Так получается, что РУССКИЙ РОД продолжается благодаря поэзии. В семье Тарковских говорение стихами было естественной формой общения - с их помощью запечатлевались семейные события, так друг другу адресовались записки и письма. Поэтому рано или поздно в таких семьях рождается крылатый Поэт:

Предчувствиям не верю и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет.
Бессмертны все. Бессмертно все. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.

Я кончил книгу и поставил точку
И рукопись перечитать не мог.
Судьба моя сгорела между строк,
Пока душа меняла оболочку.

Так блудный сын срывает с плеч сорочку,
Так соль морей и пыль земных дорог
Благословляет и клянет пророк,
На ангелов ходивший в одиночку.

Я тот, кто жил во времена мои,
Но не был мной. Я младший из семьи
Людей и птиц, я пел со всеми вместе

И не покину пиршества живых -
Прямой гербовник из семейной чести,
Прямой словарь их связей корневых.
(Арсений Тарковский. «Рукопись»)

В 1963 году Арсений Тарковский проговорил свое credo:

Я ветвь меньшая от ствола России,
Я плоть ее, и до листвы моей
Доходят жилы влажные, стальные,
Льняные, кровяные, костяные,
Прямые продолжения корней.

Есть высоты властительная тяга,
И потому бессмертен я, пока
Течет по жилам — боль моя и благо —
Ключей подземных ледяная влага,
Все ЭР и ЭЛЬ святого языка.

Я призван к жизни кровью всех рождений
И всех смертей, я жил во времена,
Когда народа безымянный гений
Немую плоть предметов и явлении
Одушевлял, даруя имена.

Его словарь открыт во всю страницу,
От облаков до глубины земной.
— Разумной речи научить синицу
И лист единый заронить в криницу,
Зеленый, рдяный, ржавый, золотой...
(«Словарь»)

Близкородственность западного и восточного славянства очевидна для всех, кроме желающих лишить людей памяти. Семейство Тарковских уходит корнями ко временам средневековья, в те времена на территории Польши Тарковские были рыцарями, в чью ответственность входило присваивание имен всем будущим королям империи.

Родословная Арсения и Андрея Тарковских:

Войцех Тарковский
1720 г. Предок поэта Арсения Тарковского и кинорежиссера Андрея Тарковского. Владел имениями в селениях Орлинец и Былинец в Заславском уезде на Волынщине. Войцех Тарковский с сыном Францем переселились из г. Люблин в г. Заслав Волынской губернии (теперь г. Изяслав Хмельницкой области).

Франц Войцехович Тарковский
Середина XVIII в. Сын Войцеха Тарковского. Данные о нем весьма скудны. Известно только, что он был женат на Элеоноре и имел сына Матвея.

Матвей Францевич Тарковский
1780-1853 гг. Сын Франца Тарковского, внук Войцеха Тарковского. В 1852 г. получил дворянский титул и герб. Имел сыновей Иосифа (р.1814 г.), Карла (р.1815 г.) и Александра (р.1823 г.). Александр рано умер.

Карл Матвеевич Тарковский
1815-1872 гг. Родился в г. Заслав Волынской губ. Жил в селе Николаевка Елисаветградского уезда Херсонской губ. Был женат на Марии (Эмили) Кардасевич. Владел 652 десятинами земли. В военную слудбу поступил унтер-офицером 19 ноября 1832 г. в Кирасирский Ее Императоского высочества Великой княгини Елены Павловны полк. Произведен в корнеты в 1837 г. в Новоархангельский уланский полк. Стал поручиком в 1840-м, штаб-ротмистром в 1846-м. В 1850-м «по прошению по домашним обстоятельствам» уволен со службы с награждением чином ротмистра и мундиром. Дети: Николай (р. 1847), умер во младенчестве, Евгения (р. 1849), Надежда (р. 1852), Вера (р. 1853), Александр (р. 1862). В 1852 г. умер одновременно с женой от холеры.

Тарковский Александр Карлович
1862 - 1924 г. Родился в селе Николаевка Елисаветградского уезда Херсонской губ. Русский народоволец-восьмидесятник, один из создателей партии "Народная воля", из дворян Николаевской губернии, долгие годы проведший в сибирской ссылке, был знаком с В.И. Лениным, Йозефом Пилсудским, владел семью европейскими и двумя древними языками, преподавал в Елизаветградской гимназии. Был женат в первом браке на А.А.Сорокиной. Дочь, Леонилла. Овдовев женился на М.Д.Рачковской. Сыновья: Валерий (1904-1919). Арсений (1907-1989).

