сТАРик

http://arttower.ru/wiki/index.php?title=Время

Время - (сим.) - изображается в виде иссохшего от древности старика, с крыльями за плечами, с седыми волосами и бородой, и с косой в руке, иногда же и без крыльев, сидящем в колеснице, запряженной двумя оленями.

На древних монументах четыре времени года изображаются в виде крылатых младенцев, каждый с особыми символическими признаками:

- Весна имеет на голове венок из цветов, а близ нее стоит деревцо, на котором только начинают показываться листки;

- Лето увенчано колосьями и держит в одной руке сноп, а в другой серп;

- Осень держит в руках виноградные гроздья или корзину с плодами;

- Зима, одетая в теплое платье, стоит с покрытой головой перед деревом, листья которого уже облетели; в одной руке она держит сухие плоды, а в другой - чайку.

Четыре времени года символизируются также четырьмя животными: Весна - бараном, Лето - драконом, Осень - ящерицей или зайцем, Зима - саламандрой.

http://lib.ru/INOOLD/GOCCI/gozzi1_1.txt

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Тарталья изменяется вплоть до колен, у него босые, израненные ноги...

Тарталья одет в рваное рубище, сквозь дыры которого видно его голое тело...

Голова Тартальи  превращается  в  голову  ужасного рогатого чудовища. Под мышками у него костыли, как у калеки.

- Triumphus Temporis ("Триумф Времени"). Якопо дель Селлайо
Время изображается как усталый старик, опирающийся на костыль. Его повозка запряжена оленями.

- "Триумф Славы и Триумф Времени". Доменико де Микелино

http://www.weavenworld.ru/books/C34/I363

«I Trionfi»

Одна из наиболее убедительных гипотез о том, какой смысл изначально вкладывался в Таро Висконти (вне зависимости от того, была ли эта колода действительно самой первой в истории или нет), принадлежит историку искусства Гертруде Моукли. Эта гипотеза, которую мы далее будем называть тезисом Моукли, состоит в том, что ранние колоды Таро представляли собой иллюстрации к известной поэме средневекового поэта Петрарки, носившей название «I Trionfi» («Триумфы» или «Триумфальные колесницы»)[1]. «I Trionfi» — это куртуазная любовная поэма в традиции трубадуров, обнаруживающая многие черты сходства с «Божественной комедией» и «Новой жизнью» Данте. В частности, общей для всех этих произведений является тема путника, странствующего с проводником в поисках идеализированного предмета своей любви.

Поэма написана около 1340 года и состоит из шести частей:

1. «Триумф Любви». Поэт странствует в поисках Лауры, своей возлюбленной. Он встречает проводника, вместе с которым наблюдает триумфальное шествие Купидона, ведущего за собой пленников любви — великих героев и государей.

2. «Триумф Целомудрия». Появляется Лаура, едущая на колеснице. Она объясняет, что поэт вырвался из плена, претворив свою страсть в более возвышенную платоническую любовь.

3. «Триумф Смерти». Поэма становится более абстрактной. Лаура умирает, лишая поэта возможности лицезреть ее во плоти.

4. «Триумф Славы». Слава Лауры побеждает ее смерть.

5. «Триумф Времени». Затем ее славу побеждает Время.

6. «Триумф Вечности». И, наконец, Вечность торжествует победу над Временем. Поэма завершается видением рая и Страшного суда.

На то, что Таро Висконти действительно было связано с «Триумфами» Петрарки, имеется несколько указаний. Дом Висконти покровительствовал Петрарке. Кроме того, в Италии XV века «Триумфы» были самой знаменитой поэмой, превосходившей в известности даже сочинения Данте. Правда, столетие спустя она забылась, а в наши дни о ней знают только специалисты. Но в то время она положила начало целому направлению в искусстве гравюры, которое стало распространяться в Италии с 1460 года (то есть, уже после создания колод Висконти). Именно «Триумфы» стали самой популярной темой в этом новом виде искусства. Многие гравюры с иллюстрациями к поэме Петрарки настолько похожи на карты Таро, что историки искусства нередко говорят о влиянии Таро на традицию итальянской гравюры. Но не исключено, что в действительности имело место не прямое влияние, а происхождение из общего источника — от произведения Петрарки.

Последовательность и сюжеты Старших арканов Таро имеют много общего со структурой «I Trionfi». В традиции гравюр на тему «Триумфов» ярко выражен интерпретирующий подход к образам поэмы. Для иллюстрации тем общего характера нередко используются античные или популярные в искусстве того времени мотивы, отсутствующие в самой поэме. И образы Таро следуют той же традиции. Странствующий Дурак встречает проводника — Мага, предстающего в образе балаганного фокусника. Папа и Папесса (образ из популярной легенды о папессе Иоанне), Император и Императрица — пленники в процессии, которую возглавляет Купидон, изображенный в колоде Висконти на карте «Влюбленные». В совокупности эти первые семь карт соответствуют первой части поэмы «I Trionfi» — Триумфу Любви. Затем появляется Лаура на колеснице — а в колоде Висконти на Колеснице восседает женщина. Далее образы карт становятся более абстрактными, как и темы второй части поэмы. За Колесницей следует Правосудие, где на заднем плане изображен странствующий рыцарь — возможно, символ уравновешенности духа, которую поэт обретает благодаря возвышенной любви к Лауре. Следующие образы ассоциируются со смертью и загробным судом: Отшельник с песочными часами, Колесо Фортуны, Повешенный, сама Смерть, Дьявол и Башня, разрушаемая молнией. («Сила» в первоначальном варианте не сохранилась: дошедшая до нас карта была создана на сорок лет позже остальной колоды.) Завершается поэма космическими темами рая и Страшного суда. Аналогичным образом и ряд Старших арканов завершают изображения небесных тел — Солнце, Звезда и Луна. Наконец, появляется, собственно, Страшный суд, а за ним — Мир. Карта «Мир «также не дошла до нас в изначальном виде, но ее вариант, добавленный в колоду позднее, изображает двух ангелов, поддерживающих сферу, в которую заключен Новый Иерусалим из Откровения Иоанна.

И, наконец, самое важное: название «Таро» дали колодам такого рода не сразу. В XV веке карты Таро назывались «триумфами» — «Trionfi», точно так же, как и поэма Петрарки. Что касается названия «Таро», то это — сокращенная форма от итальянского слова «tarocchi», которым называли не только колоды Таро, но и любые игральные карты вообще. Первоначальное название Таро сохранилось в английском языке — в слове trump[2], которое происходит непосредственно от triumph — «триумфальная колесница» (итал. trionfo, мн.ч. trionfi). Все это исчерпывающим образом объясняет нам, почему в период возникновения Таро никто не задавался вопросом о его значении. Было совершенно очевидно, что Trionfi — это иллюстрации к «I Trionfi».

(Дополнение:

Талия - и талья, талии, ж. (фр. tailler).
1. Две колоды карт для игры. Новая талия.
2. Круг игры до окончания колоды у банкомета или до срыва банка. - "Наконец талья кончилась. Чекалинский стасовал карты и приготовился метать другую". (Пушкин). Толковый словарь Ушакова - И.)

Также не вызывает сомнений, что одним из источников влияния на Таро и на саму поэму Петрарки была традиция карнавальных шествий с повозками. Этот пережиток римских триумфальных процессий (отлично знакомый и нашим современникам) сохранялся и в Средние века, и в эпоху Возрождения. В шествиях использовались аллегорические фигуры наподобие Смерти или Колеса Фортуны, а также изображения на античные темы. Повозки, на которых везли эти фигуры, также назывались триумфами (trionfi). Торжественные парады такого рода (зачастую сопряженные с огромными расходами) устраивали, в частности, по случаю свадеб в знатных семействах, и эта традиция сохранялась по меньшей мере до XVII века. Поэтому совсем не удивительно, что на картах колоды Висконти, задуманных как свадебный дар, были изображены именно повозки-триумфы. Так что даже если тезис Моукли ошибочен, отрицать влияние традиции карнавальных шествий на ранние колоды Таро невозможно.

Тарталья — (итал. Tartaglia) итальянская фамилия или прозвище, дословно переводится как «заика».  Ср. с ТАРАТОРИТЬ

ТАРТАЛЬЯ ср. с ТАРАНТЕЛЛА (танец), ТОРТИЛЛА (черепаха), ТАРТАР (преисподняя), ТАРО (карты), ТОРА (календарь), ТАРИЭЛЬ (главный герой поэмы Шота Руставели "Витязь в барсовой шкуре"), ТИЛЬ (Уленшпигель), ТАЛИЯ (муза), НА-ТАЛИЯ (имя, озн. "природная"), И-ТАЛИЯ, ТАЛЛИН, МАН-ТИЛЬЯ (скрывает лицо) и др.

СТАРИК И ВРЕМЯ

Жил он на краю селения или даже, можно сказать, на опушке, так как сразу за его домом начинался густой лес, переходящий в непроходимую чащу. Никто не знал, откуда Старик появился в этом месте и как долго он здесь живет. Но даже самый старый житель деревни помнит его Стариком,  и дед этого самого старого жителя сказывал, что, еще  будучи пацаном, он слышал от своего деда какие-то истории о Старике. Разное говорили о нем. Одни его побаивались, потому что все непонятное, выходящее за рамки их представления о правильном устройстве этого Мира, пугало их. Другие – уважали за мудрость и готовность помочь словом или делом в сложных житейских ситуациях. Хоть и мало было таких, кто обращался к нему за помощью, но все, кто решился попросить, рассказывали невероятные истории…Третьи - просто делали вид, что и нет никакого Старика на краю селения. Так было проще и спокойнее. Ну их, эти чудеса…

А чудеса таки водились  вокруг дома Старика. Хоть никто их не видел и не слышал. И если спросить кого-либо из соседей, видели ли они хоть что-нибудь необычное, то затруднились бы ответить на такой вопрос. Но все-таки чувствовали почти все, что сам воздух поблизости от Дома Старика какой-то другой: более свежий, легкий, душистый…

А еще говорили, что Старик покупает Время. И много было таких, кто продал ему свое Время. Кто-то не мог дождаться какого-то события, и продавал минуты, часы, дни, а то и годы ожидания. Кто-то сталкивался с трудным периодом в жизни и продавал эти времена. Кто-то просто не знал, что делать со своим временем и обращал его в звонкую монету, которую можно было потратить на развлечения. Не зря в народе говорят: «Время - деньги».

Рассказывали историю об одной вдове, которой понадобились большие деньги на лечение сына. И взять их ей не откуда было. Решила она Старику продать столько Времени из ее жизни, чтобы  хватило денег на лечение. Это казалось ей единственно возможным выходом. Но не купил Старик ее Время. Сказал, что ей самой Оно необходимо: всяких дел, желаний и проектов было в ее голове множество. Вот и велел ей использовать свою жизнь по назначению. А сына предложил у него оставить. Сказал: жить он будет долго и счастливо, но ты его никогда больше не увидишь. Для нее что главное на тот момент было? Здоровье и жизнь сына. Вот она, не думая о себе, оставила его старику и ушла прочь из этих мест. Смирила сердце и приняла с благодарностью помощь Старика… Дошли слухи, что стала та вдова художницей, известной во всем Мире. Делала она этот Мир краше и добрее. Картины рисовала, что приносили Радость, Любовь и Гармонию в каждый дом, где они поселялись. А сына ее никто больше так и не видел… Где он, что с ним?..

А стало с ним вот что…Стал он жить в доме Старика и помогать ему. Сначала по хозяйству, а потом и со Временем управляться, которое люди продавали за ненадобностью. И болезни его как и не бывало, как только переступил Мальчик порог дома. Старик объяснил ему, что здесь другое Время и в этом Времени ему ничего не угрожает. Мальчик ничего не понял на тот момент, но расспрашивать постеснялся. Тогда ему было вполне достаточно того, что чувствовал он себя легко и радостно, как в далекие-далекие времена, еще до болезни…

Со временем в обязанности,  на тот момент уже Юноши, вошла сортировка Времени. Оно могло быть Быстрым, Плавным, Легким, Тяжелым, Скучным, Тягучим, Веселым… Да мало ли каким может быть Время. Но самым редким, и поэтому самым ценным,  было Счастливое Время. И такое попадалось в проданных по глупости, лени или из страха годах жизни человеческой.  Определением свойств Времени и Его сортировкой  и занимался Юноша.  Ему о-о-о-очень нравилось это делать. Кристаллы Времени были самой разнообразной формы и всех мыслимых, и немыслимых, оттенков. Они переливались, пульсировали, излучали, струились… Невозможно описать эту красоту человеческим языком, не имеющим в запасе подходящих для этого слов. И наблюдать за ними можно бесконечно, погружаясь в Неведомые глубины Себя, Времени? Кто знает…

А однажды Юноша даже видел, как Старик доставал причитающееся ему Время, оговоренное в акте купли-продажи. Старик подошел к человеку сзади, сложил руки чашей на уровне лопаток, напротив сердца и тихо произнес какие-то Слова. И ему в руки выпал Кристалл Времени.  Как раз из того места, где у Ангелов крылья растут…   

Каждое утро Старик оставлял список необходимых ему Кристаллов Времени и удалялся в свою Лабораторию. Юноша находил необходимые Кристаллы, бережно  выкладывал их на очень удобной, легкой и красивой тележке и оставлял ее у Дверей Лаборатории. И уходил. А когда  возвращался спустя какое-то время, тележка стояла пустая. Или на ней лежал еще один список… Что происходило внутри Лаборатории, чем занимался там Старик, было неведомо Юноше, а спросить…

Что-то внутри него самого не позволяло ему этого сделать, какой-то необъяснимый и непреодолимый  запрет. Но, впрочем, это совершенно не мешало Юноше наслаждаться Жизнью. В ней было так много Интересного, наполняющего Радостью, Красотой,  Любовью и Гармонией! Ему вполне хватало общения со Стариком после работы в Лаборатории. Эти неспешные разговоры за чашечкой чая из трав, собранных в лесу, давали массу пищи для пытливого ума Юноши. Все его Время было заполнено познанием Себя и окружающего его Мира.

