорода от войск московского князя Ивана III.
Вручение пустынником Феодосием Борецким меча Ратмира юному вождю новгородцев Мирославу, назначенному Марфой Посадницей в мужья своей дочери Ксении. Изображена Марфа-посадница, наблюдающая, как Феодосий (Жива То Сей) Борецкий передаёт Мирославу меч Ратмира (Раджи).
СЛОВО «РАДЖА», «РАЖА», Санскритское «Raja» ЗНАЧИТ - РОД ЖИВЫ, то есть БОРЕЙСКИЙ КНЯЗЬ.
***
НЕСКОЛЬКО ИСТОРИЧЕСКИХ ФАКТОВ О БОЯРСКИХ (БОРЯЙСКИХ) ДВОРЯНСКИХ ГЕРБАХ
В Греции и Риме, точно так, как у древних персов, египтян, мидян и других народов древности (Символы всех древних народов исчислены в известном сочинении иезуита Petra-Sancta: Tesserae gentiliciae a Silvestro Petra Sancta Romano Societatis Jesu ex legebus fecialium descriptae. 1637, in 4°. Рисунки этих символов и между прочим колен Израилевых в Spener Jnsignium theoria seu opens heraldici pars generalis. Francofurti, 1690. P. 39. Здесь и далее нумерация библиографических подстрочных ссылок поглавная сквозная (Примеч. ред.)), встречаются символы, постоянно повторяющиеся на монетах, медалях и печатях. Символ, Коринфом, напр., избранный, был пегас, Афинами — сова, Пелопонесом — черепаха, Фивами — щит, Самосом — павлин, Родосом — роза (соответственно названию ροδον). Символы эти переходили и на печати; так на Помпеевой был изображен лев с мечом; у Цезаря видим вооруженную Венеру, у Плиния Младшего колесницу и т. п. Писатели древности сохранили нам не одно свидетельство об употреблении и даже наследственности символов: так, Овидий (Metamorphos.Vol. 7. Р. 423. Знак рода на рукояти меча костяной (лат.)) прямо упоминает о signa generis in capulo gladii eburneo, а Светоний (Suetonius in Claudio. P. 35. Старинные отличительные семейные знаки (лат.)) о vetera familiarum insignia. Таких свидетельств встречается немало, и, основываясь на них-то, писатели средних веков видели в символических изображениях начало гербов. Такому смешению этих двух понятий несродных способствовали отчасти следующие обстоятельства: 1) что и древние обращали внимание на цвета. Доказательством тому служат существовавшие в Риме и Константинополе партии в цирке и вместе с тем партии убеждений, различавшиеся по цвету одежды: белые и красные; позднее голубые и зеленые (Подробное описание цветов партий в цирке и отношения их к цветам гербов находим в приведенном сочинении Петра Санкты, с, 25: "De colorum usu in ludiscircensibus". ["Цвета и их употребление в цирковых зрелищах" (лат.)]). Далее, судьи в Афинах и Платее, в Риме кандидаты на должности и почти все сановники одевались в белые тоги; пурпур был цветом богов и царей. Магомет носил черный плащ, который после него надевали халифы, в знак преемственности власти от лжепророка; а зеленый тюрбан, сохранившийся в гербе Оттоманской Порты, и теперь еще означает у турок Магометова потомка. В средние века евреи нашивали себе на платье кружок из желтого сукна. Но все эти и подобные им примеры показывают одно, что народ, как и человек в отдельности, предпочитает тот или другой цвет, никак не более. Гораздо многозначительнее другое обстоятельство, а именно 2) то, что изображения знаков символических носились на оружии. Для примера мы приведем следующее описание Есхилом щитов семи вождей, под Фивами сражавшихся. Всякий из семи героев предводительствовал особым отрядом и отличался своим щитом. Первый витязь, Тидей, носил на своем щите эмблему: вычеканенное небо, усеянное звездами, между которыми отличалось блеском одно светило. Второй вождь, Капаней, имел на щите изображение обнаженного человека, несшего в руке горящий факел с девизом: "Сожгу город". У третьего на щите вооруженный воин взлезает по лестнице на неприятельскую башню и в девизе объявляет, что сам Марс его не сдвинет. Четвертый вооружен щитом, на котором Тифон изрыгает из огненной пасти черный дым, а вокруг изображены переплетшиеся змеи. У пятого сфинкс держит под когтями Кадма. Шестой витязь исполнен мудрости и не имеет на своем щите никакой эмблемы: он не хочет выдавать себя за храбреца, он хочет быть им. Седьмой, наконец, обороняется щитом, на котором женщина ведет воина, вычеканенного из золота; она умеряет его шаги и говорит в девизе: "Я сама справедливость, я одушевляю этого человека, возвращу ему его отечество и наследие предков".
С другой стороны, когда удельные князья перешли в службу и под покровительство государя и обладателя всея России, то место прежних договорных грамот между Москвою и удельными князьями заступили т.н. подручные грамоты, которыми князья, как подданные, обязывались служить Москве, а в случае нарушения верности уплатить определенную сумму денег, и представляли за себя ручательство какого-нибудь духовного лица и нескольких лиц, правительству известных. Поручительства эти отбирал один какой-нибудь боярин, к тому уполномоченный, который в конце грамоты и прикладывал свою печать, что всегда означалось на самом акте, в рукоприкладстве. Таких подручных грамот от государствования великого князя Василия Иоанновича, равно как от царствования Иоанна Грозного, осталось довольно много, и хотя почти всегда упоминается, что такой-то боярин "к сей грамоте подручной и печать свою приложил" (Там же. С 432); но печати эти, будучи восковыми, или совсем искрошились, или изображения на них до того стерлись, что разобрать их невозможно. На подручной грамоте, данной в 1528 г. по князьям Шуйским, сохранилась печать боярина Михаила Юрьевича Захарина: обращенная влево женская голова с сборчатого вокруг шеи драпировкою. Что касается наконец до печатей других удельных князей, то эмблемы на них помещались на том же основании, как и на московских печатях. Для примера указываем на печать белозерского князя Михаила Андреевича (табл. XI, рис. 6): на ней представлена богиня плодородия, голова ее в сиянии, в левой руке держит она рог изобилия. Вокруг надпись, полагать должно, показывала, чья печать (Печать эту мы заимствуем с рукописей Императорской публичной библиотеки (№ 14, 18-20, 25 и др.): жалованных грамот Кирилло-Белозерскому монастырю (с 1448 по 1468 г.)). Тип драпировки одежды свидетельствует о греческом происхождении камея, с которого изображение снято.