Тарковский Арсений Александрович
1907 – 1989 гг. Родился в г. Елисаветград Херсонской губ. Жил в Москве. От первого брака с М.И. Вишняковой дети Андрей (род. В 1932 г.) и Марина (р. В 1934 г.). Выдающийся русский поэт, крупнейший мастер поэтического перевода.

Тарковский Андрей Арсеньевич
1932 – 1986 гг. Родился в селе завражье Ивановской обл. Жил В Москве, умер в Париже. От первого брака с И.Я.Рауш сын Арсений (р. В 1962 г.), от второго брака с Л.П.Кизиловой сын Андрей (р. В 1970). Сын Александр (р.1986), рожденный вне брака, носит двойную фамилию - отца и матери. Один из виднейших российских кинорежиссеров, признанных ныне всем киномиром.

В конце 18 в. в небольшом селе Тимофеевка (сейчас Николаевка, что возле "Хутора Надия") поселились братья Кардасевичи, на дочери одного из них, Марии, женился отставной штаб-ротмистр Карл Тарковский. В этом браке родились Николай, Евгения, Надежда и Вера. После смерти Марии Карл Тарковский женился на её сестре Эмилии, и в 1862 году у них родился сын Александр - дедушка Марины и Андрея Тарковских.
Летом 1872 года Карл и Эмилия Тарковские умерли от холеры. Александру было в то время 10 лет. Так что на воспитание его взяла старшая сестра Надежда.

Из интервью с М. А. Тарковской:

     Вообще рождение Андрея Тарковского — результат соединения двух знатных родов. Существует даже герб Тарковских. Вера Дубасова — бабушка Андрея по линии матери — происходит из рода дворян Дубасовых. Ее отец, генерал, уйдя в отставку, все время находился при императорском дворе. По линии отца это также известный дворянский род. Тарковские по натуре бунтари, они всегда были недовольны существующими порядками. Прадед Андрея Карл и дед Александр имели свою типографию, где печатали народовольческие материалы. Бунтарство Тарковского, любовь к свободе — от отца, а сила воли — от матери.

     — Как выглядел дом, в котором родился великий кинорежиссер?

     — Этот дом XIX века по интересному совпадению строил дед кинорежиссера Алексея Балабанова, крупный лесопромышленник. Выяснилось это не так давно. Дом самого деда Балабанова сохранился — сейчас в нем находится поселковая администрация.
     “Обитель” Тарковских — родителей Марии Ивановны — была двухэтажной. Там жили четыре семьи. Увы, от этого дома осталось только четыре бревна, на которых и стоит музей.
     В сценарии “Зеркала” был эпизод: мальчик плывет под водой и видит затопленный дом. Но эта сцена не вошла в фильм. А кадры эти были навеяны тем, что здешние земли затопило Горьковское водохранилище.

     — Сценарий “Зеркала” был написан как раз по детским воспоминаниям...

     — Да. В 1973 году Тарковский снимал для “Зеркала” природу своей малой родины, подробно заснял наше Завражье, хотя многое здесь было уже затоплено. Кроме того, тайно снял свою мать. В фильме ее сыграла Маргарита Терехова, в конце картины появляется сама Мария Ивановна. Также в озвучивании “Зеркала” принял участие и отец, Арсений Тарковский. Во время эпизода о родном селе звучит его голос: “Мы раньше здесь жили, в Завражье”.
     Влияние матери на детей было велико. Дети, судя по их дневникам и рассказам Марины, боготворили ее.

     — Как сложилась личная жизнь Арсения Тарковского после его ухода из семьи?

     — Арсений Александрович оставил семью, когда Андрею было четыре годика. Дети росли без материальной поддержки с его стороны (Мария Ивановна была вынуждена работать на трех работах). Но мать разрешала им видеться и никогда не отзывалась о муже плохо. Мария Ивановна была красива и умна, имела успех у мужчин, однако так и не вышла замуж — всю жизнь она любила отца своих детей.
     У семьи был ангел-хранитель, друг Арсения Лев Владимирович Горнунг, одинокий художник-фотограф. Именно он таскал сумки с продуктами домой Тарковским, а не отец, как часто думали соседи.
     Арсений Александрович был потом женат еще дважды. Сначала на красавице Антонине Трениной (она тоже бросила ради нового брака свою семью). Они прожили немного — лет пять. Третьей женой поэта стала Татьяна Озерская-Тарковская. А Антонина на почве душевных страданий сильно заболела. И тогда Мария Ивановна стала ей близкой подругой и всю жизнь за ней ухаживала. И хоронила ее тоже она. На этих похоронах Мария Ивановна впервые через десять лет после развода увидела бывшего мужа.

     — Такое ощущение, что Андрей Тарковский повторил личную судьбу отца: был женат несколько раз, имел во время браков романы...