Шли годы, Юноша превратился в Мужчину, а вот Старик совершенно не менялся. Каждый их них занимался своим делом, и свободное от дел время было наполнено  беседами о самых разнообразных вещах. Старик был великолепным рассказчиком, он много где побывал, встречался с разными людьми за долгие годы своей Жизни, пережил невероятные приключения и с удовольствием рассказывал об этом, выявляя саму Суть событий. Он видел и понимал глубинные причины происходящего, показывая  в своих рассказах  что из чего вытекает, и что на что влияет… Все было Гармонично в их жизни и в их отношениях…

Однако, сложно сказать когда именно, Мужчина начал слышать Зов. Он не сразу понял, что это. По начало было какое-то легкое беспокойство, дискомфорт где-то очень-очень глубоко…  А потом он понял – что это Зов. Только кого или чего? И он рассказал Старику. Старик совершенно не удивился, а даже обрадовался. 

-Ну, вот пришло и твое Время, - сказал Он. – Пошли. И повел Мужчину к входу в Лабораторию, и распахнул перед ним Дверь…За дверью не было никакой комнаты. То, что было там, можно назвать Пространством, или Вселенной. Мужчина стоял на Пороге и не мог отвести глаз от этой Красоты!           

В воздухе, наполненном  мириадами сверкающих искр, плавали волшебной красоты  Сооружения, Конструкции. Он не находил названия для этих невероятно красивых  Творений!!! Они кружились в воздухе, то приближаясь, то удаляясь. Они пульсировали, излучая мягкий Свет самых разных оттенков. Они издавали красивейшую, нежнейшую музыку, наполняющую сердце Любовью. Тончайший Аромат исходил от Них – так пахнут Ангелы! Зов в Сердце Мужчины стал сильнее.

Почти непреодолимая Сила тянула его переступить Порог, но он еще не видел, куда поставить ногу.

- Что Это?! – спросил он Старика- Это Порталы, сотворенные из Кристаллов Времени. Ты услышал Зов одного из них и тебе решать, хочешь ли ты откликнуться на этот Зов. Хочешь ли пройти через этот Портал в Неведомое Новое. За прожитые здесь годы, ты понял Единство всего Сущего, ты осознал свою Уникальность в этом Единстве и сейчас у тебя есть возможность прожить еще что-то, но уже в другом Времени и Пространстве. Выбор за тобой.Напротив Мужчины парил Портал… 

И это был Его Портал. Он сразу это увидел, почувствовал, ощутил, обонял. Это было невероятное, волшебное чувство Узнавания и Родства!!! Мужчина легко шагнул вперед и, прежде чем скрыться, обернулся и помахал Старику рукой…Переход был мгновенным или бесконечно длинным… Сложно определить: там не было Времени вообще.

Состояние Счастья и Благодарности заполнило Мужчину без остатка, до самой последней клеточки его молодого и здорового тела. Мир утратил свои очертания и границы, распался на отдельные атомы… И следующий шаг Мужчина сделал уже в Прекрасном Мире своей Мечты…Но это уже совсем другая сказка.

(Автор сказки: Ирина Фейгельман)

Отредактировано Иванка (2013-12-28 21:34:09)

http://www.tvoyhram.ru/master_znaki/Z03/Z03j.017.html

Из-за сходства оленьих рогов с ветвями образ оленя связан с Древом Жизни. Кроме того, рога оленя символизируют солнечные лучи, плодородие.

Как орел и лошадь, олень является посредником между небом и землей, посланником богов. На оленях передвигались хеттские, шумерско-семитские и синтоистские божества, олени запряжены в повозки Времени и Рождества.
Древние майя называли себя Ах-Майя, "люди Оленя". Это животное считалось главным племенным прапредком и потому священным животным. Созвездие Оленя (Козерог) у майя связывалось с новым годом, очередным этапом в жизни. В этом месяце рекомендовалось ориентироваться только на земные заботы. Полагали, что как удастся прожить месяц активного Оленя, таким будет весь год. Считалось, что родившиеся в этом месяце отличаются, с одной стороны, связью с традициями, а с другой - стремлением к новому, к совершенствованию существующего. В этот месяц древние майя обращались к жрецам за предсказаниями или сами занимались прорицанием.

У кельтов олень - символ Солнца, плодородия и жизненных сил, достоинства, мужественности, быстроты, посредник между миром богов и миром людей. Кельты верили, что олень - главное животное в волшебных стадах богов. Рога оленя считались символическим отображением ветвей дерева. Ответвления рогов, как сучья и листья на деревьях, считались символами возрождения и размножения. Кельтский бог Цернунн, связанный с циклами умирания и возрождения природы, изображался с ветвистыми оленьими рогами или с оленем и быком, стоящими у его ног. В легендах фигурирует белый олень, который был для кельтов мистическим животным, явившимся на землю из Потустороннего мира и обладающим даром мудрости и всеведения.

В германо-скандинавской мифологии из-за древоподобия и периодического обновления своих рогов олень являлся символом вновь и вновь омолаживающейся жизни, возрождения и бега времени. В древней северной мифологии четыре оленя прячутся в кроне мирового дерева Иггдрасиль. Там они поедают почки (часы), цветы (дни) и ветки (времена года). Кроме того, олень Эйктюрмир ("с дубовыми кончиками рогов") и коза Хейдрун едят его листья, стоя на крыше Вальхаллы.

В греко-римской традиции олень - атрибут Артемиды (Дианы). Разгневанной Артемидой в оленя был превращен охотник Актеон за то, что увидел ее купающейся.

У славян олень считался олицетворением предков. По поверьям, он умел творить разные чудеса, говорить человеческим голосом. В древних колядках олени, как и кони переносят души умерших в потусторонний мир. Оленя относили к царственным животным: он правит всеми рогатыми животными.
Оленьи рога символизировали солнечные лучи. В античности олень считался врагом ядовитых змей, а оленья шкура — амулетом против укуса змеи. Олень высасывает змей из их дыр и, чтобы защититься от их яда, в течение трех часов пьет воду из родника: тогда он проживет еще следующие пять лет….

http://www.hobobo.ru/catalog/skazka/zolotoy-olen

От «Вед» к «Панчатанатре». «Золотой олень»

Рама с Ситой и Лакшманой продолжали жить в лесу. Однажды к ним забрела в поисках дичи самая безобразная из ракшасок, сестра Раваны. Она не могла оторвать взгляда от его мягких кудрей, от удлиненных глаз, сиявших из-под густых ресниц подобно лотосам. Вспыхнуло сердце уродины страстью, и она бесстыдно предложила себя Раме в жены, обещая оставить Ситу служанкой.
Братья расхохотались, и тогда с воплем «Я ее съем!» бросилась ракшаска на Ситу. Глазами испуганной лани глядела царевна в пылающие яростью гляделки страшилища. Защищая жену, Рама схватил ракшаску, а Лакшмана, выхватив меч, отсек ей уши и нос.
Обливаясь кровью, добралась изуродованная ракшаска до Ланки и предстала перед братом. Призывая к мести, она искусно описывала красоту Ситы и с ликованием наблюдала, как разгораются глаза Раваны.
Отпустив сестру, призвал Равана свирепого и могучего ракшаса Маричу, давно уже наводившего ужас на отшельников.
— Отправляйся вместе со мной к хижине Рамы, — приказал он ему. — Ты примешь облик золотого оленя. Братья пожелают тебя поймать, и в хижину вступлю я.
Марича вздрогнул. Однажды он уже чуть не погиб от руки Рамы и с той поры избегал встречи с ним.
— Живым от Рамы я не уйду, — проговорил Марича. — Но и тебе не сносить твоих десяти голов, если похитишь Ситу.
Но воспылавшего страстью Равану это предостережение не остановило.
Первые лучи солнца, пробившиеся сквозь листья кровли, разбудили Ситу, и она вышла на луг нарвать цветов. Перед ней в нескольких шагах пробежал олень. Золотая его шкура была покрыта серебряными крапинками. На кончиках ветвистых рогов сверкали алмазы. Копыта оленя блестели изумрудом. Громким криком разбудила Сита братьев. И они при виде оленя застыли в изумлении. Первым обрел речь Лакшмана.
— Прекрасно это животное, но видано ли, чтобы олень разгуливал по лесу в золоте и драгоценных камнях. Не призрак ли это, принятый Маричей, грозою лесов?
— О Рама! — воскликнула Сита. — Поймай мне этого оленя. В нашей суровой жизни он будет утехой.
Рама взглянул на Ситу с любовью и не огорчил ее отказом. Лакшмане же, когда супруга удалилась, сказал:
— Кем бы ни был этот зверь, нынче он расстанется со своей шкурой. Ты же смотри за Ситой и не оставляй ее одну.
И началась погоня. Олень то бежал, прячась за деревьями, то взмывал в воздух. Все дальше и дальше уходил Рама от хижины. Наконец ему удалось пустить вдогонку оленю стрелу. Взревел смертельно раненный ракшас. Рассыпались чары. И уже не олень, а Марича распростерся под пальмой. Умирая, он успел крикнуть голосом Рамы: «О Сита! О Лакшмана!» И в испуге, что жена и брат поддадутся обману, бросился Рама к хижине. Но было поздно. Встревоженная криком, Сита упросила Лакшману бежать на подмогу мужу. Братья встретились и поняли, что обмануты.
Не найдя Ситы, метался Рама вокруг опустевшей хижины в полном отчаянии. Он то упрекал брата, то взывал о помощи к обитателям леса. Но деревья, птицы, животные молчали — они страшились гнева могущественного похитителя Ситы. Но вдруг Лакшмана заметил, что пришедшие на водопой олени побежали к югу и сразу же вернулись. Когда это повторилось трижды, понял Лакшмана, что животные указывают ему и брату путь. Двинувшись на юг, братья вскоре заметили обломки золотой колесницы и разбитые доспехи, усыпанные изумрудами. Рядом лежал смертельно раненный царь коршунов Джатайя. Это он пытался защитить Ситу и сразил клювом крылатых коней, уносивших колесницу.
— Ситу похитил владыка ракшасов и умчал на юг, — промолвил с трудом Джатайя. — Но не отчаивайся, Рама. Ты найдешь Ситу и, убив Равану, соединишься с ней.
Это были его последние слова. Братья предали огню тело друга и великого воителя.
Долго шли братья по лесу, расчищая себе дорогу мечами. Съедаемый тоской, Рама едва не обезумел. Но брат увещеваниями возвращал ему силу духа.
Когда они приблизились к прекрасному озеру Пампа, из пещеры с вершины горы их заметил живший там в изгнании царь обезьян Сугрива. Призвал он своего мудрого советника Ханумана и поручил ему узнать, кто эти пришельцы. Обезьяна по матери, Хануман унаследовал от отца, бога ветра Ваю, способность менять облик и летать по воздуху. И, приняв облик подвижника, спустился Хануман в долину и, узнав историю братьев, пригласил их подняться на вершину горы к Сугриве.
Радушно встретил Сугрива гостей и, узнав, кто они, предложил:
— Помогите мне вернуть царство, отнятое коварным братом, а я окажу вам помощь в поисках Ситы.

___________________________________________________________________________________________

(В санскритско-русском словаре В.А. Кочергиной есть два значения слова - राम - раама:
1) тёмный, чёрный;
2) милый, прекрасный;II. сын Дашарадхи, супруг Ситы. Герой эпосы "Рамаяна" и многих поэм. Но во многих других источниках у этого имени смысл "радующий".
Есть в словаре Кочергиной В.А. и еще одно значение слова - राम - раама - это "вид оленя". - И.)

http://secretworlds.ru/publ/rama/57-1-0-6576
Воспользовавшись даром Брахмы, Раванна воплотился на острове Ланка и, отняв власть у Богов, подчинил себе весь мир. Короли всех индийских царств платили ему дань, народ Ланки стонал от его жестокости и эксплуатации. Постепенно Раванна полностью пошёл на поводу у своих необузданных желаний и стал демоном. Одной из страстей, одолевавших Раванну, было желание ухаживать за красивыми женщинами.

