Врезка из четырёх источников о сакральном пространстве русской избы (так мы поймём, что из себя представлял "ДОМИК в Коломне"):

1. С. Есенин, «Ключи Марии» (Мария на языке хлыстов шелапутского толка означает душу - из прим. автора):
«…Первое, что внесли нам западные славяне, это есть письменность. Они передали нам знаки для выражения звука. Но заслуга их в этом небольшая. Через некоторое время мы нашли бы их сами, ибо у нас уже были найдены самые главные ключи к человеческому разуму, это — знаки выражения духа, те самые знаки, из которых простолюдин составил свою избяную литургию.
Изба простолюдина — это символ понятий и отношений к миру, выработанных еще до него его отцами и предками, которые неосязаемый и далекий мир подчинили себе уподоблениями вещам их кротких очагов. Вот потому-то в наших песнях и сказках мир слова так похож на какой-то вечно светящийся Фавор, где всякое движение живет, преображаясь.
Красный угол, например, в избе есть уподобление заре, потолок — небесному своду, а матица — Млечному Пути <...>
...музыка и эпос родились у нас вместе через знак древа, – заставляет нас думать об этом не как о случайном факте мифического утверждения, а как о строгом вымеренном представлении наших далеких предков. Свидетельство этому наш не поясненный и не разгаданный никем бытовой орнамент.
Все наши коньки на крышах, петухи на ставнях, голуби на князьке крыльца, цветы на постельном и тельном белье вместе с полотенцами носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению человека.
Конь как в греческой, египетской, римской, так и в русской мифологии есть знак устремления, но только один русский мужик догадался посадить его к себе на крышу, уподобляя свою хату под ним колеснице. Ни Запад и ни Восток, взятый вместе с Египтом, выдумать этого не могли, хоть бы тысячу раз повторили себя своей культурой обратно. Это чистая черта скифии с мистерией вечного кочевья. «Я еду к тебе, в твои лона и пастбища», — говорит наш мужик, запрокидывая голову конька в небо.
Такое отношение к вечности как к родительскому очагу проглядывает и в символе нашего петуха на ставнях. Известно, что петух встает вместе с солнцем, он вечный вестник его восхода, и крестьянин не напрасно посадил его на ставню, здесь скрыт глубокий смысл его отношения и восприятия солнца. Он говорит всем проходящим мимо избы его через этот символ, что «здесь живет человек, исполняющий долг жизни по солнцу. Как солнце рано встает и лучами-щупальцами влагает в поры земли тепло, так и я, пахарь, встаю вместе с ним опускать в эти отепленные поры зерна труда моего. В этом благословение моей жизни, от этих зерен сыт я и этот на ставне петух, который стоит стражем у окна моего и каждое утро, плеском крыл и пением встречая выкатившееся из-за горы лицо солнца, будит своего хозяина».
Голубь на князьке крыльца есть знак осенений кротостью. Это слово пахаря входящему. «Кротость веет над домом моим, кто б ты ни был, войди, я рад тебе». Вырезав этого голубя над крыльцом, пахарь значением его предупредил и сердце входящего. Изображается голубь с распростертыми крыльями. Размахивая крыльями, он как бы хочет влететь в душу того, кто опустил свою стопу на ступень храма-избы, совершающего литургию миру и человеку, и как бы хочет сказать: «Преисполнясь мною, ты постигнешь тайну дома сего», — и действительно, только преисполнясь, можно постичь мудрость этих избяных заповедей, скрытых в искусах орнамента…»

2. Из источника «праведоверов» взяла лишь то, что наиболее созвучно БОРЕЙСКОМУ ЭХУ, хотя и сильно заглушаемому искажённым звуком… sobolevshlest.izkon.ru›2010/01/27…izbe-i-simvolax/:

"Рассматривая символы узоров, не следует забывать, что реальное годовое коло расположено вокруг нас. Наши предки, символически считали, что Коло Рождения на востоке, а Коло Возврата на западе. Следовательно на схеме мы смотрим лицом на юг. Но схема, это, как бы зеркальное отражение. Вспомните, где та сторона, через которую сплёвывают: «Тьфу, тьфу!» Соответствие нашего тела схеме будет полным, если левым боком встать на запад, а правым на восток.
Именно лицом на север человек заходил в жилище в древние времена. Вход был на юге. Значит, в избе есть сторона рождения, это восточная, и сторона возврата, это западная. Пол – низ представлял собой годовое коло, а место на печи и полати – верх, великое коло, Ирий. В избе Азмо становился центром Вселенной. Печь, раньше, всегда находилась на севере. Она была единственным местом почитания Бера (ср. тотем славян БУРЫЙ МЕДВЕДЬ - МЁД ВЕДь – М.). Это у которого логово в лесу, в одном из его проявлений. Бер – тот кто бережёт, его супруга, поэтому, зовётся Берегиня. Бер – также. тот, кто берёт. Потому он – проводник в мир Нави, и его супруга, так же, – наполовину в Нави. Берёзы выросли из молока, пролитого при его кормлении. Реки текут в его берегах. Он приносит нам волю Предков, потому мы его называем Волос. Он приносит веления Предков, потому мы называем его Велес. Он вечно юный, имеющий двух детей. Один его ребёнок, с весны, выращивает всё, что может произрастать в царстве его Отца, другой, с осени, начинает уничтожать всё, что производит его брат. Производитель вечно молодой, крепкий и сильный, как и его Отец, с мёртвой головой в левой руке и палицей в правой. Уничтожитель в кроваво-красных одеждах войны, зрелый возрастом, крепко сбитый Дед. В правой руке его посох, в левой – мешок с сюрпризами, Вы его узнали? Ничего личного, он не злой, но средство обновления. Бер с Хари Яр в одну сторону года, и Хари Марз (Мороз - М.)– в другую сторону года – это и есть Двуликий Йанус. А, включая Хари Йага и Хари Велес, – это уже четырёхликое изображение на деревенских солнечных часах.
Именно печь была и есть основное место, где Хари Бера – Огник, Семаргл принимает жертвы, доставляя их Предкам. Печь – это мужских рук дело и хорошие печники считались всегда связанными с волхованием, как и строители домов, позднее, или кузнецы.
Все символы имеют несколько уровней понимания. Также, как речь – буквы, слоги, слова, предложения и подразумеваемое.
Так же сторона печи – это сторона предка, ведь предок и становится Хари Бера именно для конкретной избы. В начале строительства призывают духа предка из старого жилища на новое место. Для этого и деревце высаживают в центре строительства, и жертвы приносят, хотя бы череп лошади закопают под угол, где будет печь стоять.
В праздники стол ставят в центр избы. Угол ближний к печи предназначен для приношения предкам <…>
Сейчас вход может быть, как на юге, так и на востоке. Окна внесли поправку в расположение входа. Символы – символами, а свет – светом. Глаза в аптеке не купишь <…>
Весной предки прилетают через сени и пируют вместе с хозяевами, затем, их провожают через южное окно. Само собой, не мог такой обряд возникнуть без окон. Раньше для этой встречи шли на Кресную Горку. И теперь можно и сходить и пригласить. Почему нет? Это ж для Духа!
(Как сказал один из сподвижников, если бы у нас была такая написанная книга, инструкция, то её следовало бы сжечь. По прошествии пяти лет я его понял. Так оно и следует. Все слова должны лишь пробудить в человеке его настоящее существо. Неограниченное границами его кожи. Чтобы понять это. достаточно представить себя без воздуха, без воды, без еды. Затем следует сосредоточенно обмозговать, что это такое еда и откуда она на Земле появляется, как приходит и куда исчезает. Когда человек поймёт, как он Велик, то он также поймёт, как его обманули, ограбили и лишили его собственности, его неотделимой части тела, Земли, Воды, Воздуха и Растения. Кто-то другой этим распоряжается, почему-то. Для предков наших – это дикость. Для них это невозможно представить. Ведь началось то с того, что Община наняла князей для охраны Своей Земли).
Но мы про Красный Угол. Чем он красен и зачем. Красен он показом нашим Предкам нашей красоты, нашего соблюдения обряда и традиции. Он всегда находится по диагонали от печи. Всю красоту, всё роскошное убранство ставили именно сюда, чтобы это демонстрировать Предкам, находящимся напротив, по диагонали.
У стола была своя символика, тоже отображающая все кола, но не вертикально, объёмно, как у избы, а плоскостно, как на узорах. При этом женская сторона, где в древности сидели женщины на приставных стульях, была стороной Великого Кола, противоположная, соответственно, Годовому Коло, за ней сажали несовершеннолетних детей. Совсем маленьким накрывали на лавке, не допуская за общий стол. А сторона ближняя к печи – Коло Возврата, место предков. За Коло Рождения сажали невесту с женихом, хозяина дома, а от хозяина дома, – по правую руку старший сын, по левую – второй сын, – третий – рядом со старшим братом. (тут, замечу, патриархат цветёт пышным цветом, про хозяйку, даже на приставном стуле, нет и речи. – М.) <…>
Не забывайте, что в избе, хоромах Предки всё же сверху, а Предок – Хари Бера, и Огник, Семаргл на стороне печи..."

3. Крестьянская изба в идеальном варианте имела форму квадрата или прямоугольника, строго ориентированного по странам света. Такую же ориентацию имеют все великие памятники древности: египетские пирамиды, Аркаим, Стоунхендж, пирамиды Мексики и т.д.
В плане избы её стены ориентировались перпендикулярно к направлениям Север – Юг, Восток – Запад. Эти направления в своём пересечении образуют Крест, центр которого внутри избы занимал центральный столб – центр локального мира с осью, направленной в Зенит. Плоскость, проходящая через точки Юг – Зенит – Север, образует зенитный меридиан, или местный меридиан, определяющий моменты полдня и полночи в суточном движении Солнца. А плоскость Запад – Зенит – Восток (широта данного места) определяет моменты восхода и захода Солнца в дни Весеннего и Осеннего равноденствий.
Этот Крест является базой, определяющей положение как самой избы, так местного Зодиака, к которому она привязана. Знаки Зодиака чередующиеся от Востока через Юг, Запад к Северу начинаются со знака Рыб и заканчиваются Овном, символизируя собой двенадцать фаз суточного движения Солнца.
Линия Запад – Восток  делит местный Зодиак и избу на Духовную полусферу (Рыбы, Водолей, Козерог, Стрелец, Скорпион, Весы) и  Материальную полусферу (Дева, Лев, Рак, Близнецы, Телец, Овен). Линия Юг – Север делит его на Восточную и Западную половины.
Поскольку смысл и основу крестьянской деятельности на земле составляет в основном материальная, телесная деятельность, то главным Крестом из трёх формирующих Зодиак (Умственный, Нравственный, Физический), определяющим области этой деятельности, является Физический Крест, состоящий из знаков Водолей, Скорпион (Орёл), Лев, Телец. (Ту же символику несёт в себе знаменитый Сфинкс – тело Тельца, лапы Льва, крылья Орла, лицо Человека (ЖЕНЩИНЫ - М.)). Этот крест определяет четыре угла и четыре основные зоны избы, каждая из которых включает в себя три знака зодиака, причём главным является один из Физического креста.
Красный угол – зона Водолея. Духовная зона избы, где располагались иконы, почётные места хозяев и гостей. Здесь совершались главные ритуалы, велись важные беседы. Впоследствии в домах-пятистенках эта зона отделялась от остального дома стеной и называлась «чистой половиной», горницей, светлицей. Здесь же находился стол с лавками, где принимали пищу телесную и духовную. За столом под иконами сидели хозяева, принимая посольства и гостей (князь на столе под святыми образами). Солнце утром входит в избу передними красными окнами («Солнце с красных окон своротило – пошло на полдень»).
Дверной угол, коник или гостевой угол – зона Орла. Орёл символизирует воина, защитника, оберегающего покой крестьянской семьи. Это мужская зона избы, где находились предметы мужского обихода, одежда, оружие. Сюда в первую очередь заходили гости (на кон) перед тем как быть приглашёнными за стол. Вход в избу – с Запада на Восток. Снаружи к западной стене пристраивались сени, крыльцо.
Печной угол – зона Льва. Одна из основных зон избы, где располагалась печь – священный огонь, дающий жизнь и тепло, приготовляющий пищу телесную, выпекающий основу жизни – хлеб. Печь наделялась магическими и волшебными свойствами, многие обряды и заговоры осуществлялись с помощью печи. Хозяйкой печи, домашнего очага – тепла, уюта и достатка в доме всегда была женщина.
Кутний угол (середа), закуток, также женский угол – зона Тельца. Женская зона избы. Там находились все женские принадлежности – рукоделие, кухонная утварь, запасы пищи, вода – всё, что необходимо для обеспечения жизнедеятельности семьи. Здесь же была кухня и место для повседневного приёма пищи. Эта зона имела непосредственную связь с печью: пища готовится в зоне Тельца-земледельца и отправляется в зону Льва – покровителя священного огня, для выпечки.
Таким образом, Вселенский цикл Жизни, организованный по Канону Жизнекруга (Зодиакальному Канону), проецировался на жизненное пространство русского крестьянина и упорядочивал его повседневный быт по Небесному Археобразу, символизируя не только неразрывную связь Неба и Земли...
(с сайта;  http://alexei-bezin.ya.ru/replies.xml?i … ncrnd=4541)