     — Поэт написал как-то в письме сыну: “Не будь листком на ветру. И не бросайся в страсть, как в глубокий колодец…” Официально Андрей был женат дважды. Первая жена внешне очень походила на его мать. С актрисой Ирмой Рауш Андрей познакомился во время учебы в одной группе во ВГИКе. У них родился сын, названный в честь деда Арсением.     Второй женой Тарковского стала помощница режиссера киностудии “Мосфильм” Лариса Кизилова. А вскоре у них родился сын Андрей.
     (Московский Комсомолец № 0 от 20 февраля 2007 г.)

Рассказывает Марина Тарковская:

— Марина Арсеньевна, в воспоминаниях Марины Влади есть фраза, что Андрей замечательно произносил тосты, потому что он родом с Кавказа… Откуда на самом деле происходит род Тарковских?
— Есть две версии: польская и кавказская. Кавказская — миф, некоторая даже провокация, розыгрыш. Она появилась потому, что на Кавказе есть гора Таркитау, село Тарки, о котором писал поэт Полежаев, сосланный туда. Кто-то когда-то пришел к моему дедушке и сказал, что тот должен наследовать табуны и серебряные копи, просто из-за сходства имен. Дедушка отказался: он был против частной собственности и не имел никакого отношения к Кавказу. Все Тарковские были блондинами с голубыми глазами — с ярко выраженными славянскими корнями. Род происходит из Польши, там фамилия «Тарковский» достаточно распространена. (Например, в фильме у Анджея Вайды снимался актер Михаил Тарковский. И город Тарков есть в Польше…). Когда я задумала книгу воспоминаний «Осколки зеркала», начала со сбора материала: кое-что было дома, кое-что искала в архивах: съездила в Украину, в Кировоград, на родину папы. Мне удалось найти много доказательств того, что наш род вышел из Польши. Есть грамота начала 19 века, по которой польская генеалогия прослеживается очень четко. Некий Вацлав Тарковский появился в конце 18 века в России. Сначала Тарковские жили в Западной Украине, потом в Житомирской губернии, затем в Елизаветграде (теперешний Кировоград). Это был захудалый шляхетский род.
А наша бабушка была румынских кровей, она из Ясc. Мой и Андрея вид говорит о том, что румынская кровь смешалась со славянской. Мне очень досадно, что по книгам пошла гулять кавказская версия происхождения рода Тарковских, совершенно беспочвенная.

— Кажется, самому Андрею эта версия очень нравилась, и он охотно поддерживал миф?

— Есть определенная романтика в том, что твои предки — дагестанские князья из села Тарки. Андрей был молодым, и ему нравилась экзотика.Но ни в одном документе подтверждения этих баек нет. Кроме того, в Кировограде был дом Тарковских, ныне снесенный, осталось здание банка, в котором работал наш дед, Александр Карлович Тарковский. Он учился в Елизаветградском реальном училище и был со скандалом оттуда выдворен за то, что нагрубил преподавателю. Заканчивал курс уже в Мелитопольском реальном училище.Учеником он увлекся марксистскими идеями, ибо видел, что творится вокруг. Это сейчас мы пытаемся идеализировать ту жизнь. Но революция возникла не на пустом месте: было много того, против чего люди объединялись в борьбе. Наш дед организовал кружок «Народной воли» в Елизаветграде. За это жестоко поплатился: три года провел в тюрьмах, а потом был выслан на пять лет в Восточную Сибирь в приграничный поселок Тунка. Вернувшись, он женился, но вскоре овдовел. Вторым браком был женат на Марии Даниловне Рачковской, нашей бабушке, которая приехала в Елизаветград из Молдавии работать учительницей.

— Как ваш род оказался в Москве?

— Первой из Елизаветграда (к тому времени уже переименованного в Зиновьевск) в Москву подалась папина сестра, актриса, — поехала сниматься на студию Ханжонкина. Я ее помню уже страховым агентом: актерской карьеры она не сделала. Следом уехал наш папа, Арсений Тарковский: хотел получить образование, с которым у него сложности были. Когда он был учеником первого класса гимназии, случилась революция, и об учебе речи не шло. В Украине была страшная волна террора. Папин старший брат Валерий был анархистом и в 1919 году в возрасте 15 лет погиб, защищая Елизаветград от «григорьевцев». Если бы Валя не погиб, то его бы расстреляли большевики…
Отец рос в замечательной семье! Они писали друг другу записки в стихах, ставили дома пьесы, издавали домашний стихотворный журнал. Папа говорил, что начал рифмовать слова «с горшка». Но дедушка умер рано — в 1924 году, и он оказался в Москве без денег, без жилья, с тетрадкой стихов. Поступил на Высшие литературные курсы, которые возникли после смерти поэта Брюсова, организовавшего Литинститут. Там собирался весь оставшийся цвет русской профессуры, интеллигенции: большинство из них погибло в лагерях. После смерти Брюсова институт закрыли, но остались платные курсы, на которых читали стихосложение, фольклор. И туда хлынула молодежь, которая не могла быть принята в советские институты: дети священников, дворян… — все те, кого советская власть отвергла.