Несмотря на множество родов, происшедших от Камбилы, все они носят в гербе следы своего благородного происхождения. Некоторые отметки и перестановки могли быть сделаны в основном знамени с целью отличить герб одного рода от гербов других фамилий. А именно: у Бабарыкиных (Грб. V, 19), Колычевых (II, 27), Сухово-Кобылиных (II, 26), Шереметевых, графов Шереметевых (II, 10, III, 10) и у Яковлевых (II, 28) посредине золотого щита в красном поле, окруженном лавровым венком, изображается золотая королевская корона, а под нею перпендикулярно означены два серебряных креста. Щит увенчан обыкновенным дворянским шлемом с дворянскою на нем короною, а в нашлемнике между двух шестиугольных серебряных звезд (они опущены в гербе Сухово-Кобылиных) возвышается кумиропоклонный дуб. Щит держат два льва, имеющие золотые лбы, во рту у одного из них лавровая, а у другого масличная ветвь, в лапах держат стоящий с правой стороны скипетр, а с левой — державу. Многие лица, принадлежащие к этим родам, ознаменовали себя заслугами на пользу России, и из них род боярина Бориса Петровича Шереметева, знаменитого генерал-фельдмаршала при Петре Великом и славного сподвижника великого государя, стяжал себе в 1706 г. графское достоинство, в соответствие с чем щит в гербе графов Шереметевых покрыт графскою короною. В память же того, что многие лица исчисленных фамилий служили в боярах и неоднократно обнажали меч для защиты родины, у подошвы золотого щита в гербах означенных фамилий (кроме Сухово-Кобылиных) положена древняя боярская шапка, и под нею изображены крестообразно копье и меч на серебряном полумесяце, рогами обращенном вверх. Девизы у гербов этого поколения следующие: у Шереметевых Deus conservat omnia, т.е. Бог хранит все; у Колычевых и Яковлевых — Deus honor et gloria, т.е. Бог, честь и слава. Смысл и значение каждой части описанного нами герба объясняют так: корона помещена в знак происхождения от королей Прусских, два креста — обращение Камбилы и его потомков в христианскую веру, дуб напоминает кумиропоклонение, которое совершали под ним в древности прусские, самогитские и литовские владетели (Подробно о поклонении дубу изложено в истории Нарбута (Т. 1. С. 188-195), см. рис. 7, на котором изображены священный дуб и его местоположение). То же обладание и господство знаменуют скипетр и держава в лапах львов-щитодержателей. Победы над врагами, особенно турками и татарами, дали право на помещение в гербах Шереметевых, Колычевых и Яковлевых боярской шапки со скрещенным оружием, положенным на полумесяце, равно как на лавровую и масличную ветви во рту львов...
***
ПРИМЕЧАНИЕ ФРАНКЕНШТЕЙНА – повторим ещё раз нижеследующее, ибо это очень важно, а также это является ключём абсолютного доказательства того, что род «ПУШКИ» - предков ПУШКИНА, и также РОД «РЖЕВСКИХ», ОТ/ИЗ КОТОРЫХ ВЫШЛИ ПУШКИНЫ , ЯВЛЯЮТСЯ БОРЕЙСКИМИ «БОЯРСКИМИ» РОДАМИ, - НЕ ТОЛЬКО «ПОЗДНИМИ» ДВОРЯНСКИМИ РОДАМИ, НО РОДАМИ НАМНОГО ДРЕВНЕЕ – ОТ ТАК НАЗЫВАЕМЫХ «БОЯРЕ», ЧТО ЕСТЬ «БОРЯЕ», «БОРЕИ» - БОРЕЙСКИХ КНЯЖЕСКИХ РОДОВ ПЕРВОГО ИЗВЕСТНОГО РОДОДАТЕЛЯ «РАДЖИ»...
Из Пруссии же выехали: 1) Орловы, родовой герб которых есть красный одноглавый орел в поле, десятикратно испещренном золотом и голубым цветом. Эмблема эта занимает средний щиток в княжеском и графском гербах Орловых, которые имеют в первой и последней четвертях, в золотых полях, черного двуглавого орла, увенчанного двумя коронами, а наверху тех полей, в голубой вершине, русскую императорскую корону; во втором и третьем красных полях — стоящих на задних лапах львов горностаевого вида с выставленными языками и когтями золотого цвета, носящих на груди голубой щиток с золотым крестом. Из трех шлемов, покрытых коронами, средний держит двуглавого с двумя коронами орла, правый крайний - два сомкнутых орлиных крыла и левый — льва с крестом на груди. По сторонам щита стоят два воина в латах, препоясанные мечами, со знаменами в руках: на одном из них изображен родовой герб - одноглавый орел, а на другом лев с крестом, как описано выше. Девиз: Fortitudine et constantia, т.е. храбростию и постоянством (I, 23, 24); 2) потомство Мужа честна, именем Радша (в Литве был известен князь Дмитрий Братша, сын князя Патрикея Кейстутьевича), пришедшего, по показанию наших родословных, то из немец, то из Седмиградской земли, то, наконец, из земель славянских (Родословная // Временник Моск. о-ва истории и древностей российских. Т. 10. С. 102, 169; Родословная книга... Т. 1. С. 309; Гербовник I, 17, 22; V, 18). Гербы этих родов мы опишем, следуя алфавитному порядку, но предварительно считаем долгом заметить, что орел, удерживая в них постоянно ту же форму, т.е. оставаясь одноглавым и имея корону то на голове, то в особом поле, равно как держа в лапах то меч, то державу, то скипетр и державу, различается и цветом, что мы каждый раз будем означать. При всех этих различиях, однако, которые могли быть необходимы для того, чтобы одно поколение отличалось от других того же рода, общая всем им эмблема — одноглавый орел — подтверждает показание наших родословных, ведущих их из немец и из славян, т.е. из Помории.