   Как-то раз в лесу, где обитал в изгнании Рама, появилась демоническая красавица Шупранадха, которая попыталась соблазнить Раму. Получив отказ, она решила отомстить ему и, явившись в Ланку, рассказала Раванне о красоте Ситы. Раванна решил похитить Ситу и увезти её на свой остров. По его приказу демон Маричи превратился в прекрасную лань и завлёк в ловушку отправившегося на охоту Раму. Лакшмана, охранявший Ситу в лесной хижине, услышал, как Маричи зовёт его голосом Рамы на помощь, и бросился к нему, оставив Ситу одну.

    В это время Раванна, приняв облик больного старика, приблизился к хижине и стал просить Ситу выйти наружу и помочь ему. Сам он не мог войти к ней, потому что, направляясь на помощь Раме, Лакшмана успел окружить хижину магической защитой, сквозь которую никто не мог пройти в ложном облике. В конце концов Раванне удалось выманить Ситу наружу и похитить её. Он увёз её в Ланку и всеми путями пытался убедить её стать его женой: уговаривал, соблазнял, угрожал, запугивал, но Сита сохраняла абсолютную выдержку и спокойствие.

   Узнав, что Сита находится в плену у Раванны, Рама отправил к ней Ханумана. Держа во рту перстень Рамы, Хануман перелетел через пролив на остров Ланку и проник в темницу, где томилась Сита. Он предложил ей отнести её к Раме на своей спине, но она не согласилась и ответила, что Рама должен сам явиться в Ланку и сразиться с Раванной, чтобы уничтожить зло.

http://centant.spbu.ru/centrum/publik/k … 3/kuzn.htm

З. С. Кузнецова
Легенда об олене: фольколорный характер источника

Легенда о переправе гуннов вслед за чудесно появившимся животным-проводником привлекала внимание многих исследователей, занимавшихся историей переселения народов в III-V вв. н. э. Опираясь на текст предания, историки доказывали или, наоборот, опровергали присутствие гуннов на Боспоре в этот период, сдвигали хронологические рамки, пытались увязать факт переправы с археологическими данными.
Попытаемся еще раз проанализировать известные варианты текста легенды, учитывая фольклорный характер источника, и определить рамки возможных исторических реконструкций.
Текст легенды дошел до нас в нескольких редакциях. Наиболее полное содержание находим у Созомена (Hist. Eccl., VI, 37),1 Приска (у Иордана) (Get., 123-124),2 Прокопия Кесарийского (Bell. Goth., IV, 5-10)3 и Агафия Миренейского (Agath., V, 11)4. Надо оговориться, что каждое из приведенных ниже сообщений античных авторов не обладает оригинальностью и зачастую является редакцией старого сюжета.
Среди исследователей, обращавшихся к изучению традиции легенды, первым необходимо назвать А. А. Васильева,5 не только потому, что он раньше других историков заинтересовался этим сюжетом, но, прежде всего, потому что он сформировал определенную традицию прочтения и интерпретации легенды. Его выводам относительно традиции, датирования, интерпретации и т. д. доверяли, кажется, все исследователи, обращавшиеся к легенде. Причем "традиция доверия" А. А. Васильеву проявилась как у археологов (А. Н. Бернштам, И. П. Засецкая, А. В. Сазанов следуют его выводам полностью), так и у филологов (Е. Ч. Скржинская,) и историков (А. В. Гадло).
Наиболее ранним свидетельством о существовании этой легенды исследователи считают фрагмент сочинения Евнапия (н. V в.). Труд Евнапия дошел в отрывках и самой легенды не сохранил.
Евнапий, "чтобы не составить сочинения из одних вероятностей и чтобы изложение наше не уклонялось от истины" оговаривается, что использует "сведения, заимствованные из древних писателей, сопоставляя по правдоподобным соображениям, а современные известия, взвешивая с точностью" (Eunap., fr. 41).6
А. А. Васильев писал: "Из отрывка Евнапия (о том, что он будет излагать лишь правдивые истории) видно, что уже в к. IV и в н. V вв. вопрос о первом появлении гуннов в восточной Европе излагали различно и уже в то время об этом ходили рассказы, которые вызывали сомнения относительно их правдивости. Так как Евнапий лег в основу изложения, по крайней мере, некоторых последующих историков, писавших о гуннском вторжении (имеются в виду Созомен и Зосим - З. K.),7 то мы почти с уверенностью можем сказать, что легенда об олене или лани в связи с переходом гуннов на Таврический п-ов уже находилась в сочинении Евнапия и была именно тем более ранним материалом, который позднее приводил его в смущение".8
Большинство исследователей, придерживаясь мнения А. А. Васильева, считали, что Евнапий в начале своего произведения привел и интересующую нас легенду. Насколько правомочно это мнение, вопрос спорный. На основании сохранившихся фрагментов, мы не можем быть уверены в том, что сочинение Евнапия содержало текст легенды.
На наш взгляд, совершенно очевидно, что указание Евнапия на то, что он излагает "лишь правдивые истории" ? не более чем риторический прием, который наш автор часто использует в своем произведении. Понятие "правдивости" его "Истории" никак не может быть здесь противопоставлено сомнительности или недостоверности информации, бытовавшей тогда относительно гуннов, так как само это понятие в данном контексте несет на себе не локальную нагрузку (т. е. не относится специально к этому фрагменту), а общую (т. е. относится ко всему труду в целом).
Что же касается заимствования легенды более поздними авторами (имеются в виду Созомен и Зосим), то оснований для такого вывода явно недостаточно. Отсутствие легенды у Зосима, который часто буквально переписывал труд Евнапия, подтверждает наш вывод.
А. В. Сазанов считает, что "впервые эта легенда появляется в произведении Германа Созомена "Церковная история", ... в 444 году...".9 Такое мнение вряд ли можно признать справедливым, и тем более вывод исследователя о том, что "легенда о гуннском проникновении в Крым появляется только в середине V в."10
Скорее всего, к середине V в. легенда об олене была широко известна и бытовала, возможно, в устном изложении. Известность легенды справедливо отмечала Е. Ч. Скржинская.11 Можно с уверенностью утверждать, что одновременно существовало несколько вариантов текста. Не случайно в сочинении Созомена приводятся уже два варианта легенды. Редакция Созомена является наиболее ранней и полной среди сохранившихся: "Однажды случилось, что преследуемый оводом бык перешел через озеро и за ним последовал пастух; увидав противолежащую землю, он сообщил о ней соплеменникам. Другие говорят, что перебежавшая лань показала охотившимся Уннам эту дорогу, слегка прикрытую сверху водою. В тот раз они возвратились назад, с удивлением осмотрев страну, более умеренную по климату и удобную для земледелия, и доложили правителю, что они видели" (Soz., VI, 37).
Таким образом, у Созомена мы видим два варианта легенды. В первом случае животным-проводником является преследуемый оводом бык, за которым следует пастух, во втором - лань, которая помогает гуннам.
Отметим, что в этой редакции имеется указание на то, что путь был лишь слегка прикрыт водой ? это перекликается с указанием Зосима.
При этом, первый вариант уже в начале века был верно интерпретирован А. А. Васильевым как "пережиток античного мифа об Ио, в которую влюбился Зевс и которую Гера обратила в корову". Он отметил также, что сложное прилагательное, "oijstroplhvx" ? ужаленный слепнем, оводом", употребленное Эсхилом для Ио, попало через ряд посредствующих звеньев к Созомену.12 (К сожалению, А. А. Васильев не выделяет два варианта легенды и относит свою интерпретацию ко всему отрывку).
М. И. Артамонов, вероятно, следуя выводам А. А. Васильева, также считал, что "своим происхождением эта легенда восходит к греческому мифу об Ио". Но, соглашаясь с А. А. Васильевым в вопросе о происхождении мифа, М. И. Артамонов справедливо предположил, что миф "представляет, быть может, только греческое оформление старого туземного культо-тотемического образа".13
На наш взгляд, сообщение Созомена демонстрирует два варианта легенды - более поздний, связанный с преследуемым оводом быком, и более древний.

Иордан, ссылаясь на сообщение Приска, приводит такое изложение легенды: "Охотники из этого племени (племени гуннов - прим. З.К.), выискивая однажды, как обычно, дичь на берегу внутренней Мэотиды, заметили, что вдруг перед ними появился олень, вошел в озеро и, то ступая вперед, то приостанавливаясь, представлялся указующим путь. Последовав за ним, охотники пешим ходом перешли Мэотийское озеро, которое (до тех пор) считали непроходимым как море. Лишь только перед ними, ничего не ведающими, показалась скифская земля, олень исчез" (Get., 123-124).
А. В. Сазанов пишет: "не вызывает сомнений, что легенда заимствована у Созомена" (здесь он повторяет вывод A. A. Васильева) и "не связана с информацией, полученной Приском от гуннов во время посольства".14 Мы тоже склоняемся к тому, что легенда стала известна Приску независимо от посольства. Если бы Приск обладал какой-то особенной информацией о легенде, он наверное отметил бы ее особо.
Что же касается заимствования легенды у Созомена, то, на наш взгляд, это совершенно не очевидно. Если принять тезис о заимствовании легенды у Созомена, возникает вопрос: почему же Приск упомянул только один вариант, связанный с образом оленя, и проигнорировал, казалось бы, более близкий античному миру сюжет с быком?
Кроме того, поскольку текст Приска, написанный им по-гречески, дошел до нас в изложении Иордана (Иордан, в свою очередь, пользовался Кассиодором), то довольно трудно сделать сравнительный анализ текста. В любом случае, у нас нет убедительных доказательств (А. В. Сазанов тоже их не приводит), для того чтобы считать, что Приск заимствовал легенду у Созомена. Вполне возможно, что в ряде трудов конца IV - начала V в., которыми могли воспользоваться и Созомен и Приск содержалась легенда. Был ли изначальный источник единым, сказать точно нельзя. Скорее всего, - нет. Еще раз подчеркнем, что легенда могла быть известна по устным рассказам.
B "Новoй истории" Зосима находим краткое cообщение о переходе гуннов через Боспор Киммерийский. Е. Ч. Скржинскaя переводит этот фрагмент следующим образом: "Я нашел и такое известие, что Киммерийский Боспор, занесенный илом из Танаида, дал им возможность перейти сухим путем из Азии в Европу" (Zos., IV, 20, 3).15
Вместо переложения фабулы легенды у Зосима мы видим конкретное указание на переправу гуннов через Боспор Киммерийский. Причем, судя по сослагательному наклонению, известие это носило характер байки, то есть вызывало сомнение и у самого автора. Можно было бы перевести этот фрагмент несколько иначе: "Я нашел и такое известие, будто бы Киммерийский Боспор, занесенный илом из Танаида, позволил им перейти сухим путем из Азии в Европу". Возможно, что источник Зосима еще сохранял фабулу легенды или, по крайней мере, носил фольклорный (легендарный) характер. В этой связи важно отметить, что, по тексту, активная роль при переходе принадлежит не самим гуннам, а Боспору Киммерийскому, то есть водной стихии, которая предоставила им эту возможность. Нам кажется, что активное начало воды - силы природы - можно интерпретировать как отголосок легенды, содержавшей чудесные мотивы. Отметим и то, что сохранился мотив перехода посуху.
Прокопий Кесарийский в сочинении "Война с готами" приводит текст легенды в следующей редакции: "По их рассказам, если только это предание правильно, однажды несколько юношей киммерийцев, предаваясь охоте с охотничьими собаками, гнали лань; она, убегая от них, бросилась в эти воды. Юноши из-за честолюбия ли, или охваченные азартом, или их побудила к этому какая-либо таинственная воля божества, последовали за этой ланью и не отставали от нее, пока вместе с ней они не достигли противоположного берега. Тут преследуемое ими животное (кто может сказать, что это было такое?) тотчас же исчезло (мне кажется, это оно явилось только с той целью, чтобы причинить несчастье живущим там варварам); но юноши, потерпев неудачу в охоте, нашли для себя неожиданную возможность для новых битв и добычи. Вернувшись возможно скорее в отеческие пределы, они тотчас же поставили всех киммерийцев в известность, что для них эти воды вполне проходимы. И вот, взявшись тотчас же всем народом за оружие, они перешли без замедления "Болото" и оказались на противоположном материке. (Procop., Bell. Goth., IV (VIII), 5, 7-11).
З. В. Удальцова считала, что Прокопий, так же как и Иордан, повторяет "полулегендарный рассказ о переходе гуннов через Меотиду" вслед за Приском.16
Действительно между текстами Иордана и Прокопия много общего: чудесная лань - проводник, переход посуху ранее непроходимого водного пространства, восхищение новой землей и ее освоение. Также много общего и с текстом Созомена.