— Вы знаете историю знакомства ваших родителей?

— Это случилось на курсах, которые ни мама, ни папа так и не окончили. У отца было плохо с легкими, и он уехал на Волгу к нашей бабушке, чей муж был врачом. Мама должна была сдать экзамены и ехать к нему, но отец такой нетерпеливый — засыпал ее письмами и телеграммами, так что в итоге она все бросила ради него.
… Расстались родители, когда мы с Андреем были совсем маленькими. Для мамы это была больная тема. Мы это понимали и старались не тревожить ее. Папа был человеком, целиком погружающимся в страсть. К маме он испытывал любовь глубокую и безумную, потом, когда чувство к ней перегорело, так же неистово относился к своей второй жене. У него была натура поэта, совершенно лишенная рациональности. Он Андрея предупреждает в письмах, чтобы тот «не бросался в любовь, как в глубокий колодец, и не был, как листок на ветру». Не хотел, чтобы сын повторял его ошибки…

— Вы часто виделись с отцом после развода родителей?

— Мама была удивительным человеком: очень мудрым, любящим и нас, и папу. Она смогла сохранить добрые отношения с ним и никогда не препятствовала нашим встречам. В основном это были наши дни рождения, на которые папа обязательно приходил. Случались и совместные поездки. Он хотел свозить нас в Кировоград, город его детства. Но так и не случилось…

— Есть стихи, которые отец посвящал вам?

— Есть — посвященные Андрею. А мне… Вот случилось недавно чудо! Мы с дочерью Катей собирались на дачу и в московской квартире решили освободить от книг антресоль. Муж подавал нам сверху книги, и вдруг из одной выпал листок: я сразу узнала папин почерк. Нарисован мышонок (меня дома звали «Мышкой», а Андрея «Рыськой»), и под ним эпиграмма:
Кто видал такое встарь:
сидя, как в кутузке,
сочиняет мышь словарь
русский и французский.
Лучше с мышью мы вдвоем
танцевать в танцкласс пойдем!
Наш танцкласс в подполье,
где мышам раздолье.
И подпись: «А. Пушкин. 1975 год, 9 сентября».

— Андрей очень тосковал по отцу?

— Я видела это и знала: папа для него всегда был идеалом человека. Он в любых условиях, даже при полном безденежье, умел создавать особый, очень красивый мир. А мама наша была нигилисткой в быту: ей ничего не нужно было — даже занавесок на окнах. Она была вне быта. Она представляла особый тип женщин, сформировавшийся в 20-е годы, для которых самым важным была духовная жизнь, а все остальное считалось мещанством. Замуж мама больше никогда не вышла, полагая, что никакой мужчина не заменит нам отца. Она любила только его всю жизнь… И ему все прощала, но в душе ее была боль… И папа в трудные минуты жизни, когда оставался один и с ним случались разные происшествия, всегда звонил маме.

— Когда в Андрее проявилось кинопризвание?

— Брат никогда не был серой личностью и любым способом пытался выделяться из толпы. Стал стилягой, ушивал брюки дудочками. Но когда он приехал из геологической экспедиции в Туруханский край, это был уже другой человек, зрелый, повзрослевший. Кроме того, что он несколько месяцев проработал в таежных, очень опасных условиях, это было лето 53-го года, когда Берия выпустил уголовников. Андрей как раз был в Сибири, когда уголовники захватывали баржи, пароходы и вывешивали черные пиратские флаги на мачтах…
Андрей бросил Институт востоковедения. А я ведь маме сразу сказала: «Неужели ты думаешь, что он будет там учиться?!». Первокурсником брат еще старался, выводил каллиграфической арабской вязью алифы, нунны, но потом заскучал… На втором курсе вовсе перестал ходить в институт. И тут у нас появился знакомый, который уже учился во ВГИКе. Он сказал Андрею: «Тебе надо идти к нам».
Андрей был музыкально образован, хотя музыкальную школу бросил, отучившись всего два года по классу фортепиано, рисовать умел, прекрасно знал литературу, был образованным человеком. Поступая, он вообще толком не представлял, что такое режиссура. У него были скорее актерские способности, которые проявились во время его занятий в театральном кружке в школе. ВГИК стал для него спасением.
Когда Андрей поступал во ВГИК, ему нужно было написать биографию. Не мог же он сказать: «Меня отчислили из Института востоковедения», и написал: «Я упал на занятиях физкультуры, получил травму головы. Сотрясение мозга». А киноведы потом сделали это фактом его биографии…

— В одном интервью Андрей говорил: «Мои фильмы странным образом влияют на мою жизнь». Он в это верил?