Таковы гербы: а) Бутурлиных (II, 29). В третьей четверти четверочастного щита в их гербе изображен в золотом поле голубой одноглавый орел с распростертыми крылами, с золотою на клюве короною, в лапах он держит меч и державу; в первой четверти в горностаевом поле положена княжеская шапка или корона, а во второй — рука в золотых латах с обнаженным мечом. В гербе графов Бутурлиных (I, 22) орел помещен в среднем щитке, в сердце герба, рука с мечом повторяется из трех на двух крайних шлемах, а на среднем изображен двуглавый орел, свидетельствующий о пожаловании Бутурлиных в графство. Кроме общего с Бутурлиными герба Корвин (см. выше с. 000) у Неклюдовых в 1-й четверти такой же орел, как у Бутурлиных, а во второй, в голубом поле, - рука с обнаженным мечом, которая повторяется и в нашлемнике (Грб. III, 11); б) герб Мятлевых (VI, 8) имеет общего с тотчас описанным то, что в первой и третьей четвертях, в золотом поле, помещено по черному одноглавому орлу, у которых на главах корона, а в лапах скипетр и держава, во второй четверти, в красном поле, видна княжеская корона на подушке и, наконец, в третьей, — в голубом поле, — выходящая из облак рука с мечом. Девиз — Virtus meliora ministrat, т.е. доблесть лучшее приуготовляет; щит держат лев и орел; в) Муравьевых (I, 59): в золотом четверочастном щите в первой и четвертой частях, в золотом поле, по короне, из которой выходят положенные крестообразно меч и стрела, а во второй и третьей — по черному орлу, с распростертыми крыльями и с венком в клюве. Такой же вылетающий до половины орел в нашлемнике. Подобный герб у Пущиных (II, 65), с тем существенным отличием, что во второй и третьей частях его изображено по белому одноглавому орлу в золотом поле, и каждый из них держит в лапах скипетр и державу; в нашлемнике же орел несет в клюве золотую цепочку; г) Полуехтовы (II, 30) имеют в первой части щита, разделенного наподобие Андреевского креста, корону, в третьей — выходящего до половины в левую сторону черного орла и в четвертой, нижней, — два скрещенных меча, остриями вверх; д) в гербе Пушкиных (V, 18) видим те же эмблемы, но расположенные так: щит разбит на две половины, из которых в верхней, в горностаевом поле, помещена на пурпуровой подушке с золотыми кистями княжеская шапка, а нижняя рассечена на две части: в них в правой, цвета голубого, изображены рука с мечом, в левой, золотой, голубой орел с скипетром и державою в лапах. В гербе графов Мусиных-Пушкиных (I, 17) голубые орлы с теми же атрибутами помещены в первом и четвертом полях четверочастного щита, затем во второй, цвета серебряного, видна княжеская шапка и в третьей, цвета золотого, рука с мечом, которая повторяется в нашлемнике. Герб Бобрищевых-Пушкиных (VIII, 10) отличается от тотчас описанного тем, что княжеская корона положена на подушке в горностаевом поле и герб без нашлемника. Ср. герб Мусиных-Юрьевых (VII, 174) равно, как гербы Вечесловых (VI, 30); Вешняковых (VI, 118); Кобяковых (VII, 24); Лихаревых (V, 35); Рожковых (VI, 51); Щербининых (II, 37), фамилий, о происхождении которых в наших родословных или не заключается никаких вовсе сказаний или сообщаемые ими сведения неполны и неясны (Родословная // Временник Моск. о-ва истории и древностей российских. Т. 10. С. 102, 104-105, 168-169), тем не менее гербы их показывают, что они родом из Помории.
http://ogeraldike.ru/books/item/f00/s00 … ndex.shtml
РОДЫ ПОТОМКОВ РАМЫ-РАДШЕЙ (РАДЖЕЙ-КУАРАВОВ) И ИНДРЫ-ИНДРИСОВ (ПАНДЭВОВ)
Если у названных фамилий употребление нетерриториальных и нежалованных, чисто родовых эмблем обычно имело вспомогательный характер, то у большинства иных родов этот геральдический прием остается основным. Как и в случае со стародубскими рюриковичами, эмблемы, повторяемые из герба в герб, могут служить знаками родства разных фамилий. Как и в случае с кумиропоклонным дубом, эти эмблемы могут иллюстрировать родовые предания. Таковы, например, гербы радшичей, в которых варьируется орел, княжеская шапка, соотносимая со святым Александром Невским, и рука с искривленным мечом, на сей раз понятая как герб «Словении» - прародины радшичей(42). Гербы потомков князя Редеди Касожского, Чета, Бяконта, Индриса, Облагини (вернее, его старшего сына Марка), маркграфа Аманда Бассавола и т.д. построены в большинстве своем на общих (для каждой группы) эмблемах. Однако то, как эмблемы варьируются от одного герба к другому, убеждает в неустойчивости, приблизительности норм неофициальной русской геральдики, в сохранении того геральдического динамизма, который с очевидностью прослеживается по гербовнику А.Т. Князева. Так, в фигурах, помещенных во главе щитов родственных фамилий Сабуровых (ОГ I, 43; XVI, 16; Дипл. XVIII, 53), Сверчковых (ОГ II, 103), Вельяминовых-Зерновых (ОГ IV, 26) и ряда других родов, происходящих от Чета, нелегко угадать различные модификации одного изображения. Две линии Долгово-Сабуровых, потомков Атуна-мурзы Андановича, приняли два чрезвычайно несходных герба (ОГ II, 32 и VII, 75), из которых только второй отчетливо подобен гербам потомков Чета. Не менее красноречиво превращение княжеской шапки в державу в гербе Кологривовых, потомков Радши (ОГ IV, 23). Видимо, перед нами - результаты долговременного искажения неких общих прототипов, хаотичной эволюции эмблем, первоначальная редакция которых отделена от официальной фиксации рядом десятилетий.