Более всего в тексте Прокопия обращает на себя внимание этноним "киммерийцы". Ни в одном другом варианте легенды он не встречается. В сочинении "Войны с готами" Прокопий использует этот этноним 4 раза, все эти случаи встречаются в IV (VIII) книге. Впервые ? при описании расселения народов ? "киммерийцы" обозначены как древнее название утигуров (IV (VIII), 4, 8). Затем ? как древние название всех гуннов (IV (VIII), 5, 1-4), которые позже будто бы разделились и стали называться утигурами и кутригурами по именам двух братьев-правителей. В третий раз этноним "киммерийцы" встречается в тексте легенды (IV (VIII), 7-10) и наконец, последний раз ? цитируя рассказ Геродота о разделении мира на три части (IV (VIII), 6, 15) для обозначения границы между Европой и Азией. Именно влиянием Геродота, на наш взгляд, и объясняется несколько странное, применительно к гуннам, употребление названия "киммерийцы". При написании глав о расселении народов в районе Понта и Меотиды, Прокопий, конечно, использовал текст Геродота, по сведениям которого этот регион населяли те самые киммерийцы.
Употребление архаизированной этнонимии характерно для Прокопия. Подражание Геродоту следует воспринимать как дань литературным нормам историописания.
Легенда была известна также Агафию Миринейскoму - историку середины VI в. н. э. В своем сочинении "О царствовании Юстиниана" Агафий указывает на то, что легенда носит скорее характер басни, выдумки, так что он даже не считает нужным пересказывать сюжет: "Народ гуннов некогда обитал вокруг той части Меотидского озера, которая обращена к востоку, и жил севернее реки Танаида, как и другие варварские народы, которые обитали в Азии за Имейской горой. Все они назывались гуннами, или скифами. По племенам же в отдельности одни из них назывались котригурами, другие - утигурами, некоторые - ультизурами, прочие - вуругундами. Спустя много столетий они перешли в Европу, или действительно ведомые оленем, как передает басня, или вследствие другой случайной причины, во всяком случае перешли каким-то образом Меотидское болото, которое раньше считалось непроходимым, и, распространившись по чужой территории, причинили ее обитателям величайшие бедствия своим неожиданным нападением" (Agath., V, 11).
Даже после поверхностного ознакомления с текстами легенды очевидны основные направления расхождений:
1) животное-проводник: олень (лань)17 - бык (корова);
2) место переправы: огромное озеро, Киммерийский Боспор, устье Меотиды, Меотийское озеро.

А. В. Гадло, указывая на фольклорный характер легенды, предполагaл, "что в основе лежит не античный миф, а широко распространенный сюжет этногенетического предания, и ранняя его версия принадлежит самим гуннам". Исследователь отметил, что "даже в поздней литературной обработке... звучит мотив культа предка - тотема".18 Различие в образе животного-проводника (олень (самка оленя) - бык (корова)), по мнению А. В. Гадло, "свидетельствует о том, что это предание родилось и бытовало у двух различных по образу жизни и хозяйству групп - лесных охотников и скотоводов степи".19

На наш взгляд, такое различие объясняется различными хронологическими пластами, как уже было сказано выше: то есть олень-лань - из более древнего пласта, бык-корова - поздняя античная переработка. Что же касается пола животного, то для нас это не имеет принципиального значения, так как в фольклоре образы самки и самца часто являются взаимозаменяемыми.
Большинство исследователей, пытаясь найти в легенде историческое зерно, наиболее пристальное внимание уделяли указаниям конкретных географических объектов.
Е. Ч. Скржинская считала, что "историческую ценность в легенде об олене представляет указание места, где совершился переход гуннов (вернее, некоторой части их) в Скифию".20 Видимо, примерно так же рассуждали и древние авторы, высказывая свои сомнения относительно правдивости легенды: их удивлял не факт, а способ переправы.
Между тем, как раз сам факт переправы на материале данной легенды не может считаться историческим свидетельством.
Исследуя легенду, прежде всего, необходимо учитывать фольклорный характер нашего источника. Таким образом, прежде чем пытаться реконструировать историческую действительность, отображенную в легенде, необходимо определиться с тем, что же можно считать таким "отображением", а что является фольклорными элементами - данью жанру.
И. И. Земцовский отмечает: "Каждый жанр потенциально стремится охватить все сферы художественного осмысления мира... Трактовка легенд, преданий никак не должна ограничиваться анализом вербального текста: их нужно реконструировать с учетом всего полифункционального контекста". 21 Под "полифункциональным контекстом" исследователь подразумевает три уровня понимания: обыденное, ритуализированное и своеобразно-научное - историческое.
Здесь мы выходим на еще одну значительную проблему - связь легенды с ритуалом. Легенда, как правило, является позднейшей фольклорной формой и отражает более древний пласт ? ритуальный. "Переправа" - центральный композиционный элемент легенды ? связана с обрядом. В фольклоре "переправа" имеет очень важное значение. Это очень информативноемкое понятие.
В. Я. Пропп, опираясь на материал русской волшебной сказки, отмечал, что "все виды переправы указывают на единую область происхождения: они идут от представлений о пути умершего в иной мир, а некоторые довольно точно отражают и погребальные обряды".22
Вряд ли стоит связывать переправу только с погребальным обрядом. Мы можем предполагать также связь с каким-то видом обрядов посвящения: обряд инициации, обряд перехода в другое возрастное, социальное или какое-то другое состояние.23
Еще раз подчеркнем, что с точки зрения анализа фольклорного текста, переправа - центральный композиционный элемент. Он, скорее, подсказывает нам ритуальную сторону, чем свидетельствует о действительном переходе через какое-то конкретное водное пространство. Таким образом, исторический факт переправы на материале легенды достоверно не реконструируется. Однако не стоит отрицать возможность не прямой, но опосредованной связи содержания легенды с действительными событиями.
Не оставляет сомнений тот факт, что легенда об олене была хорошо известна в V в. н. э. Возможно, что античные историки, стремясь paциoнaльнo обосновать содержание легенды понятными и убедительными для них аргументами, связали чуждую им древнюю легенду с недавними историческими событиями. Таким образом, весь культурный пласт, включающий, вероятно, фольклорную, ритуальную, художественную традицию, оказался всего лишь литературно оформленным фактом. Этим, возможно, объясняются расхождения авторов в указании точного места переправы: каждый историк соотносил легенду с известной ему информацией о движении гуннов.
Если считать наше предположение верным, то, укладывая сюжет легенды в рамки конкретных исторических событий, античные авторы явились создателями нового предания (в этом случае мы имеем дело уже с понятием "исторического предания"), которое, однако, не соответствует первичной форме и содержанию.
На основании всего вышесказанного, мы приходим к следующим выводам:
- К середине V в. н. э. легенда была хорошо известна;
- Вероятно, источником служили устные рассказы, а единого письменного источника не существовало.
- Наиболее ранним сохранившимся письменным свидетельством следует считать редакцию Созомена, причем, сюжет с быком является поздней обработкой древней легенды;
- На материале легенды факт переправы достоверно не реконструируется;
- Указания конкретных географических объектов следует считать позднейшими обработками византийских авторов, которые связали древнюю легенду с событиями своего века.

http://www.coolreferat.com

Реферат на тему Гуннско-тюркский сюжет о прародителе-олене быке
Автор Боргояков М.И.

Как известно, в III в. до н.э. на территории Монголии и Южного Забайкалья образовался военный союз хунну, ядро которого составили двадцать четыре племени. Большинство исследователей считают, что гунны в своей основе представляли объединение тюркских племен, возможно, с включением также этнических групп моногольско-тунгусского и кетского происхождения. А.П.Дульзон полагал, что господствующая группа гуннов, соседствовавшая с китайцами, говорила на енисейском (кетском) языке.[1]
Количество племен, составивших основу хуннского союза в степях Монголии и Южного Забайкалья, соответствует упоминаемому в тюркском предании об Огуз-хане числу его внуков (24), каждый из которых стал главой племени, названного по его имени.[2]
Возможно, в этом предании нашел отражение хуннский период истории тюркских племен.
Существует предположение, что тотемным животным шаньюйского рода гуннов был бык.[3] Родоначальником другой группы гуннов считался, по-видимому, олень или волк, на что указывают отрывочные сведения древних авторов и более поздних преданий о происхождении тюрко-моногольских родов.
По сообщению историка Приска, этот "свирепый род" расселился на дальнем берегу Мэотийского озера (то есть на берегу нынешнего Азовского моря). У Иордана приводится следующая легенда о гуннах: "Охотники из этого племени, выискивая однажды, как обычно, дичь на берегу внутренней Мэотиды, заметили, что вдруг перед ними появился олень, вошел в озеро и, то, ступая вперед, то, приостанавливаясь, представлялся указующим путь. Последовав за ним, охотники пешим ходом перешли Мэотийское озеро, которое до тех пор считали не переходимым, как море. Лишь только перед ними, ничего не ведающими, показалась Скифская земля, олень исчез. Вовсе не зная, что, кроме Мэотиды, существует еще и другой мир, и приведенные в восхищение Скифской землей, они, будучи догадливыми, решили, что путь этот, никогда ранее не ведомый, показан им божественным соизволением. Они возвращаются к своим, сообщают им о случившемся, расхваливают Скифию и убеждают все племя отправиться туда по пути, который узнали, следуя указанию оленя. Всех скифов, забранных еще при вступлении, они принесли в жертву победе, остальных, покоренных, подчинили себе".[4]
Из этой легенды следует, что олень, указавший путь гуннам, был в их представлении тотемным животным-родоначальником и его образ связывался с названным озером. Е.Ч.Скржинская пишет, что сюжет об олене (иногда это бык или корова), следуя за которым гуннские охотники перешли Мэотийское болото или Киммерийский Боспор, был широко распространен и повторялся у ряда писателей У-У1 вв. (Евнапий, Созомен, Прокопий, Агафий, Иордан).[5] "Я нашел и такое известие, - писал последний, - что Киммерийский Боспор, обмелевший от снесенного Танаисом ила, позволил им перейти пешком из Азии в Европу...". Е.Ч.Скржинская отмечает, что древние авторы, хорошо представляя фантастичность сказания об олене, в попутных замечаниях выражали скептическое отношение к этому вымыслу.[6]
Далее укажем, что в решающий момент битвы на Каталаунских полях, известной в истории как "битва народов", гуннский вождь Аттила обратился с воодушевляющей речью к своим воинам: "...Наконец, к чему фортуна утвердила гуннов победителями стольких племен... Кто же, наконец, открыл предкам нашим путь к Мэотидам, столько веков пребывавший замкнутым и сокровенным? Кто же заставил тогда перед безоружными отступить вооруженных?..".[7]
Е.Ч.Скржинская замечает, что слова Аттилы свидетельствуют о том, что гуннский вождь имел в виду глубоко почитаемого прародителя гуннов - тотемное животное (оленя, быка, а может быть, и волка), которое, согласно преданию, указало путь в Европу, много столетий остававшийся им неведомым.
Гуннские предания (или мифы), естественно, не могли исчезнуть бесследно. Они продолжали жить в мифах многих народов Евразии, в том числе тюрских. В том же предании об Огуз-хане, получившем широкое распространение среди тюркских народностей, проводником выступает волк. Согласно этому преданию, на рассвете в шатер Огуз-кагана проник луч, подобный солнечному. Из того луча возник сивошерстный, сивогривый большой волк и произнес: "Теперь двигайся с войском, Огуз-каган. Веди сюда народ и беков, я буду тебе показывать дорогу". Следуя на запад по пути, указанному волком, Огуз-каган побеждает своих врагов.[8]
Сюжет о "волке-вожатом" очень близок преданию о происхождении самнитского (древнеиталийского) племени гирпинов (гирпус волк). Гирпины пришли на завоеванную ими территорию, ведомые волком ("волк, подойдя к нему, стал его спутником и вожатым").[9]