4.  АНДРЕЕВА П.А. САКРАЛЬНАЯ ЖЕНСКАЯ СУЩНОСТЬ В СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРЕ ДОМА:
Вся человеческая жизнь построена по принципу взаимосвязанных миров. Эти миры многочисленны, каждый из них обладает особым содержанием. Они могут быть изолированы или находиться на пересечении, отличаться друг от друга или быть похожими. В своей совокупности они образуют картины жизни человека. Но в этом множестве Дом занимает центральную позицию.
По мнению немецкого философа и культуролога Георга Зиммеля, Дом – это часть жизни и вместе с тем особый способ соединять, отражать, формировать всю жизнь. Свершение этого является великим культурным деянием женщины. Именно в этом он видит главное предназначение женщины, ее весомый вклад в развитие объективной и реальной культуры. Усилиями женщин создается Дом как защита и поддержка, как среда обитания и развития новых поколений, как основа интимных и близких отношений любви, дружбы, гостеприимства, домашнего очага и отдыха, развлечения и досуга. Здесь, наконец-то полностью реализуется женская сущность, создавая по собственному проекту то, что выражает представления о комфорте, уюте, благоустройстве и порядке.
Более того, Зиммель сравнивает Дом с произведением культуры, в котором запечатлены способности, интересы, чувства и интеллект женщины. Если для мужчин дом означает лишь часть жизни, где помимо его строительства, он должен еще посадить дерево и родить сына, то для женщины дом – особо сформированная целостность. Смысл Дома не исчерпывается для нее отдельными задачами, будь то воспитание детей или быт. Он представляет для женщины самодовлеющую и самостоятельную целостность и ценность, центр ее вселенной. Причем это знание не является приобретенным, ему не учат в университетах. Напротив, оно из поколения в поколение наследуется на подсознательном уровне. Так  женщина в обществе в целом и в отдельном доме в частности является вбирающей в себя общественной сокровищницей и одновременно транслятором моральных ценностей, секретов сохранения семьи, рода, национальных особенностей.
Таким образом, женщина относится к дому как к сакральному образованию. Дом в ее понимании подразумевает не просто стены, а пространство насыщенное ее атмосферой, которую она создает, и которой она руководит. Все, что происходит в доме, зависит от женщины.
Эта сакральная связь между женщиной и домом хорошо прослеживается в мифопоэтических представлениях древних славян. Так, дом осмыслялся как “мир, приспособленный к масштабам человека и созданный им самим”. Жилище было по преимуществу носителем признака “внутренний”: оно оберегало человека от невзгод внешнего мира, создавало атмосферу безопасности, определенности, организованности, противостоящей внешнему хаосу. Дом сравнивался с матерью, которая кормит и охраняет дитя, а также с материнским чревом, с наседкой, защищающей цыплят. Закрытое, обжитое пространство, где главенствовали атрибуты дома, как постель, печь, тепло, издавна осмыслялось как женское, в отличие от неуютного холодного внешнего мира, в котором главную роль играл мужчина — землепроходец, строитель, завоеватель. Постоянно подчеркивались такие признаки дома, как прочность, неподвижность (“полна горница людей”), одушевленность. Человеку нужен был дом, соединяющий небо и землю. Он крепко стоит на земле и является для его жителя центром посюстороннего, горизонтального мира. С другой стороны, он возвышается над землей, стремится к небу, он выпускает человека вовне и в этом смысле связан с внешним миром и с верхом. Поэтому возникла необходимость создания в доме некоего сакрального пространства, напоминавшего о связи домашней организации и защищенности с божественным миропорядком и защитой от потусторонних сил. Если мужчина создает материальные средства защиты – стены и крушу…, то женщина является источником духовных, так сказать, формирует индивидуальную ауру жилища,  оберегающую всех обитателей данного пространства.
Русские народные представления о доме в целом совпадали с вышеописанными. Об этом свидетельствует “Толковый словарь живого великорусского языка” В. И. Даля и приведенные в нем многочисленные пословицы и загадки, относящиеся к дому. “Мило тому, у кого много в дому”, “Дом вести — не лапти плести”, “Худу быть, кто не умеет домом жить”, “На стороне добывай, а дому не покидай” — это и подобные изречения говорят о том, что дом рассматривался народом как осязаемое воплощение своего, родного, безопасного пространства, а привязанность к нему считалась добродетелью. Словарь Даля отмечает также, что слово “дом” означает в русском языке не только “строение для жилья” или “избу со всеми ухожами и хозяйством”, но и “семейство, семью, хозяев с домочадцами”.
Все выше изложенные представления своими корнями проросли в русскую культуру и закрепились в сознании человека. Как уже было сказано, в мифологических представлениях славян, человек отождествляется с главным своим творением, сотворить дом – подобно вынашиванию и рождению ребенка.
Рассмотрим эти позиции более подробно.
Доминирующая функция женщины - продолжение человеческого рода. Вот и  строительство дома в мифологическом сознании сопоставимо с рождением жизни, прежде всего потому, что они связаны с возникновением нового: новый дом, новорожденный ребенок. Родильные обряды имеют целью получение ребенка из сферы природы и включение его в социум, в сообщество людей; в строительной обрядности освоение природного материала происходит для создания культурного объекта – дома, в котором этот самый процесс социализации и будет проходить.
Кульминационный момент обряда родин – физиологические роды. Один из приемов помощи роженицы заключается в следующем: «Обыкновенный и очень частый прием при нормальных родах, в лежачем или стоячем положении роженицы -  это перекинуть через брус, потолочную матку или балку веревку, ухватиться за нее руками и, упираясь пятками о кровать или пол избы, держаться в полувисячем положении. Особенно рекомендуется этот прием в тот момент, когда Бог станет «прощать» роженицу». Некоторые повитухи использовали этот прием, когда роды принимали затяжной характер.