Привлекает внимание также герб Тухачевских (OГ VII, 10), претендовавших на происхождение от Индриса. Генеалогические комментарии к гербу, представленные Тухачевскими и вошедшие в Гербовник, пестрят ошибками. Герб Тухачевских также совершенно несходен с гербами потомства Индриса. Ущербность генеалогических представлений в роду находит здесь, таким образом, двоякое выражение.
В перечислявшихся выше случаях сходство гербов служит дополнительным свидетельством документально подтвержденного родства. Наряду с ними бытовали и гербы, содержащие самостоятельную генеалогическую информацию. Таков, например, герб Владычиных (ОГ II, 99), почти наверняка свидетельствующий об их общем происхождении с потомками Олоповских, то есть с Муравьевыми (ОГ I, 59 и др.) и Пущиными (ОГ II, 65). О родстве заявляет только герб. Точно так же герб Лихаревых (ОГ V, 35) свидетельствует об их происхождении от Радши. Менее объяснимо сходство гербов рода Пещуровых (ОГ I, 84) и потомков Индриса; гербов Зайцевых (ОГ I, 82) и потомков Редеди Касожского дворян Глебовых (ОГ VII, 8). Безусловно, в основе такого сходства может лежать случайность, например, сфрагистическая путаница, но едва ли такое объяснение можно считать исчерпывающим.
Убедительно мнение А.Б. Лакиера, усматривающего в гербе заявлявших о своем прусском происхождении Кузьминых-Караваевых (ОГ IV, 57) разъятый на составные части Soltyk - герб Пруссии. Лакиер указывает на это как на косвенное подтверждение гипотезы об их происхождении от Михаила Прушанина, то есть от одного корня с Салтыковыми, Чеглоковыми, Тучковыми(43). Суждение Лакиера наглядно подкрепляется присутствием в обсуждаемом гербе типично «прусских» щитодержателей - единорогов. Однако слишком широкое применение этого метода (как и попытка Лакиера распространить его на потомков черниговца Бяконта) не вызывает доверия(44).
Выделяются группы гербов, эмблематически явно взаимосвязанных, хотя словесно эта взаимосвязь не поясняется. Яркий пример - гербы Анненковых (ОГ I, 54), Иванчиных (ОГ VI, 80), Коробковых (ОГ VIII, 121) с характерной фигурой (звездой? адамантом?) и другими совпадающими эмблемами. В гербах Аплечеевых (ОГ VI, 72), Беличей (Дипл. II, 99), Кузовлевых (ОГ X, 104), Луниных (OГ VI, 71), Плотниковых (OГ VI, 99) и некоторых других родов при сходстве общей композиции повторяется стереотипное изображение: в рассеченном, серебряном и червленом, поле башня или замок переменных цветов. Гербы Бороздиных (ОГ I, 42) и Борисовых (ОГ II, 92) исключительно близки и, несомненно, восходят к общему прототипу. Можно привести и другие примеры.
***
Лаура ТИБИЛОВА
ПОТОМКИ РАДШИ(РАДЖИ)
Генеалогическому древу великого русского поэта А.С.Пушкина
посвящено немало работ. Сам Александр Сергеевич тоже не раз обращался
к этой теме, особенно в статьях “Начало автобиографии” и “Опровержения
на критики”. Он пишет: “Мы ведем свой род от прусского выходца Радши
или Рачи (мужа честна, говорит летопись, т.е. знатного, благородного),
выехавшего в Россию во время княжества святого Александра
Невского”.(А.С.Пушкин. Сочинения в трех томах. Т.III. М., 1986. стр.
418).
Судя по “Российской родословной книге” (кстати, ее составитель
князь Петр Владимирович Долгоруков, автор пасквилей, погубивших
А.С.Пушкина), Радша имел сына Якуна Радшича (ПРИМЕЧАНИЕ Ф. – НЕ ЯКУНА, А ЯГУНА),
от которого произошел Алексей Якунович, родивший Гаврилу Олексича ( Российская родословная книга. Ч.2. Петр Долгоруков. Спб. 1855, стр.15). Этот Гаврила Олексич прославился в известной битве на Неве 13 июня 1240 года. Летопись говорит: “Здесь же в полку Александровом отличились семь мужей храбрых, которые крепко бились вместе с ним.(Житие Александра Невского. Сборник. М. 1969, 1, стр. 333). Один, по имени Гаврила Олексич, напал на судно и увидел королевича, которого тащили под руки, выехал по мосткам, по которым всходили до самого корабля. И побежали все перед ним на корабль, детей обернули и сбросили его с мостков вместе с конем в Неву. Он же с Божьей помощью оттуда выбрался
невредимым и снова напал на них, и бился крепко с самим воеводою,
окруженным воинами”. Гаврила Олексич был боярином при Александре
Невском. Он имел двух сыновей - Ивана Гавриловича и Акинфия
Гавриловича, носивших титул великого боярина. Боярин Аканфий,
талантливый полководец, перешел на службу к великому князю Тверскому и
впоследствии погиб. Правнук его, Михайло Иванович, был боярином при
московских великих князьях Симеоне Гордом (1340-1353) и Дмитрии
Донском (1350-1589) и тоже пал смертью храбрых, но уже в Куликовской
битве, где он командовал сторожевым полком.