Столь близкое совпадение сюжетов вряд ли можно объяснить типологическим сходством. Сюжет о волке-вожатом из предания об Огузе, видимо, весьма древен и существовал еще в эпоху скифов и гуннов.
В.А.Гордлевский отмечает, что сказания о волке, традиционные для тюрко-монгольских племен, могли быть занесены в Европу кочевниками из Азии. Они оказали влияние и на средневековый европейский эпос. Ал.Веселовский, анализируя предания об Аттиле, обнаружил в них два эпических течения: более сторое - гунно-гетское, преломившееся в восприятии мадьяров, "наследников гуннов", и более новое - итальянское (латино-христианское). Для гуннов, гетов и мадьяров Аттила - герой, родившийся в результате сверхъестественного зачатия - от света...[10] (Ср.: в предании об Огузе сивогривый волк возникает из луча, подобного солнечному). С другой стороны, согласно преданию, рождение Огуз-кагана связывается с быком. Налицо явное переплетение (смешение) двух древних сюжетов.
Следует также отметить, что гуннская легенда об олене в известной мере перекликается с киргизским преданием о Рогатой матери-Оленихе - прародительнице рода буга, записанным еще Ч.Валихановым (ХIХ в.). Этот древний сюжет использовал Ч.Айтматов в повести "Белый пароход". Изложим его содержание (по А.Алимжанову ).
Кара-Мурза и Асан (герои предания), охотясь за оленями в горах Ала-Мышык, увидели в стаде маралов прекрасных девочку и мальчика с оленьими рогами. Они убили мальчика и схватили девочку, которая с воплем бросилась на труп брата и долго неутешно рыдала. Предание гласит, что, проклятые рогатой девочкой, Асан и Кара-Мурза не имели потомства. Предводитель Мирза-Кул, к которому привели прекрасную девочку, отдал ее замуж за своего внука Яман-Кула. По преданию, эта родоначальница по имени Муюзбайбиче (Рогатая мать) прославилась своей необыкновенной мудростью. Утверждают, что в последствии она утратила украшавшие ее рога. Вымыв как-то голову, она приказала служанке вылить воду в такое место, которого не касалась нога человека. Служанка из любопытства, или же не найдя соответствующего места, выпила эту воду и от этого зачала сына, назвав его после рождения именем Джелден ( от ветра)... По сообщению Ч.Валиханова, современные ему киргизы продолжали свято чтить память Рогатой матери и в тяжелые моменты своей жизни приносили ей жертвы, обращаясь к ней с молитвой. Она считается покровительницей озера Иссык-Куль, и дух ее витает над Иссык-кульской долиной.[11]
В религиозных представлениях многих народов Евразии важное место занимал образ быка (или коровы, оленихи). Из тюркской мифологии известно, например, что легендарным первопредком тюркских огузских племен был Огуз-каган (Бык-каган), рожденный Ай-каган от быка. Ог'уз или бука (в различных фонетических вариантах) являелся культовым животным - тотемом, название которого стало этнонимом.[12]
Наиболее убедительное, с нашей точки зрения, объяснение этимологии собирательного этнического имени огуз дает А.Н.Кононов, считая его исходной основой Ог' (ок) род, племя + афф. множ. ч. - (у) з. Эта основа находится в прямой связ родаи со старотюркским словом о'г мать и к этой же основе восходят слова ог'ул потомство, сын, и "огуш" - сородич.[13] Корни этого понятия ( "первопредок", "род") уходят, по видимому, в глубокую древность.
Пугу (другое название быка. - М.Б.) как одно из поколений племени теле упоминается в истории Танской династии (VII-VIII вв. н.э.). Отмечается, что обычаи у этого племени в основном те же, что и у тугю.[14] Этот этноним сохранился у современных киргизов (бугу), он бытует также у хакасов (пуг'а): был улус Пуг'алар аалы, то есть "улус рода Пуг'а".Представители этого рода свое происхождение возводили к племени пуг'у (бугу). В прошлом у хакасов бытовали мужские имена Пуг'а, Хара Пуг'а и т. д. В енисейской рунической надписи ( № 50 по С.Е.Малову) Буг'а встречается в качестве собственного имени : "Буг'а эр аты " Геройское имя Буга . Это же имя фигурирует в уйгурских памятниках XII-XIV вв. и в хакасском фольклоре. Культ быка был известен предкам западных бурят. Так, например, ленские буряты считают себя потомками мифических сыновей быка- первопредка Буха-Нойона, Эхирита и Булагата. В бурятской мифологии говорится, что, "задевая небо своими широкими раскидистыми рогами, божественный бык спустился на землю, породил на берегу Байкала двух героев-близнецов, предков бурятского народа, Эхирита и Булагата, а затем встретил своего извечного врага - Черного быка Тайджи-хана.После тяжелой схватки побежденный Черный бык с ревом удалился. Буха-Нойон лег отдохнуть на этом месте и окаменел навеки".[15]
Археологические данные свидетельствуют о том, что культ быка у различных племен и народов восходит к глубокой древности.По сообщению М.Д.Хлобыстиной, в Хакасии центральными образами Окуневского искусства (II тыс. до н.э.) выступают женщина-мать и ее тотемный супруг - бык. Роль быка как ведущего тотема на ранних стадиях развития скотоведческих обществ определялась реальной экономической обстановкой эпохи ранней бронзы, когда именно крупный рогатый скот составлял основу хозяйства, костяк стада. Это положение сложилось еще в эпоху энеолита, когда, по-видимому, и утвердилась идея почитания быка. По словам автора,иконографические изображения женщин в сочетании с фигурами быков указывают на связь этих изображений с культом плодородия, с идеей благополучного продолжения рода. Неизменно повторяется образ окуневских стел-мегалистов - лицо женщины, увенчанное бычьими рогами.[16] В представлении людей окуневской культуры бык ассоциировался,с одной стороны, с образом Солнца, с другой - с понятиями "вода", "река" и "плодородие", игравшими исключительную роль в жизни древних народов, особенно кочевых. "Нет почти ни одного племени, - пишет М.И.Шахнович, у которого вода не считалась бы матерью всего живого, целебной, очистительной силой плодородия ".[17] "Нет воды - нет жизни", - говорили в старину. Поэтому в сознании древнего человека образ быка связывался с источником воды, дающим жизнь. В отдельных случаях понятия "бык" и "река" совмещались в представлении древних - бык обитал в воде, в реке. Отзвуки этого представления можно обнаружить в хакасском эпосе. В поэме "Хан-Кичегей" одноименный богатырь борется с быком-чудовищем, обитавшим в большой реке: Черная великая (большая) река вздулась,
Взволнавалась, вышла из берегов.
В момент тот из Черной большой реки
Черный бык вышел.
Рога Черного быка -
Рога - меч, рога - копье.
На Черный хребет (он),
Мыча и ревя, идет...[18]
Одно из древних киргизских преданий повествует о том, что "кыргызы (цзилицзисы) ведут свое происхождение с той поры, как Сорок девушек земли Хань вступили в брачный союз с мужчинами усы...(Народ) усы также получил свое имя от названия реки и проживает к востоку от цзилицзисы, к северу от реки Цянь-Хе (Кем, то есть Енисей)... все (усы) омываются в реке, чтобы почтить духов реки ,потому что, по преданию, оттуда вышел их родоначальник"[19] Очевидно, их родоначальником также считался бык (или корова, олень), и представление о нем также связывалось с водной стихией.
Традиционная связь быка с водными объектами ярко проявляется в религиях народов Востока.[20] Известно, что хакасы (качинцы) и некоторые другие тюркские народы в определенное время приносили жертву реке: обычно кидали в воду черного бычка, чтобы задобрить "духов" или "хозяина" реки.
Таким образом, имя быка (коровы или оленя) постепенно превращается в этноним, а затем в топоним (гидроним). Это происходит, очевидно, еще в догуннский период, когда бык (или олень) был тотемным животным, давшим название племени, что получило отражение в гуннской мифологии, зафиксированной древними авторами.

Продолжение следует

Отредактировано Иванка (2013-12-28 21:33:25)

"Принцесса Мононоке" Хаяо Миядзаки

http://spectator.io.ua/v1a5948c7cd0029b … 819e7c9ca8

http://kohuku.ru/video-multiki-filmy/fi … nlayn.html

1. Иггдрасиль, мировое древо. 2. Небесный свод. 3. Земная твердь. 4. Хель, подземный мир. 5. Мудрый орел на вершине Иггдрасиля. 6. Олени на ветвях Иггдрасиля, щиплющие его листву. 7. Волки Сколл и Хати, преследующие Солнце и Месяц. 8. Асгард, жилище богов. 9. Небесный корень Иггдарсиля. 10. Небесный родник Урд под небесным корнем Иггдрасиля. 11.Цверги, держащие небесный свод. 12. Мидгард, жилище людей. 13. Земной корень Иггдрасиля. 14. Радужный мост Биврест, соединяющий Асгард с Мидгардом. 15. Океан, омывающий Мидгард. 16. Змей Ермунганд, обитающий в океане и грызущий свой хвост. 17. Муспелльсхейм, страна огня. 18. Нифльхейм, страна холода и мрака. 19. Подземный корень Иггдрасиля. 20. Дракон Нидхегг, грызущий подземный корень Иггдрасиля. 21. Хвергельмир, родник под подземным коренм Иггдрасиля. 22. Двенадцать подземных рек (Эливагар), вытекающих из Хвергельмира и выходящих на поверхность Земли в Нифльхейме. 23. Злой Локи, привязанный кишками своего сына Нари к трем камням. 24. Ядовитая змея, чей яд капает на лицо Локи, от чего он содрогается, вызывая землетрясение. 25. Волк Фенрир, сын Локи закованный цепью Глейпнир; в его разверстую пасть вставлен меч.

Известны изображения оленя с распятием между рогами:

Явление св. Гумберту

В связи с этим хотелось бы заострить внимание на одной христианской «нелепице», имеющей под собой языческое основание, а именно:

http://www.youtube.com/watch?v=TYOt2hSPxyQ
Св. Вильгефортис

Святая Вильгефортис — католическая святая, покровительница женщин, которые хотят избавиться от жестоких мужей, и девушек, которых принуждают вступать в брак. Вероятно, ее имя просиходит от латинского Virgo-Fortis — Стойкая Дева. так же она известна под именами Uncumber (Англия), Ontkommer (Голландия), Liberata (Италия, Франция), Librada (Испания) и Kümmernis (Германия). Интересно, что во всех случаях, кроме последего, ее имя означает "освобождение", а вот немецкое имя означает "скорбь" Впрочем, и то и другое в избытке присутствует в ее биографии.

Согласно легенде, Вильгефортис была дочерью португальского короля, который хотел отдать ее в жены язычнику. Эта перспектива юной христианке отнюдь не улыбалась. Кроме того, Вигельфортис дала обет безбрачия. Чтобы избежать брака, девушка опросила у Господа сделать ее безобразной. Бог услышал ее молитвы, и на лице девушки выросла длинная борода. Жених, разумеется, пришел в ужас, и ни о каком браке речь уже не шла. Тогда разгневанный отец велел распять непокорную дочь на кресте.

Почитание Св. Вильгефортис началось в 14 веке и было остановлено в 1969 году.

Со св. Вильгефортис (по другим источникам - со статуей Христа в Лукке) связана еще одна милая легенда. Поскольку паломники целовали ноги деревянной статуи, их обули в золотые (или серебряные) башмачки, чтобы дерево не сгнило. Когда один из пилигримов, нищий скрипач, приложился к ноге статуи, она сама скинула ему башмачок в подарок. Благодарный скрипач подобрал его, но беднягу тут же обвинили в воровстве. На суде он попросил разрешения еще раз сыграть на скрипке возле статуи. Ему позволили, и к удивлению всех собравшихся, статуя сбросила скрипачу еще один башмачок! Так что у подножия статуи Вильгефортис часто можно увидеть фигурку этого самого скрипача. У этой легенды тоже есть весьма прозаичное объяснение. Иные паломники были нечисты на руку и попросту воровали башмачки, так что их приходилось постоянно заменять.
 

(Как тут не вспомнить сказку «Золушка» и потерянный ею хрустальный башмачок! Ну и заодно вспомним, что у ЛАНИ (антиЛОПЫ) были золотые рога и серебряные копытца. – И.)

Источники:
http://www.newadvent.org/cathen/15622a.htm
http://en.wikipedia.org/wiki/Wilgefortis
http://www.catholic.org/saints/saint.php?saint_id=465

Мученичество святой Либераты
http://smallbay.ru/article/bosch93.html

Иероним Босх. Мученичество святой Либераты. 1500-1503, Дворец Дожей, Венеция.