Кульминационный момент ритуала строительства – укладка матицы. Считается, что матица – важнейший конструктивный элемент верха жилища, метонимическая замена самого дома; в мифологическом плане она дублирует «мировое дерево». Действия в родильном обряде символизируют путешествие женщины за ребенком по «мировому дереву», они обнаруживают сходство с действиями плотника в обряде подъема матицы и сопоставимы с путешествием шамана по «мировому дереву» или космической веревки в разные миры. Ритуальное путешествие плотника по матице нацелено на приобретение некоторых ценностей: включение дома в освоенное человеческое пространство и наделение его обитателей богатством, довольством. В описанном родильном обряде искомой целью является ребенок. Таким образом, ритуальное подвешивание роженицы к матице основано на идее вкладывания, когда в начале цепочки символов оказывается «мировое дерево», а в конце – потомство, новорожденный ребенок.
Укладка матицы означала создание дома, а затем проводилось его доделывание, достраивание. По народным представлениям, новорожденный появлялся на свет не вполне оформленным, «недоделанным». Повитуха и мать ребенка производили действия, направленные на «превращение» его в человека; в частности на открытие у него различных органов, после чего новорожденный приобретал способность видеть, слышать, говорить и т.д. иначе говоря, ребенок появлялся на свет «замкнутым» от внешнего мира, и лишь затем у него «открывались» человеческие органы. Вот и стены дома - сруба поначалу строились сплошными, и лишь позднее в них делали окна и двери, только после этого строение могло в полной мере считаться жилищем человека: «Прорубание окон и дверей соответствует… представлениям об «открытии» человеческих органов, обеспечивающих возможность видеть и ходить – главных признаков живого человека». Интересен тот факт, что сроки жизни человека и дома приблизительно одинаковы и обозначались у наших предков одним словом «век»; как известно, одно из назначений слова «век» - столетие. Жизнь человека и дома укладывается в эти временные рамки. О человеке, который приближался к столетнему возрасту или превысил его, говорили, что он «изжил свой век». Причем на «век» – срок жизни человека и дома можно влиять как  в сторону его увеличения, так и в сторону уменьшения. Если положительные сходные действия в родильной и строительной обрядности направлены на обеспечение долгого срока жизни новорожденного и жилища и его обитателей, одни и те же вредоносные обряды направлены на разрушение дома и изведение его хозяев.
С.В. Максимов описал действие владимирских плотников, недовольных хозяином, для которого они строили дом. Достраивая избу, они произносили негативный заговор. Бревна они тесали не вдоль, а поперек, а затем «напустили» на дом червей, которые стали точить стены. Вскоре после завершения строительства умер хозяин дома, вслед за ним развалилось и само жилище. Еще одно подтверждение тому, что дом и люди, проживающие в нем,  образуют единый организм.  Негативное воздействие на одну  из  его составляющих, приводит к заболеванию и дальнейшему разрушению системы под названием «дом - семья».
Издавна смерть человека ассоциируется с разрушением дома или его наиболее важных частей: «Внезапное разрушение матицы предвещало смерть хозяину, а печи - хозяйке». Одной из примет к смерти был сон, в котором присутствовал  образ разрушенного дома. Кроме того, смерть предвещал сон, в котором снилось строительство  нового дома. Представления, которые легли в основу этого поверья, многозначны; одно из них основано на тождестве «новый дом» = «гроб». Кроме того, у русских, как и у многих народов мира, существовало  поверье, что строительство нового дома влечет за собой смерть его хозяина или строителя. А все потому, что человек, строя дом, как бы создавал своего двойника и передавал ему часть собственных жизненных сил, что вело к укорочению его века – отпущенного срока жизни. Для избежания этого необходимо было приносить «строительную жертву».
Следует отметить, что крыша, стена, дверь, печь, другие элементы дома, имеющие отверстия, также обладают женской семантикой. Двери ассоциируются с телесным низом. Если дом – это женское тело, то двери - женские гениталии,  прежде всего их объединяет идея входа-выхода. Во время тяжелых родов раскрывали двери, женщину заставляли  переступать через пороги. Необходимо добавить, что во все времена женщины рожали дома, считая родные стены помощниками в этом непростом и ответственном деле.  В фольклорных текстах обыгрывается тема этой связи; например, в загадке о рождении ребенка: «Какой зверь из двери выходит, а в дверь не входит» в родильном заговоре: «Отворяйтесь, врата мясные и костяные, ехать не князю и не княгине, а идти безымянному младенцу». В русской традиции с женским началом так же связаны окна: «Для облегчения родов в жилище заранее приоткрывали форточки или окна, чтобы «открыть проходы».
Окна – это «глаза» дома; общеизвестная этимология слова «окно» - око (глаз). Как глаза, окна связаны с представлением о свете и тьме, видимом и невидимом. Важнейшие функции окон, как и глаз, воспринимать образы зрительного мира и свет. В окна, как и в глаз, могут проникнуть болезни и смерть, в частности через чужой взгляд. Стук в окно в полночь предвещает смерть; об этом также свидетельствует влетавшая в окно птица. У недостроенного дома нет окон, у разрушенного - забиты окна или разбиты стекла.
Нижняя граница человеческого тела – подошвы, пятки. Пятки, как и темя – верхняя граница тела, являются дистальной точкой и входом в тело. Так , у младенцев на пятках ставили дегтем кресты, для того чтобы «к ним не ходила Полуночница». Беса, вселившегося в человека, изгоняли через пяту: «Для того, чтобы выгнать беса, нужно у человека, первый раз подвергнувшегося мучениям, разрезать левую пяту и стереть текущую кровь, с которой будто бы выходит и бесенок». Слово подошва обозначает не только нижнюю часть обуви под ступней и ступню, но так же и фундамент, основание, то есть ступни человека сопоставимы с нижней частью дома.