— Мне кажется, наоборот: его жизнь странным образом влияла на его фильмы. Там очень много автобиографичного. В «Ивановом детстве» сплошные цитаты из жизни Андрея. Или «Солярис»: в нем очень много, связанного с нашей семьей. Вы знаете, на роль Хари, которая была для него олицетворением совести человека, Андрей перепробовал всех актрис: от своей жены Ирмы Рауш до Маргариты Тереховой. А потом сказал: «Ищите актрису, похожую на Марину». Так появилась Наташа Бондарчук, с которой у нас есть внешнее сходство.

— Андрей никогда не предлагал вам сниматься в его фильмах?

— Нет… Он снимал только маму и жен. Первая, Ирма Рауш, исполнила роль матери в «Ивановом детстве» и Дурочки в «Андрее Рублеве». Вторая, Лариса Кизилова, — роль докторши в «Зеркале». Она хотела бы, конечно, большего и даже требовала этого от Андрея, но безуспешно.

— Были ли жены Тарковского его музами?

— Его любовь к Ирме Рауш напоминала «бросание в колодец». Эта женщина была очень на себе замкнута, равнодушна к окружающим и Андрея полюбила слишком поздно. Он сам ушел от нее… Что касается второй супруги, то тут браку предшествовали длительные раздумья: пять лет он не решался связать свою жизнь с Ларисой… Есть два интервью Андрея, в которых он отвечает на вопрос о своем идеале женщины: в раннем говорит, что она должна подчиняться мужчине, а в одном из последних, для немецкой газеты, — что это личность, которая обрела саму себя. И может быть, тогда в его жизни такая появилась. Я уверена, что говорил он это не просто так, а потому что новое что-то почувствовал, изменил свое мнение…

— Какую роль в жизни Тарковского сыграла Марина Влади?

— Она была женой Высоцкого, с которым брат дружил. Отношения несколько были испорчены, когда Влади пробовалась на мать в «Зеркале» и не прошла кастинг. Андрей выбрал Терехову, а Марине об этом не сообщили. Влади обиделась… Тем не менее, именно она очень помогла Андрею, когда тот приехал на Запад и заболел. Он лечился у ее мужа, профессора онкологии, жил в ее доме, она давала деньги на лечение его в больнице. Удивительной души человек.

— Уезжая на съемки в Италию, Андрей предупредил вас о том, что может не вернуться?

— Нет. Раньше он говорил, что никогда такого удовольствия не доставит «им». Брат остался там, потому что устал от борьбы. Будучи уже маститым режиссером, признанным во всем мире, он натыкался тут на отсутствие уважения. Ему присылали приглашения быть членом жюри фестиваля или приехать с ретроспективой фильмов, а все это оседало в Госкино. Только потом, когда зарубежные деятели сами звонили ему, он об этом узнавал. Было столько творческих планов, десятки фильмов он хотел снять, а ему не давали. Например, «Идиот» по Достоевскому уже был «снят» в голове Андрея. Он мне даже рассказывал гениальную финальную сцену объяснения Рогожина с Мышкиным, которого хотел сыграть сам. А Настасью Филипповну он видел в Тереховой.
— Правда ли, что Тарковский был влюблен в Терехову?
— Маргарита ведь была редкая красавица и редкий талант. Я думаю, что между ними пробежала искра, потому что без взаимного тяготения невозможно так работать, как они работали. И в случае с Тереховой и Андреем произошло притяжение двух очень интересных и глубоких личностей. Конечно, у них завязались отношения…

— По слухам, на съемках у Тарковского почти всегда случалось что-то экстраординарное, вроде снегопада в июне во время съемок «Сталкера»? Сам Андрей говорил, какой из фильмов ему ближе?
— Он уверял, что видит ошибки в «Ивановом детстве», а для меня этот фильм ну просто чудо! К «Солярису» Андрей критически относился. Но я никогда не слышала, чтобы он ругал «Сталкер».

— Был ли Тарковский фаталистом?