Святая Либерата или Вильгефортис (от лат. Virgo Fortis — Стойкая Дева; II век) — католическая святая, покровительница девушек, стремящихся избавиться от назойливых воздыхателей. Известна также как Куммернис, Онтокоммена, Ливраде, а в Англии как Анкамбер. До недавнего времени мученица, изображенная на алтарном фрагменте, отождествлялась со святой Юлианой. Ныне признано, что это - святая Либерата, наказанная своим отцом-язычником за то, что молилась Господу о появлении у нее бороды, желая остаться девственницей. Культ этой святой возник на юге Нидерландов. В соборе Хертогенбоса имеется алтарь, посвященный мученице, где она, как и здесь, изображена безбородой. Созданный вскоре после 1500 года, этот алтарь Босха сильно пострадал от времени, особенно его боковые створки, на которых первоначально были изображены два донатора. Самое раннее упоминание об этом триптихе содержится в книге Антонио Мариа Дзанетти "О венецианской живописи" (1771 год), описавшего картины в коллекции дожей. В XIX веке триптих был перевезён в Вену, и только в 1919 году после Первой мировой войны вернулся в сильно повреждённом виде на прежнее место. Присутствие падающего в обморок персонажа не разъясняет противоречий сложной иконографии картины. Ранее было принято считать, что триптих посвящен Святой Юлиане, культ которой весьма распространен в Северной Италии. Она была продана работорговцами Евсевию, который, возможно, и представлен в образе персонажа, лишившегося чувств. Некоторые исследователи предполагают, что здесь изображена другая почитаемая святая — дочь короля Португалии Либерата, распятая по приказанию отца-язычника за то, что стала невестой Христовой.

http://glazo.livejournal.com/72834.html#
А почему же тогда всё это выросло у оленя?
…И вот тут возникла легенда о святой деве, которую в Германии звали Вильгефортис — якобы от латинского Virgo Fortis (Стойкая Дева), а на самом деле от искаженного старогерманского "heilige Vartez", что есть перевод с итальянского Volto Santo. В Германии её также звали Kümmernis (тут стоит взглянуть ещё раз на картинку Св. Куммернис в начале поста), в Голландии Ontkommer, в Англии Uncumber, во Франции Débarras, в Испании Librada, ну а в Италию уже она вернулась как Liberata и пр.

Кстати, на тему этих святых дев вышла обстоятельная книга:
Ilse E. Friesen. The Female Crucifix: Images of St. Wilgefortis Since the Middle Ages. (Waterloo, Ontario:Laurier University Press) 2001, кусочки которой даже можно почитать в Google-book.

Тут пора наконец дать ответ на поставленный в заголовке вопрос: а почему же тогда всё это (имеется в виду борода) выросло у девушки?

Есть много вариантов этой легенды, например, в виде сказки братьев Гримм : Die heilige Frau Kummernis, той одной из немногих, что не была переведена на русский язык в полном собрании Полевого.

Но общий смысл таков:
Давным-давно жила-была принцесса и звали её, скажем, Куммернис. И очень она была верующая девушка. А её король-отец, скажем португальскоцарствующий, по имени, по имени… скажем, Полуэкт… был страшный язычник. И решил он её выдать замуж, чего она очень не хотела. И стала она изо всех сил молиться, чтобы выросла у неё борода, дабы отпугнуть жениха. И, о чудо! — борода мгновенно выросла; женишок её, ура, бежал без оглядки. Одним словом, победа. Но одна незадача вышла — её папа так разозлился, что взял, да и распял её.

Уверяют, что имя Куммернис (и прочие варианты: Онтокоммена, Анкамбер и др.) произошло от верования, что если в час кончины обратишься к этой святой деве, то умрёшь ohne Kummer — без тревоги, без горя, без скорби и печали.

http://blog.yatsutko.net/1538
“Христос” в красной мантии и богатейших сандалиях
Распятая святая со многими именами, а также местами с бородой есть персонаж многоэтажный и закольцованный. Многоэтажность же и закольцованность его заключается в том, что как святую Кюммернис легко принять за некоторым образом “неправильного” Христа, так и, возможно, сама легенда об этой святой возникла в связи с появлением в Европе как раз-таки “неправильных” изображений Христа. Чаще всего святую связывают с Распятием, именуемым Volto Santo (arka “Распятие Христа-Царя”), из собора в Лукке (Тоскана, Италия). Вот оно:

Вот, кстати, судьба девушки:

Эта Вильгефортис как-то особенно похожа на оригинал Volto Santo.

(Вот тут АРКА (выход из БРАМЫ, колеса Сансары ?) хорошо показана, в виде ПОДКОВЫ:

http://statin.livejournal.com/10652.html
Христос - сын или дочь божья?

Это триптих Иеронима Босха из Дворца дожей в Венеции. Принято считать, что триптих посвящён св. Юлиане, культ которой весьма распространён в Северной Италии. Она была продана работорговцами Евсевию, который, возможно, и представлен в образе персонажа, лишившегося чувств. Некоторые исследователи предполагают, что здесь изображена другая почитаемая святая — дочь короля Португалии Либерата, распятая по приказанию отца-язычника за то, что стала невестой Христовой.

Однако, после проверки, первая версия оказалась притянутой за уши. В северной Италии больше почитают святого Евсевия (Верчелли),первого епископа северной Италии, жившего во времена императора Юлиана и немало от него настрадавшегося.

А св. Юлиана, точнее святая мученица Иулиания Никодимийская, почитается в Неаполе ( где по легенде хранятся её мощи), расположенном в южной Италии, а также в Нидерландах.

Согласно жития:

Святая мученица Иулиания, дочь знатного язычника Африкана, родилась в г. Никомидии. В девятилетнем возрасте была обручена с неким Елевсием. Обладая глубоким разумом и склонной к добру душой, святая Иулиания поняла призрачность и обман языческой веры. Она тайно приняла святое Крещение.

Когда приблизилось время свадьбы, Иулиания решительно отказалась от замужества. Отец стал уговаривать ее не нарушать давнюю помолвку, но, не добившись желаемого, стал жестоко ее избивать. Затем Африкан отдал дочь на суд епарху города, которым был Елевсий, бывший жених Иулиании. Елевсий горячо просил Иулианию выйти за него замуж, обещая не принуждать ее к перемене веры. Святая Иулиания отказалась и предпочла принять мучения.

Святую долго и жестоко истязали, но она после каждой пытки получала от Бога исцеление и новые силы. Истязания совершались при большом числе людей, из которых 500 мужей и 130 жен, видя непреклонность и мужество святой девы, чудесные исцеления ее от ран, исповедали Христа. Они были обезглавлены, крестившись собственной кровью. Убедившись, наконец, в полной безуспешности попыток отвратить святую деву от ее Небесного Жениха, Елевсий приговорил Иулианию к смерти. Исповедница приняла приговор с радостью и прославила Господа, сподобившего ее принять мученический венец.

Казнь святой мученицы Иулиании совершилась в 304 году.

Как видим в житии нет даже намёка о распятии Иулиании. Вообще складывается ощущение, что она отстаивала не христианские, а мужененавистнические принципы. В житии прозрачный намёк о обезглавливании девы- мужененавистницы. Это и закреплено в средневековой иконографии:

Теперь рассмотрим вторую версию. Святая Либерата известна в западноевропейской средневековой мифологии ещё под добрым десятком имён, самое известное из которых Вильгефортис. Вот что говорит о Вильгефортис католическая энциклопедия http://www.newadvent.org/cathen/15622a.htm :

Помимо Юлии, кстати, были и другие распятые девы. «Вильгефортиса (от лат. Virgo-Fortis – Стойкая Дева) – католическая святая, покровительница девушек, стремящихся избавиться от назойливых воздыхателей. В Англии ее имя было Uncumber, и в Голландии Ontkommer. В немецких землях она была известна как Kümmernis. Она была известна как Liberata в Италии и Франции, и Librada в Испании.

Анкамбер, Вильгефортис или Либрада – покровительница неудачно вышедших замуж
Вы знали, что даже у Интернета есть свой покровитель – святой Исидор Севильский. Так что не странно, что у неудачно вышедших замуж девушек и женщин тоже есть покровительница. В Португалии ее называют Либрада (то есть освобожденная), в Англии – Анкамбер, в Греции – Эутропия. Названий много – суть одна.
Самое интересное, что святая эта с бородой! Не в том смысле, что история ее уходит в глубь веков, а именно в прямом. У нее есть борода!

Легенда рассказывает, что дочь-христианки короля-язычника дабы не выходить замуж за языческого короля (с Сицилии), которого подобрал ей папаша (король Португалии), попросила у Господа что-нибудь такое сотворить с ее телом, дабы избежать ужасного брака. И он сотворил! У девушки выросла борода! Ничего не поделаешь, пришлось отцу приказать ее распять (ну и нравы!).
Если бы др.-греч. ἐντροπία — поворот, превращение существовала на самом деле, то это был бы первый известный случай анорексии. Некоторые версии изложенной выше легенды утверждают, что помолившись Господу дева прекратила принимать какую-либо пищу. В те времена (8 век)  вообще так было принято, если девушка не хотела выходить замуж за того, кого подобрал ей отец, она переставала есть.

Как возникла легенда:
Легенда об Анкамбер это отнюдь не христианское толкование древнегреческого культа гермафродитов. Одно из ее имен происходит от древнегерманского hilge Vartez (‘святое лицо’), что в свою очередь является переводом итальянского Santo Volto. Volto Santo di Lucca – деревянное распятие ранне-византийского периода, на котором мы видим Иисуса с бородой и короной, у него очень длинные волосы, широко открытые глаза, он одет в длинную тунику (а не в набедренную повязку, как обычно). Пол фигуры с первого взгляда определить довольно сложно. И вот приезжие участники процессии (распятие носили по городу раз в году) и сочинили легенду, чтобы объяснить то, что они видели.

Кстати Вильгефортис никогда не была канонизирована, но ее изображения в большом количестве можно найти в Испании и Португалии, где ее знают просто как “бородатую святую” и просят избавить от неудобных ухажеров или нелюбимых мужей.
http://multilinguablog.com/

Итак, мы насчитали аж 9 имён (с вариациями) распятой мученицы с бородой. Попробуем выявить некоторые смыслы и взаимосвязь:

Вильгефортис – ВИЛ + ХЕ + ФОРТ(ис), ВИЛА (СИВИЛЛА) в сочетании с ФОРТУНОЙ

Куммернис, Kümmernis – (нем. кümmer – «забота») явно созвучно с Киммерия

ЛиБЕРАТА, ЛиБРАДА (Liberata, Librada)–  свобода (освобождение) и баланс (лат. libra), или весы) в одном флаконе

Анкамбер, Uncumber  (лат. cumbe «ущелье»)

Онтокоммена (ср. КАМУНская РОЗА), Ontkommer (kommer также как и нем. кümmer – «забота»)

Юлия, Юлиана, Иулиания, она же Ульяна (ср. с «улей»), Алёна. Сюда же Ульпе, Хульфе.

Débarras, ср. с  Дебо́ра, Дево́ра, Деворра (ивр. «пчела»)

Эутропия (ср. с др.-греч. ἐντροπία) — поворот, превращение (ср. Вильгефортис, «колесо Фортуны»).

Такая вот средневековая АЛхимия – из Золушки-нигредо да в алые Алёнушки!

"Голова Дерамо меняется. На ней тюрбан с драгоценными камнями. Голова Тартальи превращается в голову ужасного рогатого чудовища..." (К.Гоцци. "Король-олень")

______________________________________________________________________

Какие будут выводы в связи с распятием? АМАЗОНКУ превратили в ПОМАЗАНИКА?

Или, как в песенке из фильма "Король-олень": король без королевы это ПОЛУ-КОРОЛЬ? И уж точно не бог!  Вот поэтому-то и Дерамо и Тарталье позарез нужна Анджела! Любовная алхимия, однако!

- в кинематографической версии Дерамо-Тарталье и Анджелле удалось ужиться втроём.

Но, согласно К.Гоцци,  Тарталья - "третий лишний". Мавр сделал своё чёрное дело и может уходить  :

Анджела

О мой Дерамо!..

Дерамо

Анджела моя!..

(Обнимаются.)

Тарталья

(в ярости и отчаянии)

Куда укрыться мне? Куда бежать?..

- этой МУЗЕ посвящу след. пост.

Отредактировано Иванка (2013-12-28 15:11:22)

ДЕРАМО - ОЛЕНЬ (англ. DEER),  см. "РАМА - "вид оленя".

Deer Jātaka on a wall painting at Dunhuang, Cave 257. Courtesy of the Dunhuang Academy.
The Ruru Jātaka, or the Tale of the Deer of Nine Colours
The Buddha once lived in a lush forest as a beautiful deer with a gleaming multicoloured coat which glimmered like jewels. Wary of hunters, the deer was careful to stay hidden from view and had never been seen by those who frequented the forest. One day the deer was alerted to the cries of a drowning man who had fallen into a fast flowing river flooded by rain. With no regard for his own safety, the deer plunged into the water and dragged the drowning man to the riverbank. The man was very grateful and he pledged to be forever in the service of his rescuer. The deer was humble, but asked the man to protect him from hunters by continuing to keep his existence a secret. The man promised never to tell anyone about the deer.
One day the queen of the country dreamed of the multicoloured deer in the forest and demanded that he be found and brought to her. A reward was posted, promising riches and land to whoever should find and capture the deer. The man who had been rescued by the deer was good but very poor and eventually, overwhelmed with guilt, he went to the palace and offered to lead the king's hunters to the deer.
When the deer heard hunters approaching and saw the man he had rescued with them he called out in a human voice. Explaining who he was, and asking who had led the hunters to him, he explained that he had been betrayed by a man whose life he had saved. The king was angry and berated the man, but the deer explained that the temptation of riches was too much for some people to resist and that such desire weakens integrity. The king, upon hearing such wisdom agreed to pay the man his reward and also granted the deer freedom to walk the forest without fear. In gratitude for this freedom the deer offered his services to the king. The king asked the deer to return with him to the palace and to become a teacher of the Dharma, or Buddhist path. He accepted and was welcomed as an honoured guest. At his welcome banquet the deer preached to the guests.
His teaching explained that despite all the complexities of the Dharma, its central message was clear and simple; have compassion and respect for all living beings. The king promised that from then on, all animals in his kingdom would be protected.