Центром человеческого тела в вертикальном плане является пуп. Пуп делит тело на «чистую» (верхнюю) и «нечистую» (нижнюю) половину, он же является границей между этими половинами. Подобно пупу, матица является границей между верхом и низом дома, а также – между внутренней и внешней частями дома. Семантика термина матица (матка) – центр, средоточие, опора. По представлениям восточных славян, пуп – основная составная часть организма: «… человек на пупу основан». Матица играет важную конструктивную роль в доме как основа верха жилища: «Худая матка всему дому смятка».
Пуп является одним из входов в человеческое тело. Перерезая пуповину ребенку, повитухи производили некоторые обрядовые действия (перевязывали его волосом матери и др.) для того чтобы пуп никогда не мог развязаться. Пуп и пуповина связаны с идеей жизненной и производящей силы, являются связующими звеньями между человеком и природой. По пуповине так же определяли, сколько еще детей будет у женщины: «Сколько хрящиков на пуповине, столько детей у женщины будет» нередко пуповину прятали за матицу «для почета» ребенка.
Матица, также как пуп и пуповина, воплощают производительную энергию, в первую очередь женское начало; загадка о матице: «мать в избе, рукава на дворе». Если в вертикальном членении матица сопоставима с пупом, то в горизонтальном – с внутренним женским половым органом – маткой, в котором происходит зарождение и развитие плода. Совпадают названия этого органа и несущей балки потолка – матка, матица. Слово «матка», наряду с указанными значениями, имеет значение начало, основа, источник. До 18 века  в значении «matrix» употреблялись слова утроба, чрево. Вероятно, слова «матка» в значении женского полового органа появилось как более поздняя ступень развития значения основание, начало. Совпадение названия элемента конструкции дома и женского генеративного органа не случайно. В его основе лежат представления о сходстве функций этого элемента в доме и в органе женщины. Укладка матицы сопоставима с одним из периодов родов: появление плода из матки. Дом рождался именно после укладки матицы.
В мифологическом коде центром человеческого тела является сердце (членение человеческого тела по горизонтали). Сердце человека можно сравнить с печью в доме, за которой, как известно, следила женщина. В некоторых диалектах сердце объединяется с другими внутренними органами – легкими и печенью под названием «печень», однокоренным со словом «печь». Существенный признак объединяющий «сердце» и «печь», - связь с огнем, жаром, теплом. В фольклорных произведениях «горячее сердце, как и «горячая кровь», являются показателями значительной концентрации жизненной силы у человека, которая в северно-русских говорах обозначается словом «жар». Тепло, жар – признаки живого человека, холод – мертвого. В загадках подчеркивается именно этот признак печи: «Зимой все жрет», летом спит, тело теплое, а крови нет». Здесь, как нигде, прослеживается  следующая функция женщины – хозяйка. Как известно, печь, не только дает тепло, создавая в доме уют, в который возвращаешься после многочисленных работ и завоеваний, где отдыхаешь и телом, и душой, но и пропитание. А в случае болезни вместе с материнской любовью печь еще и поможет залечить раны, недаром место на печи в доме отдавалось представителям старшего поколения и считалось  почетным.
Кроме того, печь воспринимается, как женское тело. Прежде всего, это проявляется в названиях отдельных частей печи: чело – наружное отверстие русской печи, очелье – место перед наружным отверстием, устье (от уста - рот) – полукруглое отверстие в печи, челюсти – топка, небо – верхняя часть свода, скула – бок печи, ноги – боковые стены и др. Большая часть названий элементов печи соотносится с названием головы и рта, а голова, как известно, метонимическая замена самого человека.
Устье печи соотносится не только со ртом, но и с женским лоном. Например, уголья из печи моют в воде и поят ей роженицу, чтобы родить так же быстро, как те угли выпали из печи. При трудных родах открывают заслонку в печь. В диалектах слово раскутать означает «раскрыть печь или трубу» и «родить»: «Баба раскутала, Бог простил». Только что родившегося ребенка клали  на шесток печи, это означало не только представление его домовому духу, но и имитировало рождение. Об «отправлении» в печь как о новом рождении  особенно ярко свидетельствует обряд перепекания ребенка, больного «собачьей старостью» - рахитом. По народным представлениям, такой ребенок «не допекся» в утробе матери и его сажали на лопате или в ночьве в печь. Символика этого обряда «основана на отождествлении ребенка и хлеба, выпечки хлеба и появления ребенка на свет: его как бы возвращают в материнскую утробу (печь), чтобы он родился заново».
Центр человеческого тела, как и центр дома, противопоставлен периферии. Как положительные, так и отрицательные ценности стремятся двигаться к центру. В доме мусор метется по направлению к печи, чтобы в доме сохранялось довольство. Кровь движется по жилам по направлению к сердцу. Если в тело человека через естественные органы проникли болезни, то они стремились по крови достигнуть сердца, и если попадали в него, то человек умирал. Знахарка произносит заговоры в воду или в пищу, с которыми они попадают в кровь и по ней движутся по направлению к сердцу. Заговоры вступают в борьбу и изгоняют от сердца, по направлению из тела к периферии, через дистальные точки и отверстия – во внешний мир. Во время обряда лечения знахарка шепчет заговоры у устья печи, затем она подходит к больному, который стоит под мотицей, с внешней стороны: болезнь вначале изгоняется из внутренней части жилища во внешнюю, а затем через двери – в мир, откуда пришла болезнь. Знахарка выплескивает остатки наговоренной воды через порог со словами: «Поди, откуль пришло».
Таким образом, сакральная женская сущность неразрывно связана с домом  - это искусство заботливости о своих близких, семье, родных, умение быть женой и матерью. Дар быть и уметь стать хозяйкой дома, знахаркой, владеть рукоделием, быть всех кормящей, поддерживая в своем окружении огонь жизни и тепла – это в России всегда было и остается женской заботой. И потому женщина остается душой семьи, а значит и дома, где она проживает.
(analiculturolog.ru›archive/item/539-article_…)