— Скорее, человеком, живо интересовавшимся всем необычным. Его притягивало то чудесное, что зависит не от нас, а от каких-то высших сил, которые нами руководят. Однажды на даче Андрей с женой Ларисой и компанией друзей вызвали дух поэта Бориса Пастернака. «Сколько фильмов я сниму?» — спросил Андрей, и дух Пастернака ответил: «Семь». Он почти столько и снял. Совпадение или предсказание? Андрей верил, что предсказание…Не знаю, от чего это больше зависело — от рока Андрея или самодурства советских киночиновников, — но мы никогда не увидим его экранизации романов Достоевского, Томаса Манна, «Мастера и Маргариту», «Гофманиану». Андрей очень хотел экранизировать «Гамлета», говорил, что у Шекспира речь идет о современных проблемах. Самый насущный, самый жгучий вопрос, ответ на который ищут, выживет человечество или совершит самоубийство?..».

— Образ главного героя «Ностальгии», человека, до смерти тоскующего по родине, — это alter ego Андрея?

— Да! Он писал об этом в дневниках…Отар Иоселиани в то время уже работал во Франции, Кончаловский жил в Америке… Андрей поехал в творческую поездку, снимать «Ностальгию» в Италии и под сильным нажимом друзей, желавшим ему добра, и жены Ларисы в июле 1983 года заявил о невозвращении. «Это был самый отвратительный день моей жизни», — писал он потом. Для него было ужасно, что тут «в заложниках» остался его сын, его родственники…Его трагедия в том, что он родился в нашей стране с ее жутким режимом. И не было рядом друга настоящего, который бы сказал: «Что ты делаешь? Подожди! Потерпи!». Для нас это был удар, потому что мы понимали, на что он себя обрек. Мы узнали о его решении из прессы и были в шоке… Тяжелее всех пришлось папе: он потерял сына.
Андрей понимал, что опускается на дно. Он совершал жертвоприношение. Но ради чего? Если бы хотя б немножко он задержался тут, то, может быть, так страшно не заболел бы… Когда мы ехали на похороны Андрея, везли с собой письмо от отца с просьбой упокоить прах Тарковского в России. Но специалисты по французскому семейному праву объяснили, что все права в руках у жены. Лариса же отказалась хоронить Андрея в России, потому что потом ее отсюда не выпустили бы. Ей не было смысла возвращаться, так как она как раз добилась того, чего хотела: жить за границей. Там уже был сын, которого, когда Андрей смертельно заболел, власти соблаговолили выпустить. Когда же я дала телеграмму на имя Горбачева с просьбой посодействовать моей встрече с братом, мне позвонили из ОВИРа: «К командированным за границу родственников не пускают»…
Недавно возникла идея перезахоронения, но я отрицательно к этому отношусь: раз уж судьба привела Андрея на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, значит, так и нужно. Его ведь уже однажды перемещали: первый раз тело подзахоронили в могилу есаула Григорьева, а позднее мэр Сент-Женевьев выделил под могилу Тарковскому особое место.
История надмогильного памятника тоже сложная. Сначала был простой деревянный крест, что мне лично было по душе. А потом, ничего не сказав мне о своих планах, вдова Андрея заказала памятник. Надпись на нем абсолютно безграмотная с точки зрения русского языка: «Андрей Тарковский. Человеку, который увидел ангела». Кроме того, мне кажется, такая надпись просто недопустима на памятнике (и священник мне говорил об этом). Нельзя такие вещи писать. Даже если он и увидел ангела…
(Публикация по материалам журнала«Бульвар Гордона» 2007 № 11 (99)

      Теперь на месте купеческого особняка XVIII века в 1-м Щипковском переулке, где жили три поколения Тарковских, огромная яма и куча битого кирпича. А стенд с портретом режиссера и гордой надписью «Памятник истории» корреспонденты «КП» нашли в кустах. У останков дома мы застали группу ошеломленных иностранцев, гостей Московского международного кинофестиваля. Оказывается, их визит на стройплощадку был не случаен. Просто на Западе, как рассказали в Музее кино, знают только трех советско-российских режиссеров - Эйзенштейна, Михалкова и Тарковского. К дому последнего ежегодно приезжали гости фестиваля - припасть к истокам, окормиться духовно... Это стало традицией... По словам Марины Тарковской, сестры режиссера, Андрей прожил в снесенном доме до 1962 года...

"Дом деда в Малоярославце" (автор - Андрей Тарковский)

Много лет назад Марина Арсентьевна, разбирая архивы отца, обнаружила тетрадь со стихами. Все они были посвящены женщине по имени Мария. Марина решила, что стихи посвящены матери, и начала их детально изучать. Но, сопоставив все факты, она поняла, что речь — о другой женщине.
     Среди соседей Тарковских по Елисаветграду (там родился и долгое время жил Арсений) была семья бывшего управляющего имения барона Фальц-Фейна “Аскания-Нова” Густава Фальца. Его дочь звали Марией. Она была очень привлекательной, умной, образованной женщиной. С Арсением ее разделяла пропасть в девять лет, что было в то время немыслимо для общего будущего. Но именно Мария Фальц стала Прекрасной дамой поэта...
Летом 1928 г. Мария Фальц уехала в Одессу, а затем переехала к сестре в г. Славянск, где и умерла от тяжелой болезни 5 августа 1932 года...