Брат Михайло Ивановича, Андрей, имел пятерых сыновей, которые были
боярами при Дмитрии Донском. Один из них, а именно боярин Федор
Андреевич, был оставлен в Москве Дмитрием Донским во время
Куликовского похода главным начальником и хранителем великокняжеского
семейства. И он же в 1366-1367 гг. принимал участие в возведении
каменных укреплений Кремля, оставив по себе память в названии одной из
кремлевских стен. (С.Б.Веселовский. Род и предки Пушкиных в истории.
Журнал “Новый мир”. 1969, № 1, стр. 190).
В истории России XVI века хорошо известен Дмитрий Пушкин, мать
которого была кормилицей царевича Федора (1584-1598). Он, правда,
происходил не из прямых предков великого поэта, а из Шаферик-Пушкиных.
Это о нем столь лестно отзывается известный полководец XVI века,
политический противник Ивана IV - Ивана Васильевича Грозного, князь
Андрей Курбский. В своей “Истории о великом князе Московском” он
называет его “муж зело разумный, храбрый и уже в совершенных летах”.
Пушкин высоко ценил Андрея Курбского. В 1827 году он писал: “Я
непременно напишу историю Петра I, а Александрову - пером Курбского”,
то есть пером пристрастным. Интересно, что в трагедии “Борис Годунов”
одним из действующих лиц является князь Курбский, сын Андрея
Курбского. Вообще поэт обнаружил блестящее знание русской истории XVI
века и генеалогии русских дворянских фамилий. И совершенно
обоснованно, в полном соответствии с исторической правдой,
подчеркивает характерные черты своих предков: неукротимый нрав, дух
упрямства и вместе с тем преданность Родине в борьбе за национальную
независимость русского государства. Он пишет, что “нашел в истории
одного из предков моих, игравшего важную роль в сию несчастную эпоху.
Я вывел его на сцену” (А.С.Пушкин. Наброски... т.3, стр. 418.)
Пушкин называет и имена тех Пушкиных, которые приняли участие в
событиях так называемого “Смутного времени”, периода крестьянской
войны под руководством Ивана Болотникова и польско-шведской
интервенции (начало XVII в), отмечая, что четверо Пушкиных подписались
под грамотой об избрании царя Михаила Федоровича Романова.
(А.С.Пушкин. Наброски... т.3, стр. 418. Начало автобиографии.)
Один из персонажей “Бориса Годунова” Афанасий Михайлович Пушкин,
обращаясь к князю Василию Ивановичу Шуйскому (1606-1610), впоследствии
царю, говорит:
Знатнейшие меж нами роды - где?
Где Сицкие князья, где Шестуновы,
Романовы, отечества надежда?
Заточены, замучены в изгнанье -
Дай срок, тебе такая ж будет участь.
Это, собственно, мнение поэта о знатных родах среди русских
дворян, утверждающего и знатность своего рода наравне с Шуйскими,
потомками Александра Невского, Воротынскими, Телятевскими, Курбскими и
другими представителями рода Рюриковичей, Гедиминовичей. Племянник
этого Афанасия, Гаврила Пушкин (? - 1638), принял активное участие в
событиях “Смутного времени”. Среди предков поэты был и Пушкин Григорий
Гаврилович, боярин, дипломат при царе Алексее Михайловиче. Григорий
Гаврилович принадлежит к числу самых замечательных лиц эпохи
самозванцев, пишет великий поэт в своем “Начале автобиографии”.
(А.С.Пушкин. Сочинения в трех томах. Т.3, М. 1986, стр. 418.) Именно в
его честь Пушкин назвал своего младшего сына Григорием (1835-1905). А
бояре Матвей и Яков Степановичи известны как самые видные
представители рода Пушкиных, пользовавшиеся при дворе великого Петра
большим влиянием. Однако за связь с мятежными стрельцами и
старообрядцами попали в опалу. Сын Матвея, стольник Федор, за участие
в заговоре Цыклера был даже казнен, а его отец был сослан. Прадед
великого поэта, видный человек своего времени, был женат на дочери
фельдмаршала, генерал-адмирала графа Ф.А.Головина, первого в России
Андреевского кавалера.
Вообще род Пушкиных отличался беспокойным нравом. К примеру, даже
дед поэта, Лев Александрович Пушкин, принял участие в заговоре 1762
г., за что и отсидел два года в заточении. (Там же. “Начало
автобиографии”. Т.3, стр. 418, 426).
Почему-то в правление Петра (1682-1725) род Пушкиных захирел, (ПРИМЕЧАНИЕ Ф. - КАК ЗАХИРЕЛИ И ВСЕ БОРЕЙСКИЕ РОДЫ «БОЯР» (БОРЕЕВ) РАДШИ, ИБО ПЁТР ПЕРВЫЙ БЫЛ «СТАВЛЕННИКОМ» ПО УНИЧТОЖЕНИЮ ВСЕХ «БОЯРСКИХ» (БОРЕЙСКИХ) РОДОВ...С ПРЕДНАМЕРЕННОЙ МЕТОДОЛОГИЕЙ УНИЧТОЖЕНИЯ БЫВШЕЙ ИСТОРИИ ПРИНЯТИЕМ ГРИГОРИАНСКОГО КАЛЕНДАРЯ, ТЕМ САМЫМ АННУЛИРОВАВ 5,000 ЛЕТ ИСТОРИИ ИМЕННО БОРЕЙСКИХ РОДОВ) так что в своей статье “Наброски предисловия к “Борису Годунову” от 22 января 1829 года великий поэт с сожалением отмечает, что
“аристократию нашу составляет дворянство новое, древнее же пришло в упадок,
права его уравнены с правами прочих; состояния, великие имения давно
раздроблены и уничтожены...»