Фигурка с раскинутыми руками и ногами – образ  женщины, дарующей жизнь, -  один из самых частых как на старинных вышивках, так и на резных наличниках. Это — Берегиня. Иногда она определяется очень четко, а иногда так сильно искажена, что выглядит как переплетение цветов и змей. К образам женского начала относятся Русалка и Птица (Жар-птица, Сирин и пр.)

Солнце утром входит в избу передними красными окнами. Фасад дома - это его лицо, обращенное к внешнему миру. Поэтому – «наличник». Лицо должно быть умытым и красивым.

Светёлка - жилая комната с красным окном, предназначалась для рукоделия. Размешалась в женской части дома, преимущественно в верхней части избы.

Марина Черткова

Полный  вариант  из 54 октав. Воспроизведен по дореволюционным изданиям ("Сочинения и письма А.С.Пушкина" под редакцией П.О.Морозова 1903 г.)
     Все   существующие  сегодня  послереволюционные  общедоступные  издания "Домика в Коломне" являются урезанными.

Домик в Коломне

Прежде чем последовать за вдовой и дочерью на Васильевский ("лосиный") остров и обозреть их последнее земное пристанище – «домишко ветхий», иву за воротами у самой воды, взглянем на того, кто так или иначе помешал семейному счастью благородного Евгения и влюбчивой Параскевы. Можно было бы порадоваться за девицу: на этот раз всё честь по чести, к ней посватался пусть не богатый, но порядочный молодой человек, который «…живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Ни о забытой старине».  Но, как видно, Парашу с маменькой преследует зло й рок, и не Евгению, мечтающему получить «местечко», тягаться с ним, грозить кулачком «медноглавому»…
История появления медного кумира на Сенатской площади заслуживает того, чтобы ненадолго забыть о влюблённых. При внимательном рассмотрении памятника Петру I, а также помня о сделанном Пушкиным упоре на том, что всадник МЕДНЫЙ, невозможно игнорировать явную аналогию. Привычка связывать ВСАДНИКА с личностью  лишь царя Петра не позволяет видеть четыре самостоятельных «элемента» композиции: Гром-камень в виде застывшей волны, коня, всадника и змею (последняя менее всего привлекает взгляд).
Для начала приведу любопытный материал в тему (с сокращениями), опубликованный  в журнале «Звезда» 2003, №5 .