       Первую жену Арсения Тарковского (мать Андрея) также звали Мария. Арсений познакомился с ней на литературных курсах, где она работала корректором.
Дочь поэта, Марина Тарковская, вспоминала: «Расстались родители, когда мы с Андреем были совсем маленькими. Для мамы это была больная тема. Мы это понимали и старались не тревожить её. Папа был человеком, целиком погружающимся в страсть. К маме он испытывал любовь глубокую и безумную, потом, когда чувство к ней перегорело, так же неистово относился к своей второй жене. У него была натура поэта, совершенно лишённая рациональности. Он Андрея предупреждает в письмах, чтобы тот «не бросался в любовь, как в глубокий колодец, и не был, как листок на ветру». Не хотел, чтобы сын повторял его ошибки… А мама наша была нигилисткой, в быту: ей ничего не нужно было — даже занавесок на окнах. Она была вне быта. Она представляла особый тип женщин, сформировавшийся в 20-е годы, для которых самым важным была духовная жизнь, а всё остальное считалось мещанством. Замуж мама больше никогда не вышла, полагая, что никакой мужчина не заменит нам отца. Она любила только его всю жизнь… И ему всё прощала, но в душе её была боль… И папа в трудные минуты жизни, когда оставался один и с ним случались разные происшествия, всегда звонил маме».

В одном из западных интервью, уже после «Зеркала», на вопрос «Что вам дали родители, вообще ваши близкие?» Андрей Тарковский рассказывал: «Получилось так, что, по существу, меня воспитывала мать. Отец с ней расстался, когда мне было три года. Он скорее на меня действовал в каком-то биологическом, подсознательном смысле. Хотя я далеко не поклонник Фрейда или даже Юнга… Отец имел на меня какое-то внутреннее влияние, но, конечно, всем я обязан матери. Она помогла мне реализоваться. Из фильма («Зеркало») видно, что мы жили, в общем, очень тяжело. Очень трудно жили. И время трудное было. Когда мать осталась одна, мне было три года, а сестре полтора. И нас она воспитывала сама. Всегда была с нами. Второй раз она уже не вышла замуж, всю жизнь любила нашего отца. Это была удивительная, святая женщина и совершенно не приспособленная к жизни. И вот на эту беззащитную женщину обрушилось всё. Вместе с отцом она училась на Брюсовских курсах, но в силу того, что у неё уже был я и она была беременна моей сестрой, она не получила диплома. Мать не сумела найти себя как человек, имеющий образование, хотя я знаю, что она занималась литературой (в мои руки попали черновики её прозы). Она могла бы себя реализовать совершенно иначе, если бы не то несчастье, которое на неё обрушилось. Не имея никаких средств к существованию, она стала работать корректором в типографии. И работала так до самого конца. Пока не получила возможности выйти на пенсию. И я просто не понимаю, как ей удалось дать нам с сестрой образование. Причём я кончил школу живописи и ваяния в Москве. За это надо было платить деньги. Откуда? Где она их брала? Я кончил музыкальную школу. Она платила учительнице, у которой я учился и до, и во время, и после войны. Я должен был стать музыкантом. Но не захотел им стать. Со стороны можно сказать: ну, конечно, были какие-то средства, раз человек из интеллигентной семьи, это естественно. Но ничего естественного в этом нет, потому что мы ходили буквально босиком. Летом вообще не носили обуви, у нас её не было. Зимой я носил валенки моей матери. В общем, бедность — это не то слово. Нищета! И если бы не мать… Я просто всем обязан матери. Она на меня оказала очень сильное влияние. «Влияние» даже не то слово. Весь мир для меня связан с матерью. Я даже не очень хорошо это понимал, пока она была жива. И только когда мать умерла, я вдруг ясно это осознал. Я сделал «Зеркало» ещё при её жизни, но только потом понял, о чём фильм. Хотя он вроде бы задуман был о матери, но мне казалось, что я делаю его о себе… Лишь позже я осознал, что «Зеркало» — не обо мне, а о матери…»

        Сохранилась часть писем 1938–1939 года Марии Ивановны к бывшему мужу, в которых так видна её душа и нескончаемость её любви:
«Милый Асишка! … О деньгах ты не волнуйся, т. е. волнуйся, конечно, но не очень. За этот месяц я заработала 400 р., правда работала по-каторжному. Один день со сверхурочными проработала в сутки 25 часов не спавши, с перерывом 4 часа, т. е. это уже выходит больше суток. Но нам теперь это запретили, т. ч. за июль у меня будет 300 р. Деньги твои я тратила долго, мне всегда их как-то больно тратить. Живём мы ничего. Что дети не голодают, я ручаюсь, они едят даже абрикосы, а в смысле корма, конечно, не очень шикарно, но они сыты вполне. По-французски мы читаем, но мало, я очень мало их вижу…»