Сам великий поэт тоже отличался беспокойным нравом. Недаром в мае-
августе 1829 году он предпринял путешествие на Кавказ, где в это время
шли военные действия против Османской Турции. Как известно, брат
поэта, Лев Сергеевич, за участие в восстании 14 декабря 1825 года был
сослан вместе с другими декабристами на Кавказ, так что он принял
участие в русско-иранской (1826-1828) и русско-турецкой (1828-1829)
войнах. И был за боевые отличия произведен в капитаны, награжден
орденами и медалями. Лев Сергеевич служил в Нижегородском драгунском
полку, которым в 1828-1829 гг. командовал друг юности поэта, сын
знаменитого героя Бородино генерал-майор Николай Раевский-младший
(1801-1843). Полковник Владимир Осипович Гурко (отец известного
военного теоретика, генерал-фельдмаршала Иосифа Гурко, героя русско-
турецкой войны 1877-1878 гг., под командованием которого в передовом
отряде находился и Осетинский дивизион) докладывал (Шаров А.Н.,
Влодавец Л.И. Капитан Л.С.Пушкин. Военно-исторический журнал. №9,
1989, стр. 22) о боевых отличиях юнкера Нижегородского драгунского
полка Льва Сергеевича Пушкина: “19 числа сентября находился при мне в
траншеях при осаде крепости Сардар Абад Лев Пушкин, где и был мною
неоднократно посылаем с приказаниями в самые опасные места, где
изъявил отличную храбрость и усердие, как равно и при преследовании
неприятеля в ночь на 20 сентября”.
Военная служба Льва Сергеевича была продолжительной, так что он
даже принимал участие и в боях против поляков в 1831 году, (Шаров
А.Н., Влодавец Л.И. Капитан Л.С.Пушкин. Военно-исторический журнал.
№9, 1989. стр. 13), а затем и в войне против горцев на Северо-Западном
Кавказе. (Военно-исторический журнал. 1967. №5, стр. 110).
На Кавказе Пушкин встретился с братом, многими офицерами
Нижегородского драгунского полка.(А.С.Пушкин. “Путешествие в Арзрум во
время похода 1829 г.” М. 1977). В этом полку, кстати, служило и
несколько осетин. В частности, генерал Мусса Кундухов особо любил этот
полк, который спустя несколько лет под его командованием участвовал во
многих военных операциях на Кавказе. Наверное, Пушкин в Арзруме мог
встретиться и с осетинами, находившимися в действующей армии. Именно в
1829 году, то есть во время пребывания Пушкина на Кавказе,
Главнокомандующий Кавказским особым корпусом И.Ф.Паскевич утвердил
“Положение об организации нерегулярных частей из армян, грузин,
карабахцев и осетин”. (ЦГВИА фонд 13454, №2, 947, л.1.) Тогда в
Азиатской Турции, в действующей армии, находились Азо Шанаев, Дуда
Мамсуров, Сухук Тулатов и другие осетинские офицеры. А к Главному
штабу действующей армии были приписаны сборный линейный полк и грузино-
азербайджанская конница, отличившиеся под Карсом. Военный историк
В.А.Потто сообщает об одной схватке, в которой “турецкие делибаши
столкнулись с казаками и оттеснили их”. (М.П.Санакоев. Страницы боевой
дружбы. Цхинвали, 1975, стр. 82). И тогда Паскевич приказал регулярным
частям помочь казакам. Пушкин был свидетелем этого эпизода. Он пишет:
“Вскоре показались делибаши и закружились в долине, перестреливаясь с
нашими казаками”. (А.С.Пушкин. Т.3, стр. 398).
Пушкин был свидетелем и знаменитого сражения 19 июня 1829 года на
высотах Соганлуга, где был “разбит Сераскир арзрумский, спешивший
присоединиться к Гагки-Паше (главнокомандующему всеми турецкими
войсками в компании 1829 года). Сераскир бежал к Арзруму, а его 39-
тысячное войско было разбито и рассеяно. Пушкин отмечает, что “конница
готовилась преследовать неприятеля”, в том числе и Нижегородский
драгунский полк, линейные казаки и грузино-азербайджанские конно-
регулярные части. Сражение было кровопролитным. Пушкин
свидетельствует: “Под деревом лежал один из наших татарских беков,
раненный смертельно”. (А.С.Пушкин. Сочинение. Т.3, стр. 393.). Это и
был штабс-капитан азербайджанского конно-мусульманского полка Умбей-
бек. Генерал И.Н.Абхазов в своем письме И.И.Раевскому так
характеризовал штабс-капитана: “Штабс-капитан Умбей-бек, славный
молодец, храбрый, раненый, постоянно преданный нам и всегда отличный
заслугами”. (Архив Раевских, т.1, стр. 452.). Перед смертью Умбей-бек
просил передать генералу И.Ф.Паскевичу, что он умирает, верный
русским. (Утверждение русского владычества на Кавказе, т.IV, ч.2, стр.
303).
По свидетельству современников сборный линейный казачий полк, в
котором служили и осетины, и грузино-азербайджанская конница - это
“были две новые части, производившие необыкновенное впечатление
богатством азиатской одежды, ловкостью всадников и подвижностью их
коней”. (В.А.Потто. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах,
легендах и биографиях. Спб. 1899, т.4, стр. 30).
Другой современник пишет, что “линейные казаки пользовались вполне
заслуженной славой удальства и храбрости на конях горских пород, в
красивом горском костюме, линейные казаки многое заняли от горцев -
джигитовку, удальство, блестящую храбрость с театральным оттенком
(Г.Н.Филипсон. Воспоминания “Русский архив”, т.3, 1883, стр. 198), то
есть черты, которые импонировали Пушкину. Естественно, что великий
поэт вполне мог видеть и слышать о боевых действиях регулярных
формирований и линейных казаков. В русско-турецкой войне 1828-1829 гг.
из сборного линейного казачьего полка отличились войсковой старшина
Михайло Дыдымов, есаулы Иван Тускаев, Михайла Гурджибеков, сотник
Моисей Хоруев, хорунжий Николай Гокинаев и другие осетины из станиц
Новоосетинская, Черноярская, Луковская Терского казачьего войска. Мог
великий поэт слышать о них и в связи с польским восстанием 1831 года,
когда в Варшаву был послан сборный линейный полк. Многие из казаков
отличились в боях. Так, Михаил Гурджибеков был награжден польским
знаком отличия 5-й степени, а прусский король Фридрих-Вильгельм III
лично наградил его часами, а австрийская императрица - золотой
медалью.