ОМРИ РОНЕН
«Змей»

…Я не помню, когда я увидел в первый раз такое изображение Фальконетова монумента, на котором была бы заметна змея. На медальоне, который привез мне отец из Ленинграда в 1940 году, всадник был показан с левой стороны, где латинская надпись, а змей скрыт гранью Гром-камня. Это — верное воспоминание, так как позже я много раз держал в руках такие маленькие круглые барельефы: один из них сейчас передо мной на письменном столе. Змеи на нем не разобрать. Взамен память подсовывает мне не то плакат, не то карикатуру в “Крокодиле” военного времени: оживший Петр топчет конем обвившего город гада с гаммадионами на чешуе. Я только задним числом замечаю теперь сходство между этим наездником и статуей на медальоне, оставшемся в оккупированном Киеве, и не уверен сейчас, что с германским змеем сражался на картинке Петр в лаврах, а не Александр Невский в шишаке со стрелкой.
Однако с полной достоверностью могу сказать, что имя “Медный Всадник” впервые повстречалось мне только в девять лет. Я читал с увлечением книгу “Сегодня и вчера” Михаила Ильина и остановился на рассказе о том, что, как ни страшен был Медный Всадник, преследовавший Евгения, еще страшнее был, пожалуй, тот гигантский чугуно-меднолитейный всадник, который преследовал девятилетнего мальчика Володю Волкова, отданного в учение к гг. Лангезипен на “Чугуно- и Меднолитейный, Механический и Электротехнический Завод”.
Слова “медный всадник” напомнили мне жуткое либретто оперы Обера “Бронзовый конь”, которую в начале 1944 года транслировало московское радио, как раз когда родители ушли на концерт, а я оставался один в гостиничном номере на Балчуге.
Моя мать ужаснулась, когда я обратился к ней за справками о Всаднике и Евгении, и язвительно сказала: “„Всадника без головы”, небось, сто раз читал?” При случае она раздобыла для меня новый однотомник Пушкина с картинками Добужинского и Бенуа. Вступление к “Медному Всаднику” мне очень понравилось, а история Евгения показалась скучной, за исключением скачки кумира на бронзовом коне.
Интереснее были стихи Блока из серого двухтомника “Библиотеки поэта”: “Он спит, пока закат румян, / И сонно розовеют латы, / И с тихим свистом сквозь туман / Глядится змей, копытом сжатый. // Сойдут глухие вечера, / Змей расклубится над домами, / В руке протянутой Петра / Запляшет факельное пламя”. У Пушкина ничего о змее не говорилось. Я начал расследовать этот вопрос, нашел картинки с изображением Медного всадника и установил, что там их трое на камне, у Маяковского все трое идут в гостиницу “Астория” пить гренадин (“сладкий сироп”, объяснил мне отец), и непонятно, отчего Пушкин умолчал о змее, предоставленном самому себе, пока Петр гонялся за Евгением.
Через сорок лет, уже зная, что змей, помимо своего символического значения, был призван служить всаднику скрытой третьей точкой опоры,  я припомнил свое детское недоумение, когда прочитал соответствующее место в изящном исследовании Р. Д. Тименчика:
“Но в пушкинской поэме змеи нет. Почему автор “Медного всадника” отказался от того мотива (в другой раз, в эпиграмме “Лук звенит, стрела трепещет…”, он, наоборот, примыслил пораженное чудовище к статуе Аполлона с луком) — это еще предстоит объяснить пушкиноведам. Может быть, потому, что, как полагал Г. П. Федотов, роль антагониста Петра Пушкин передал водной стихии? Как бы то ни было, Пушкин “подправил” здесь замысел французского скульптора, затушевал деталь бронзовой группы.
Впрочем, и сам скульптор оставил змею как бы в тени. В 1867 году в Петербурге побывал автор “Алисы” Чарлз Доджсон, он же Льюис Кэрролл. Для охотника за парадоксами статуя Фальконе оказалась хорошей поживой. Он записал в дневнике: „Если бы эта статуя была воздвигнута в Берлине, то уж Петра обязательно заставили бы самого приканчивать гадину. А ему это ни к чему. Здесь тема убийства вообще не в почете” (с. 160).
Льюис Кэрролл был внимательным наблюдателем. Змей не сражен насмерть, кажется, даже не сдавлен, он лишь повержен, как древний змий, голова его, “практически не различимая зрителем”,  запрокинута навзничь, глаза и пасть раскрыты.
Б. В. Томашевский  первый сопоставил стихи Блока о Петре и змее (“И с тихим свистом сквозь туман / Глядится змей, копытом сжатый”; “И если лик свободы явлен, / То прежде явлен лик змеи, / И ни один сустав не сдавлен / Сверкнувших колец чешуи”) со стихами Анненского:
Царь змеи раздавить не сумел,
И прижатая стала наш идол.
“И ни один сустав не сдавлен”. “Царь змеи раздавить не сумел”. Не сумел или не захотел, по замыслу Фальконе? Ведь змея у него олицетворяла зависть, с которой великий скульптор был по собственному опыту знаком <...>
Тот мой русский корреспондент, который все знает и из своих знаний приводит мысли всегда к месту, напомнил мне высказывание Нильса Бора: глубокую, нетривиальную истину отличает от обыкновенной то, что противоположное ей суждение тоже не является ошибочным. На этой антиномичности зиждется не только принцип дополнительности в физике, но и сущность трагического в истории, биографии и искусстве. Есть ложь змея и правда змея, они обе описаны в Библии.
С тех пор как я прочел сначала “Книгу джунглей”, а потом стихотворение Блока “Он спит, пока закат румян...”, змея и Петербург, по отдельности, а иногда и вместе, стали предметом моих медлительных медитаций <...>
Блок сделал в 1910 году загадочную запись: “„Медный всадник”, — все мы находимся в вибрациях его меди”. Минуло немного лет — современники Блока, и дети и внуки последнего поколения петербуржцев, очутились в извивах змеившейся меди, которые назывались “Петроград”, “Ленинград”.
Александр Верт, английский журналист родом из России, часто повторял анекдот: “— Где вы родились? — В Петербурге. — Где вы выросли? — В Петрограде. — Где вы живете? — В Ленинграде. — Где бы вы хотели жить? — В Петербурге”.
В начале лета 2000 года я прилетел в Петербург на конференцию в память Е. Г. Эткинда, но запомнил из нее только встречи в кулуарах, да внезапную мглу и блеск молний за окнами дворца Кушелева-Безбородко. Петербург поглотил меня, как Каа завороженного Бандар-лога.
С тех пор я зачастил туда и, кажется, начал понимать, что тревожило меня в детстве, когда я разглядывал змею, обвившую копыто скакуна.
“Медный Всадник” Пушкина и “Медный змий” Бруни, известный мне по ветхой книжке “Священная история в картинках”, которую я нашел на даче в Корчах под Киевом летом 1946 года, очутились поблизости друг от друга в моей памяти, но этого соседства я до недавних пор не сознавал.
Из всех специалистов, кажется, один лишь Р. Д. Тименчик упомянул о Медном Змее в связи с Медным Всадником (“Печальну повесть сохранить…”), разбирая стихотворение Владимира Нарбута “Аничков мост” (1913). Нарбут описывает опустошительный, апокалиптический побег четырех клодтовских коней с моста вдоль по Невскому: “Четыре черных и громоздких, / Неукрощенных жеребца / Взлетели — каждый на подмостках — / Под стянутой уздой ловца. // Как грузен взмах копыт и пылок! / Как мускулы напряжены! / Какой ветвистой сеткой жилок / Подернут гладкий скат спины! // Что будет, если вдруг ослабнет, / Хрустя, чугунная рука / И жеребец гранит царапнет / И прянет вверх от смельчака? // Куда шарахнутся трамваи, / Когда, срывая провода, / Гремящая и вековая, / На Невский ринется руда? / Не тот ли снова властно сдержит / Несокрушимый этот вал, / Кто сам стремится, длань простерши, / Кто даже бурю усмирял? // И не пред ним ли, цепенея, / Опять взлетевши на дыбы, / Застынут, как пред оком змея, / Крутые конские горбы?”
Не все находят убедительным истолкование стихотворения Нарбута у Тименчика. Ведь Петр своим гипнотическим, змеиным взором заставляет коней оцепенеть, а это не увязывается специфически с библейским эпизодом об исцелении подобного подобным. Однако сопоставление кажется оправданным внутренне. Вне зависимости от стихов Нарбута, по поводу которых Тименчик сделал свое наблюдение, сюжет о медном змее неотделим теперь для меня от образа медного всадника.
М. Б. Мейлах отлично изложил этот библейский рассказ с его этимологизирующей игрой слов в оригинале: нехаш (змей), нехошет (медь). В Библии говорится так: “4 … И стал малодушествовать народ на пути. 5 И говорил народ против Бога и против Моисея: зачем вывели вы нас из Египта, чтоб умереть нам в пустыне? Ибо здесь нет ни хлеба, ни воды, и душе нашей опротивела эта негодная пища. 6 И послал Господь на народ ядовитых [в оригинале: “жгучих”] змеев, которые жалили народ, и умерло множество народа из сынов Израилевых. 7 И пришел народ к Моисею и сказал: согрешили мы, что говорили против Господа и против тебя; помолись Господу, чтобы Он удалил от нас змеев. И помолился Моисей о народе. 8 И сказал Господь Моисею: сделай себе змея и выставь его на знамя, и ужаленный, взглянув на него, останется жив. 9 И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив” (Числа, 21).
Поразительный случай освященного сотворения спасительного кумира в Библии — явно противопоставленный эпизоду с погибельным золотым тельцом! Евреи кадили медному змею, ласково называя его “Нехуштан”, вплоть до дней благочестивого царя Езекии, который повелел его истребить (4 Царств, 18, 4).
Еще поразительнее то место в Евангелии от Иоанна (3, 14-15), где Иисус сравнивает себя с этим змеем: “И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную”.
В чем связь между библейским медным змеем и петербургским сюжетом в русской истории? Уже Феофан Прокопович назвал Петра Моисеем России. Как Израиль против Моисея на пути в обетованную землю, Россия роптала против Петра и Петербурга: “Нет, не змия всадник медный / Растоптал, стремясь вперед, / Растоптал народ наш бедный, / Растоптал простой народ” (эпиграмма из альбома Н. Ф. Щербины).
Много ядовитых змей было ниспослано России, прежде чем ропот смолк…