Олень jātaka на настенной живописи в Дуньхуан (ДОН ЖИВАН - И.), Пещера 257. Три изображения следуют друг за другом и изображают RURU-ОЛЕНЬ jātaka'.

Руру jātaka или Сказка о Deer Девяти Цветов
Будда жил в пышном лесу как красивый олень с блестящей разноцветной шерстью , которая мерцала, как драгоценные камни . Опасаясь охотников , олень был достаточно осторожен, чтобы оставаться скрытым от глаз, и никогда не видел тех, кто зачастил в лес. Однажды олень был поднят по тревоге криками тонущего человека, который упал в быструю реку, затопленную дождем. Не обращая внимания на угрозу его собственной безопасности , олень бросился в воду и вытащил утопающего на берег. Мужчина был очень благодарен и пообещал навсегда быть на службе своего спасителя. Олень был скромным , но просил человека, чтобы защитить его от охотников, держать его существование в тайне. Человек обещал никогда не говорить никому об олене.
Однажды королева страны мечтала о разноцветном олене в лесу и потребовала, чтобы его нашли и принесли ей. Награда (богатство и земли) были обещаны тому, кто должен найти и захватить оленей. Человек, который был спасен оленем, думая о том, что хорошо, но очень плохо, в конце концов, с чувством вины, отправился во дворец и предложил возглавить охотников царя к оленю.
Когда олень услышал приближение охотников, то увидел человека с ними, которого он спас, и заговорил человеческим голосом. Объясняя, кем он был , и спрашивая, кто привел охотников к нему, он объяснил, что он был предан человеком, чью жизнь он спас. Царь разгневался и ругал этого человека, но олень пояснил, что соблазн богатства бывает слишком велик для некоторых людей, чтобы противостоять ему. Царица, услышав такую мудрость, согласилась выплатить человеку свою награду, а также предоставить свободу оленю ходить в лесу без страха. В благодарность за эту свободу олень предложил свои услуги. Царь просил оленя вернуться с ним во дворец и стать учителем Дхармы, или буддийского пути. Царь обещал, что с тех пор все животные в его царстве будут защищены.

http://www.dharmawiki.ru/index.php/Джатака_об_олене_Руру
Джатака об олене Руру (вариант 1)
     Для добродетельных истинным несчастием является несчастье ближнего; они не могут выносить чужих страданий.Вот как об этом назидательно повествуется.
     Бодхисаттва однажды родился оленем руру с гладкой шерстью, похожей по цвету на расплавленное золото. Его прекрасное тело сверкало, как каплями, чудесными оттенками различных драгоценных камней: рубинов, сапфиров, изумрудов, ляпис-лазури. У него были огромные кроткие глаза, темные и блестящие, а кончики рогов и копыт переливались мягким блеском, словно сделанные из драгоценных камней. Словно чудесная сокровищница, он бродил по лесной чаще среди зарослей сала, бакулы, пиялы, хинталы, тамалы, нактамалы, видулы, ничулы, шиншапы, тиниши, шами, палаши, шаки, куши, бамбука и тростника. В этом лесном уголке, где росли кадамба, сарджа,арджуна, дхава, кхадира, кутаджа и ветки деревьев обвивали различные ползучие растения, не было людей и лишь бродили лесные животные: олени руру, пятнистые антилопы, сримары, яки, слоны, гавайи, буйволы, лани, пьянку, вепри, пантеры, гиены, тигры, волки, львы, медведи и другие. Зная заманчивую красоту своего тела и людскую жестокость, он наслаждался жизнью в этой безлюдной лесной чаще, счастливо избегая благодаря своей проницательности ловушек, сетей, силков, западней и других приспособлений с приманками, расставленных там и сям охотниками. Он просвещал следовавшие за ним стада животных и руководил ими как учитель и отец.
     1. Стремятся если к благу существа, разве они не станут почитать возвышенную красоту и мудрость, что проявляется в деяньях совершенных?
     И вот как-то Великосущный, живший в этой лесной чаще, услышал отчаянные крики человека, уносимого протекавшей поблизости быстрой рекой, вздувшейся от полой воды:
     2. «Меня несет поток стремительный воды; нет лодки у меня, и некому помочь. Спешите ж те, кто сострадателен к несчастным, чтобы скорей спасти меня, беднягу!
     3. От напряжения устали руки, нет сил держаться, и нигде не достаю я дна. Скорей ко мне, иначе будет поздно!»
     Бодхисаттва был поражен в самое сердце этим жалостным отчаянным криком и выбежал из лесной чащи, громким человеческим голосом повторяя слова, которыми он в течение многих рождений прогонял страх, уныние, подавленность и усталость: «Не бойся, не бойся!» Еще издали он увидел этого человека, уносимого, словно желанный дар, рекой.
     4. Тогда, о риске для жизни собственной не размышляя, решился он спасти его и бросился в ужасную стремнину, словно герои; что в замешательство полки врагов приводит.
     5. Путь преградив ему, велел он за себя держаться. И вот трясущийся всем телом от усталости и страха взобрался человек ему на спину.
     6. Благодаря величию своей натуры он сохранил неколебимой стойкость, и даже с человеком на спине, вращаемый реки стремительным течением, достиг он берега, который человеку нужен был.
     7. Доставив к берегу его, в приливе радости возвышенной не чувствуя усталости иль боли, своим теплом его согрел он и отпустил, дорогу указав.
     Тогда тот человек с сердцем, проникнутым восхищением перед небывалой добротой, какую редко можно встретить даже у родных и друзей, с уважением и изумлением перед блеском его красоты, поклонился ему и оказал следующие   приятные слова:
     8. «Ни друг, ни родственник, исполненный ко мне любовью с детства, не смог бы сделать то, что сделал ты.
     9. Вся жизнь моя принадлежит тебе. И если бы хоть маленькую часть ее я посвятил служению тебе, мне это было бы огромной милостью.
     10. Ты должен оказать мне эту милость, и повелеть мне сделать что-нибудь, на что меня способным ты считаешь».
     Тогда Бодхисаттва ответил ему:
     11. «Признательность достойного не удивляет: ведь для него она естественна. Но в мире, развращенном и испорченном, сегодня даже благодарность добродетелью считается.
     Поэтому я тебе говорю, чтобы ты запомнил: никому не рассказывай, что тебя спасло какое-то необыкновенное существо. Мое прекрасное тело является заманчивой добычей. Ведь сердца людей, как правило, малосострадательны и безудержны в своей жадности.
     12. Поэтому оберегать ты должен добродетели свои, а также и меня. Ведь к благу не ведет по отношению к друзьям предательство. Не надо раздражаться, что я так говорю. Ведь мы,  животные, привыкли к лживости людского поведения. Более того:
     13. Из-за обманщиков притворно-скромных и искусных подозревают даже честных, искренних людей.
     Поэтому я хочу, чтобы ты обрадовал меня, поступая так, как я говорю».
     Человек ответил: «Хорошо!» - поклонился и, обойдя Великосущного слева направо, отправился к себе домой.
     В то время у царя была жена, которая видела вещие сны. Какой бы исключительный сон она ни видела, он всегда исполнялся. Однажды, заснув,      она рано утром на рассвете увидела следующий сон: олень руру, сияющий блеском, как сокровищница драгоценных камней, сидел на троне и, окруженный советом во главе с царем, человеческим голосом, ясно выговаривая слова и стихи, поучал праведному закону. Пораженная до глубины души изумлением, она проснулась от звуков утреннего барабана, будившего ее супруга. При первом удобном случае она пошла к царю, который ее безгранично любил и уважал.
     14. Сияя блеском изумленных, широко раскрытых глаз и прелестью лица, в волнении дрожавшего, она царю, как дар почтительный, преподнесла рассказ о небывалом сне.
     Поведав об этом необыкновенном сне, она снова почтительно обратилась к царю:
     15. «О государь, прошу тебя, попробуй отыскать того оленя. Пусть блеск этой жемчужины среди оленей украсит наш дворец, как небеса - созвездье Тарамрига».
     Тогда царь, убежденный в верности ее снов, согласился с ее просьбой, желая доставить ей приятное. И, сам желая поймать эту жемчужину среди оленей, приказал всем охотникам разыскивать его. Он повелел каждый день объявлять в столице:
     16. «В священных книгах прославляется олень золотошкурый, сверкает его тело всеми оттенками каменьев драгоценных, и кое-кто уж видел его раньше.
     Царь жалует богатую деревню и десять женщин прекраснейших тому, кто нам его укажет».
     И вот тот человек снова и снова выслушивал это объявление.
     17. Сердце его снедали размышления о муках бедности, но вспоминал он и великую услугу оленя руру. И, разрываемый признательностью и корыстью, он колебался сердцем, думая и так, и этак:
     «Что же мне теперь делать? Держаться добродетели или богатства? Исполнить обещание или долг по отношению к семье? Думать о том мире или об этом?
     Следовать поведению добродетельных или обыкновенных людей? Стремиться к богатству или к сокровищам, лелеемым святыми? Думать о настоящем или будущем?»
     И вот он, так как корысть привела в смятенье его душу, пришел к такому решению: «С помощью этого огромного богатства я могу достигнуть блаженства в том мире путем благодеяний родным, гостям и просителям, в то же время наслаждаясь удовольствиями этого мира». И, забыв об услуге оленя руру, он пришел к царю и сказал: «О государь, я знаю этого прекраснейшего из оленей и знаю, где его жилище. Поэтому скажи, кому я должен его показать».
     Услышав это, царь пришел в восторг и ответил: «Мне самому покажи его, о, друг!»
     Надев охотничью одежду, в окружении большого отряда он покинул столицу и, следуя по пути, указываемому тем человеком, добрался до берега реки.
     Оцепив лесную чащу своим войском, царь, вооружившись луком и надев на палец защитное приспособление, в сопровождении нескольких решительных и заслуживающих доверия людей углубился в лесную чащу по дороге, указываемой
тем человеком. И вот тот человек, увидев руру, который стоял ничего не подозревая, указал на него царю: «Государь, вот он, этот прекраснейший из оленей. Пусть царь соизволит посмотреть на него и принять необходимые меры».
     18. Когда он поднял руку, желая показать оленя, она упала, как отсеченная мечом в предплечье.
     19. Ведь возрастает сила кармы из-за поступков, совершаемых с такою целью, и, если нечем их уравновесить, возмездие за них приходит сразу.
     И вот царь, охваченный любопытством увидеть руру, бросил взгляд в направлении, указанном тем человеком.
     20. И в чаще леса, темной, словно дождевая туча, увидел он, как пламенную  молнию на небе, оленя руру необычайной красоты, чье тело блеском клада драгоценностей сверкало.
     21. Его достоинствами зачарованный, охваченный желанием его заполучить, царь поднял лук, вложил стрелу и, чтоб пронзить его, приблизился.
     И вот Бодхисаттва, услышав со всех сторон людской шум и поняв, что он окружен, увидел царя, приближающегося к нему чтобы поразить его стрелой, и, почувствовав, что убежать нет возможности, обратился к царю человеческим голосом, ясно выговаривая звуки и слова:
     22. «Постой, великий царь, о тур среди людей, не поражай меня. Сначала утоли мое ты любопытство.
     23. Кто тебе поведал, что в глухом лесу, далеком от людских путей, живет такой олень?»
     Царь, еще более очарованный таким удивительным обращением, произнесенным человеческим голосом, концом стрелы указал ему на того человека: «Это он показал нам тебя, такого необыкновенного». Тогда Бодхисаттва, узнав этого человека, сказал презрительно:
     24. «Права пословица, что лучше вытащить бревно, попавшее в поток воды, чем человека, чувства благодарности лишенного.
     25. Так вот как отплатил он за услугу! Не знал он разве, что разрушает тем и собственное свое благо?»
     Тогда царь подумал: «Он, несомненно, что-то недоговаривает» - и, сгорая от любопытства, с живостью обратился к руру.
     26. «Слушая, как обвиняешь ты кого-то, глубокий смысл твоих речей не понимая, встревожилась моя душа.
     27. Поэтому скажи, прекраснейший олень, о ком ты говоришь. О человеке или демоне, о птице или звере?»
     Бодхисаттва сказал:
     28. «О царь, не обвиненье это. Пусть не пытается он снова делать так, поняв, что осужденья заслужил его поступок. Вот почему я говорил такие резкие слова.
     29. Кто может сбившимся с пути прямого суровые сказать слова, как будто солью рану посыпая? Но даже сына дорогого лечит врач, как требует того болезнь.
     30. Из-за того, о лучший из людей, кого, стремительным потоком уносимого, из сострадания я спас, опасность для меня возникла. Поистине, общение с дурными ко благу не ведет».
     Тогда царь, бросив на того человека суровый взгляд, сказал с жестоким осуждением: «Эй! Правда ли, что ты, попав в беду, был спасен им?» И тот человек, побледневший и вспотевший от страха и отчаяния, стыдясь, тихо ответил: Правда!» Тогда царь воскликнул: «Презрение тебе!» - и, наложив на лук стрелу, с угрозой сказал: «Довольно!»
     31. Тому, чье сердце смягчиться не способно даже подобными ради него стараньями, не стоит больше жить, презреннейшему из людей, пятну позора для своих собратьев!»
     С этими словами он поднял и натянул лук, чтобы убить его. Но Бодхисаттва, ощущая в своем сердце глубокое сострадание, встал между ними и сказал царю: «Не надо, о великий царь, не убивай уже убитого!
     32. Как только уступил он соблазнам мерзким своего врага - корысти, так сразу был убит и в этом мире - потерей доброй славы и в том – нарушив дхарму.
     33. Ведь люди, чей рассудок унесен невыносимыми страданьями, в несчастье попадают, надеждой на богатство соблазненные, как глупый мотылек - светильника сияньем.
     34. Поэтому яви здесь милость, а не гнев. И если этим он желал достичь чего-то, то сделай так, чтобы его поступок безрассудный не был бесплодным. А я почтительно твоих приказов жду».
     Царь был поражен милосердным и искренним желанием вознаградить даже и причинившего зло. Вера родилась в нем, и, с уважением глядя на руру, он воскликнул: «Прекрасно, прекрасно, о великоблаженный!
     35. Поистине, являя милосердие подобное к тому, кто причинил тебе такое зло, скорей ты человек по добродетелям своим, а мы - по облику лишь люди!
     36. Так как презренный этот достоин состраданья твоего и послужил причиною того, что я увидел праведного, я дам ему желанное богатство. А ты - броди, где хочешь, в этом царстве».
     Руру сказал: «Я принимаю эту милость великого царя, которая не будет бесплодной и напрасной. Чтобы благодаря нашей встрече здесь я мог принести тебе пользу, отдай свои повеления». Тогда царь почтительно, как наставника, усадил руру в свою колесницу и с великой пышностью въехал в свою столицу. Совершив обряды гостеприимства, он предложил ему взойти на      трон и, глядя на него с любовью и уважением, вместе с семьей и со всеми советниками стал спрашивать о праведном законе:
     37. «Многообразны мнения людей о праведном законе. А у тебя есть твердое о нем суждение? Благоволи поведать нам его».
     И Бодхисаттва мягким и нежным голосом, ясно выговаривая слова, стал наставлять царя и все собрание закону праведности.
     38. «Считаю я, о царь, что "милосердие к живым созданьям" - вот кратко суть закона, многообразного в поступках, таких, как воздержанье от причинения вреда, от воровства и прочего. Пойми, о царь!
     39. Если б таким же было милосердье к ближним, как о самом себе иль о родных забота, то в чьем бы сердце жить могло опасное стремленье к злу?
     40. Лишенный милосердья человек доходит до предела, меняясь к худшему и в мыслях, и в речах, и в действиях по отношенью даже и к родным, не говоря уже о прочих людях.
     41. Поэтому пусть тот, кто к добродетели стремится, не отрекается от состраданья, дающего желанные плоды. Ведь росту добродетелей оно полезно, как дождь - хлебам.
     42. В душе, где поселилось милосердье, нет места яростной вражде; если она чиста, не осквернится речь и тело, и к благу ближнего возросшая любовь ведь порождает щедрость, кротость и другие, совершенства, которые приносят славу добрую и радость.
     43. Ведь милосердный опасений у других не вызывает благодаря спокойствию.
     Доверье милосердный вызывает, словно он родич всему миру. Ни страсть, ни беспокойство не возникнут в сердце у того, кто стоек милосердьем. И пламя гнева не горит в душе, прохладною водою милосердья орошенной.
     44. Поэтому лишь в милосердье видят мудрые закона праведного сущность.
     Есть ли достоинство, хранимое святыми, которое причиной не имело б милосердье? Поэтому как к сыну, как к самому себе, ко всем ты людям относись и, привлекая добродетелью сердца людей, прославь свое достоинство владыки».
     Тогда царь, вознеся хвалу этим словам руру, вместе с горожанами и селянами стал приверженцем закона праведности. И даровал безопасность всем животным и птицам.