Среди потомков Пушкина много замечательных людей. Одни из них
подвизались на государственной службе, другие в области культуры. Но
всех объединяло одно - память о великом предке. И потому все, что
касалось поэта, для них представляло несомненный интерес. К примеру,
Георгий Михайлович Вельяминов-Воронцов приложил уйму сил и разыскал
пистолеты, из которых стрелялись на Черной речке Пушкин и Дантес. Их,
как известно, Эрнест де Барант, сын французского посла в Петербурге,
одолжил д ‘Аршиаку, секунданту Дантеса. Вообще что-то роковое было в
этих дуэльных пистолетах. После гибели Пушкина они участвовали в дуэли
между Эрнестом де Барантом и М.Ю.Лермонтовым. О принадлежности
пистолетов (они были экспонированы на выставке, посвященном Пушкину во
Франции) говорит следующая записка: “Эти пистолеты, принадлежащие
барону Эрнесту де Баранту, дипломату, который их одолжил своему другу
д’Аршиаку, который был одним из секундантов. Они были отданы
полковнику де Шательперону в 1884 году бароном де Барантом, братом
барона Эрнеста. Париж, 1-го мая 1920 года, полковник де Шательперон”.
Естественно, что великий поэт не мог предугадать судьбу своих
потомков, но надеялся, что они всегда будут служить России. Александр
Александрович Пушкин (1833-1914), старший сын Пушкина, стал генералом.
В 1870 году, он, еще будучи полковником, командовал Нарвским гусарским
полком (одним из старейших полков в русской армии, сформированным в
1705 году). Александр был авторитетным знатоком военного дела. О нем
писали: “Сын известного поэта, именем которого гордится Россия,
полковник Пушкин являл собою идеал командира-джентльмена, ставшего во
главе гусарского полка”. Нам особенно приятно отметить, что в Нарвском
гусарском полку служили и представители Осетии: Цаликовы, Тулатовы и
Тугановы. Во времена генерала Пушкина в полку служил и штабс-капитан
Хамби Туганов, сам впоследствии ставший генералом и даже командиром
этого Нарвского гусарского полка. Но тогда полк во главе с Александром
Пушкиным принимал участие во многих боях за освобождение Болгарии в
1877-1878 гг.
Безусловно, что выявление корней фамилии великого поэта, его
родственных связей, судьба его потомков представляет и научный, и
познавательный интерес. В этой связи необходимо сказать несколько слов
и о тех фамилиях, которые были одного корня с Пушкиными. Сам Александр
Сергеевич подчеркивает, что от Радши произошли Мусины, Бобрищевы,
Бутурлины, Шерефединовы и Товарковы”. (Пушкин А.С. Сочинения. т.3 М.,
1986, стр. 418).
Радша, его правнук Гаврила Олексич, сыновья последнего Дмитрий и
Иван являются родоначальниками Пушкиных, Мусиных-Пушкиных, Бутурлиных,
Каменских, Аминовых и таких угасших дворянских фамилий, как Чоботовы,
Замыцкие, Товарковы, Гавриловы, Рожновы. Многие потомки рода Радши
пострадали в период царствования Ивана IV, в частности, именно в это
время погибли Чоботовы, Чулковы, Шерефиковы, Курчевы-Пушкины.
В “Российской родословной книге” отмечается, что два брата
Константин и Федор Григорьевичи, сыновья боярина Григория Гавриловича
Пушкина, являются основателями двух фамилий - Пушкиных и Товарковых.
Другие братья - Бутурлиных, Каменских, Курчевых, Рожновых,
Челядининых, Замыцких (почему-то сам А.С.Пушкин в своем “Начале
автобиографии” их не упоминает). К Пушкиным близка очень фамилия
Бутурлиных. Это было известно и современникам. Так, один из первых
биографов Пушкина и современник, Петр Владимирович Анненков (1813-
1882), подчеркивал, что отец поэта Сергей Львович “даже жил дом об дом
с графом Дмитрием Петровичем Бутурлиным и гости последнего были его
гостями”. (П.П.Анненков. Материалы для биографии А.С.Пушкина. М. 1984,
стр. 37).
Бутурлины - старинный дворянский род, давший много известных в
истории России личностей. Уже в царствование царя Василия Ивановича
(1505-1533) Бутурлины были боярами. Один из них, Иван Михайлович,
отличился в Ливонской войне, походе в Финляндию 1585 года, в сражениях
против крымских татар. И именно он в 1604 году был послан на Кавказ
для оказания помощи Грузии.
Как известно, в 1585 году царь Федор Иванович, сын Ивана Грозного,
отправил грамоту Кахетинскому царю Александру, в которой предложил
Грузии союз. Кахетинский царь желал этого, надеясь обезвредить
Дагестан, набегами изнурявший Кахетию. Лезгинские набеги поддерживал
Шамхал Тарковский, которому покровительствовала Османская Турция. 9
октября 1586 Федор принял посольство Александра. Александр просил у
Москвы покровительства, которое должно было выразиться в следующем:
Россия берет на себя защиту Кахетии, русский царь построит на Тереке
крепость, поставит сильный гарнизон. (История Грузии, ч.1. Тбилиси,
1946, стр. 342). После этого русские должны были покорить Шамхала
Тарковского, освободить Терско-Кахетинский путь, пролегающий через
Дагестан. Боярская дума одобрила это предложение. Однако союз Шамхала
с лезгинами был настолько мощным, что русское войско не смогло
овладеть Дагестаном и захватить дорогу, ведущую в Кахетию.