«Милый Асинька! Как бы узнать о твоём здоровье?.. Если я тебе буду нужна, попроси дать телеграмму к Нине Герасимовне. Я сейчас же приду и привезу тебе что нужно. Не бойся обращаться со мной как с мамой (только не со своей), я ведь ничего с тебя не требую и ни на что не рассчитываю. Мне ничего от тебя не нужно. Ты же это видишь… О своих личных делах ты тоже не страдай, Асик, всё это проходит, забывается, и ничего не остаётся. Я всё прекрасно понимаю, со мной, Асик, было так же, и всё обошлось благополучно — я сделалась умная, тихая и спокойная. Мне ничего не надо, ничему я не удивляюсь и не огорчаюсь. И мне так спокойно-спокойно. Не огорчайся, мой дорогой, всё будет хорошо. Мы обменяем комнатки, и ты будешь жить хорошо и спокойно. Возьмёшь кое-что из мебели, у меня есть лишнее ложе (диван). Выздоравливай, моя деточка, у меня руки трясутся из-за этой телеграммы. Я так беспокоюсь, как ты там один, как тебя там лечат. Что тебе надо? Телеграфируй обо всем (и о хорошем и о плохом), если я ничего не буду получать, мне будет очень беспокойно и плохо… Нужны ли тебе деньги? Крепко целую, дети не знают, что я тебе пишу. Они тебя очень крепко любят… … Ничего не продавай, напиши, я денег достать всегда сумею. Ещё целую».

        Внук поэта, Михаил Тарковский писал: «Грустная и поучительная вся эта история с дедушкой и его последней женой. Неохота даже писать об этом, потому что получилось так, что, имея квартиру на Садовой, свой дом, жили они все последние годы в казенных домах творчества и ветеранов кино. Помню дедушку сидящим в уже какой-то старческой вековой полудреме с какой-нибудь книгой в руке. И как каждый час заходили люди, от которых он так устал за всю жизнь, что и сказать нельзя.… В общем, загадочный человек был и беззащитный…"

В последний месяц осени, на склоне
Суровой жизни,
Исполненный печали, я вошёл
В безлиственный и безымянный лес.
Он был по край омыт молочно-белым
Стеклом тумана. По седым ветвям
Стекали слёзы чистые, какими
Одни деревья плачут накануне
Всеобесцвечивающей зимы.
И тут случилось чудо: на закате
Забрезжила из тучи синева,
И яркий луч пробился, как в июне,
Как птичьей песни лёгкое копьё,
Из дней грядущих в прошлое моё.
И плакали деревья накануне
Благих трудов и праздничных щедрот
Счастливых бурь, клубящихся в лазури,
И повели синицы хоровод,
Как будто руки по клавиатуре
Шли от земли до самых верхних нот.

Я свеча, я сгорел на пиру.
Соберите мой воск поутру,
И подскажет вам эта страница,
Как вам плакать и чем вам гордиться,
Как веселья последнюю треть
Раздарить и легко умереть,
И под сенью случайного крова
Загореться посмертно, как слово.

Как зрение — сетчатке, голос — горлу,
Число — рассудку, ранний трепет — сердцу,
Я клятву дал вернуть мое искусство
Его животворящему началу.

Я гнул его, как лук, я тетивой
Душил его — и клятвой пренебрег.
Не я словарь по слову составлял,
А он меня творил из красной глины;
Не я пять чувств, как пятерню Фома,
Вложил в зияющую рану мира,
А рана мира облегла меня,
И жизнь жива помимо нашей воли.
Зачем учил я посох прямизне,
Лук — кривизне и птицу — птичьей роще?
Две кисти рук, вы на одной струне,
О явь и речь, зрачки расширьте мне,
И причастите вашей царской мощи.

И дайте мне остаться в стороне
Свидетелем свободного полета
Воздвигнутого чудом корабля,
О, два крыла, две лопасти оплота,
Надежного, как воздух и земля!
(«Явь и речь»)

http://chtoby-pomnili.com/page.php?id=170
mk.ru›Издания›…-roda-tarkovskih.html Москва
deti-karelii.ru›stati/12814218751700866/… Петрозаводск
kino-stalker.ru›2011/05/13/marina-tarkovskaya-…
orum.vgd.ru›Генеалогия знаменитостей›28077