     Примечания:
     Руру, сримара, ньянку - различные виды оленей

    Тарамрига - «Голова оленя», название созвездия в древнеиндийской астрономии, состоящего из трех звезд, одна из которых альфа Ориона.

Оленья джатака. 100 г. до н. э. Значение ранних ступ (в Бхархуте и Санчи) — в богатстве представленных на них образов: жанровые сцены, джатаки (эпизоды из предшествующих жизней Будды) и самостоятельные фигуры могут служить наглядной энциклопедией искусства раннего периода. Эта искусная манера хорошо видна на примере знаменитой Оленьей джатаки, или «Притчи о благородном олене». В одном медальоне соединены четыре отдельные сцены, которые составляют эпизод из прошлой жизни Будды. В центре изображен олень — реинкарнация Будды. Олень повернулся к человеку, благоговейно сложившему на груди руки, в то время как другой человек готовится выстрелить в оленя из лука. Ниже, в реке, человек, которому олень помогает добраться до берега. Здесь наблюдается так называемое совпадение повествований: олень, изображенный один раз, участвует сразу в трех сценах. Согласно истории, после спасения из реки неблагодарный охотник направил царских лучников за трофеем. Однако олень обращает в веру царя и его свиту, они-то и показаны в благоговейных позах.   

http://www.tamqui.com/buddhaworld/Джатака_об_олене
Джатака об олене (вариант 2)

Словами: «Роняемые деревом сепанни...» — Учитель — он жил тогда в Бамбуковой роще — начал рассказ о Девадатте.
Как-то раз, сойдясь в зале собраний, монахи единодушно поносили Девадатту. «Почтенные, — говорили они, — этот Девадатта готов на все, дабы погубить Учителя, воплотившего в себе все десять совершенств. Однажды он отправил отряд лучников подстрелить Благословенного, в другой раз хотел сбросить на него большой камень, а как-то спустил с привязи бешеного слона Дханапалаку». Тут вошел Учитель, сел на свое место и спросил: «О чем это, братия, у вас речь?» «Достославный, — ответили бхиккху, — мы рассуждаем о низости Девадатты, который готов на все, дабы погубить тебя». «О монахи, — заметил Учитель, — не только ведь ныне Девадатта стремится погубить меня, он и прежде домогался моей смерти, хотя так и не смог выполнить свое намерение». И Учитель поведал бхиккху о том, что было в прошлой жизни.

«Во времена стародавние, когда на бенаресском престоле восседал царь Брахмадатта, Бодхисатта родился оленем. Жил он в лесу, питаясь плодами деревьев. В пору, о которой речь, он пасся близ дерева сепанни, подбирая упавшие с его ветвей плоды. В том же краю жил и некий зверолов, охотившийся с помостов на деревьях. Заметив оленьи следы у подножия какого-нибудь дерева, этот охотник устраивал в густых ветвях дерева помост, прятался там и, дождавшись, пока олень придет полакомиться плодами, пронзал его копьем; добытое мясо охотник продавал и так зарабатывал себе на пропитание. Однажды охотник увидел у подножия дерева сепанни следы копыт Бодхисатты, соорудил в ветвях помост и отправился домой. Наутро после завтрака, прихватив с собой копье, охотник пошел в лес, забрался на помост и затаился, укрывшись в ветвях.
А тут как раз на поляне появился Бодхисатта, пришедший полакомиться плодами сепанни. Однако он не подошел сразу к дереву, а остановился поодаль. «Некоторые охотники любят прятаться на помостах среди ветвей, — думал он, — нет ли и тут кого-нибудь?» Размышляя так, Бодхисатта отошел в сторону и принялся наблюдать за деревом. Охотник же, досадуя, что олень не подходит ближе, нарвал плодов сепанни и, не показываясь из своего укрытия, швырнул их к ногам Бодхисатты. При виде плодов Бодхисатта подумал: «Они мне прямо под ноги свалились. Не прячется ли там наверху охотник?» Он все пристальнее вглядывался в зелень, покуда не заметил наконец затаившегося человека. Однако он не подал и вида, что обнаружил охотника, и молвил, обращаясь к дереву: «Послушай! Прежде ты стлалось передо мной, словно лиана, роняя плоды прямо к моим ногам; но теперь ты уже не соблюдаешь дхамму деревьев, ты ее отринуло, поэтому я пойду к другому дереву и поищу себе пропитания у его корней». И, сказав так, Бодхисатта спел такой стих:

Роняемые деревом сепанни
давно оленю ведомы плоды:
К другому дереву свой путь направлю,
а то ведь и недолго до беды!

Укрывшийся на помосте охотник отшвырнул тогда копье и закричал с досадой вслед убегавшему оленю: «Ступай! Сегодня мое копье миновало тебя». При этих словах Бодхисатта остановился и, оборотясь к охотнику, сказал: «Послушай, человек! Твое копье и впрямь миновало меня. Но впереди тебя ожидают пять видов мучений в восьми великих и шестнадцати малых чистилищах. Тогда тебе не миновать воздаяния за твои дурные поступки». Олень повернулся и побежал, куда ему было нужно; охотник же слез с дерева и тоже отправился по своим делам».
И, повторив еще раз: «Не только ныне, монахи, стремится погубить меня Девадатта, он и прежде стремился к тому же, но ничего не достиг в своих стараниях», Учитель закончил наставления в дхамме и истолковал джатаку, так связав перерождения: «С помоста в ту пору охотился Девадатта, оленем же был я сам».
Перевод Б. Захарьина

ДЖАТАКА - ЖИЗНЕТЕЧЕНИЕ, поТОК Жизни как триумф (перевод Иванки)

Для справки:
Рассказы jātaka, или «рождение истории» сказки, которые изначально пришли из местного фольклора и были адаптированы в качестве учебных пособий, когда буддизм распространился по всей Азии от Индии. Рассказы изображают Будду в прошлых жизнях или «воплощений», как человека и животных, и, как правило, изображают его, показывая великое сострадание, тем самым служа нравственными баснями в аналогично притчах, используемых в христианстве. Рассказы jātaka часто появлялась в буддийском искусстве как способ обучения неграмотных людей морали буддизма. Многие такие примеры можно увидеть в настенной живописи в буддийских пещерных комплексов, таких как в Могао вблизи Дуньхуан на Великом Шелковом Пути.

Отредактировано Иванка (2013-12-29 16:33:39)

- это ВИТЯЗЬ в БАРСОВОЙ ШКУРЕ, которого кличут ТАРИЭЛЬ 

Бригантия - солнечная богиня, её стихии - свет и огонь. Как целительница, она также связана с водой и змеями. Святилища Бригантии располагались у источников. Туда приходили беременные женщины, чтобы получить помощь богини в родах. Многие реки в мире кельтов носят различные формы имени Бригантии, свидетельствуя о ее связи с водой. Будучи владычицей всех форм огня, Бригантия покровительствует кузнецам, защищает домашний очаг и наказывает пожаром. Бригантия - муза для музыкантов, поэтов и всех творческих людей.

Бригид, Бригантия, Бригит в ирландской мифологии богиня врачевания и плодородия, помогавшая женщинам во время родов. Культ ее, по-видимому, был распространен по всей Ирландии и Британии, где ее чаще называли Бригантия. В ирландской мифологии она жена Бреса, бога полуфоморского происхождения, возглавлявшего Племена богини Дану после первой битвы при Мойтуре против фракийского племени Фир Болг. Брес был красив, но, как все фаморы, деспотичен, поэтому его правление длилось недолго. За это время Бригид успела родить ему трех сыновей. Богиню часто противопоставляют ее матери Ану что наводит на мысль о двух ипостасях богини-матери. Святая Брида, одна из известных ирландских святых покровительниц, до обращения в христианство, возможно, была жрицей богини Бригид. Ирландцы верили, что она могла накормить животных, не уменьшая количества пищи для людей; это роднит ее с Бригид, чей праздник Имболк обычно отмечается 1 февраля, когда у овец появляется молоко.
http://www.liveinternet.ru/users/cat_-_ … ic/610848/

Отредактировано Иванка (2013-12-29 17:15:54)