Но в 1588-1589 гг. была построена у устья Терека крепость (Терский
городок), ставшая центром политических и экономических связей России с
народами Северного Кавказа и Закавказья. (История народов Северного
Кавказа. Т.1, М. 1988, стр. 330-331). В Терском городке проживали
чеченцы, кабардинцы, осетины, кумыки. Здесь находился воевода с
гарнизоном из стрельцов, служилых терских казаков и крещенных горцев.
Эта крепость стала опорной базой Ивана Михайловича в борьбе с Шамхалом
Тарковским, и впоследствии Тарки, был взят, но уже без Ивана
Михайловича.
Прежде, однако, русские сами попали в тяжелое положение, осажденные
объединенным войском Шамхала, османских турок и кабардинских феодалов.
Иван Михайлович, можно сказать, оказался в западне. Известно, что
русское государство тогда переживало тяжелые дни, связанные с польско-
шведской интервенцией, так что на помощь из Москвы не было даже
надежды. Вдобавок, кахетинский царь Александр, шедший ему на помощь,
был убит. Иван Михайлович был вынужден сдать крепость на условиях
свободного возвращения с оружием и пушками в Россию. Однако, когда
русские вышли из крепости, турки и горцы набросились на них и
уничтожили отряд. Из шести тысяч более половины пали на поле битвы, в
том числе сам Иван Михайлович и сын его Федор Иванович, другой сын,
Петр Иванович, был взят в плен. А еще один сын, Василий Иванович,
сподвижник Дмитрия Пожарского, был воеводой. Другой Бутурлин находился
на шведской военной службе с 1614 года и дослужился до чина
подполковника. Он, по велению королевы Христианы, был внесен в
Шведскую дворянскую книгу. Среди друзей великого поэта был и Николай
Алексеевич Бутурлин, адъютант военного министра А.И.Чернышева. Именно
о нем пишет Пушкин в своем “Путешествии в Арзрум”.
“В Гергерах (нынешнее село Гергер, недалеко от города Степанована -
Л.Т.) встретил я Бутурлина, который, как и я, ехал в армию. Бутурлин
путешествовал со всевозможными прихотями. Я отобедал у него как бы в
Петербурге. Мы пожелали путешествовать вместе”. (А.С.Пушкин.
Сочинения. Т.3, стр. 399). Бутурлины были в родстве с царским домом
Романовых и такими известными дворянскими фамилиями, как Зотовы,
Голицыны, Куракины, Воронцовы, Долгорукие, Щербатовы, Вельяминовы-
Зерновы. Так, Александр Борисович (1694-1800), фельдмаршал, был женат
первым браком на Анне Михайловне Голицыной, а вторым на княжне
Екатерине Борисовне Куракиной. (Российская родословная книга. ч.2.).
Заслуживает внимание и фамилия Каменских. Один из них Михайло
Сергеевич, убитый в 1700 году под Нарвой, был денщиком Петра Первого.
Другой Каменский, фельдмаршал Михаил Федорович (1738-1809), известный
русский полководец, был возведен 5 апреля 1797 года в графское
достоинство. Сын его, Николай Михайлович (1776-1841), генерал,
отличился в русско-финляндской войне 1808 года. Впоследствии он
командовал Дунайской армией. (Россия и освобождение Болгарии. М. 1988,
с.40).
Несколько слов следует сказать и о фамилии Мусиных-Пушкиных.
Родоначальник их - Михайло Тимофеевич Мусин-Пушкин. Среди них воеводы,
стольники, дипломаты. Один из них, Иван Алексеевич, был начальником
Монастырского приказа при Петре Великом и в 1710 году был произведен в
графское достоинство. Граф Аполлон Григорьевич был президентом Берг-
коллегии. Его сын, Аполлон, тоже был членом Академи наук Санкт-
Петербургской, Берлинской, Стокгольмской, Туринской. Скончался в
Тифлисе, будучи в научной экспедиции. Известен и граф Валентин (1755-
1884), фельдмаршал, отличившийся в войнах России.1(1 Российская
родословная книга, ч.2, стр. 200).
В истории русской литературы хорошо известен и Алексей Иванович
Мусин-Пушкин (1744-1818), известный коллекционер, собиратель
письменных литературных памятников, тот, который нашел “Слово о полку
Игореве”, изданный им в 1800 году. А с графом В.А.Мусиным-Пушкиным,
декабристом, переведенным на Кавказ, великий поэт вместе путешествовал
до Коби. А.С.Пушкин его именует “граф Пушкин”. В Душете они вновь
встретились как близкие люди. (А.С.Пушкин. Сочинения. Т.3, стр. 381).
Род Мусиных-Пушкиных пресекся в 1836 году.
А один из Бобрищевых-Пушкиных, Александр, известен как крупный
адвокат, защитник в нашумевшем процессе Бейлиса (1913), активист
движения “Смена вех”, способствовавший возвращению в СССР многих
эмигрантов. В 1935 году он был арестован, срок отбывал в Соловецком
лагере особого назначения на островах Белого моря.
В заключение отметим, что князь П.В.Вяземский, близкий друг
Пушкина, как-то заметил проницательно: “В истории много истинной и
возвышенной поэзии, и в поэзии есть своя доля истории”.
В поисках хотя бы части этой “доли истории” касательно генеалогии
А.С.Пушкина и его родственных связей мы и вели свой рассказ о тех
лицах, которые творили историю России и оставили в ней свой
собственный, неповторимый след.
ПРИМЕЧАНИЕ Ф.:
Жителей Словении, Приморья , Дона, Дуная – то есть всей расширенной в то время «КЫЕВОЙ» РУСИ, РАСИ, РАСЫ, РАТШИ, РАДЖИ, а по Санскриту – RAJA ещё называли «рацами» или «ратцами» (сербск. — рац, мн. ч. — раци; у древних славян — rašci, мадьярск. — ràcz; немецк. — raizen, ratzen, razen, в средневек. латыни — rasciani)...это всё Борейские Роды до прихода Иудаизма и Христианства на «Кыеву Раджу» (Род Живы Кыя) с Византии...с этим приходом началось методичное уничтожение Борейских Родов Раджи...