Александр Блок
Петр

Он спит, пока закат румян.
И сонно розовеют латы.
И с тихим свистом сквозь туман
Глядится змей, копытом сжатый.

Сойдут глухие вечера,
Змей расклубится над домами.
В руке протянутой Петра
Запляшет факельное пламя.

Зажгутся нити фонарей,
Блеснут витрины и тротуары.
В мерцанье тусклых площадей
Потянутся рядами пары.

Плащами всех укроет мгла,
Потонет взгляд в манящем взгляде,
Пускай невинность из угла
Протяжно молит о пощаде!

Там, на скале, веселый царь
Взмахнул зловонное кадило,
И ризой городская гарь
Фонарь манящий облачила!

Бегите все на зов! на лов!
На перекрестки улиц лунных!
Весь город полон голосов
Мужских – крикливых, женских – струнных!

Он будет город свой беречь,
И, заалев перед денницей,
В руке простертой вспыхнет меч
Над затихающей столицей.

1904

Иннокентий Анненский
Петербург

Желтый пар петербургской зимы,
Желтый снег, облипающий плиты...
Я не знаю, где вы и где мы,
Только знаю, что крепко мы слиты.

Сочинил ли нас царский указ?
Потопить ли нас шведы забыли?
Вместо сказки в прошедшем у нас
Только камни да страшные были.

Только камни нам дал чародей,
Да Неву буро-желтого цвета,
Да пустыни немых площадей,
Где казнили людей до рассвета.

А что было у нас на земле,
Чем вознесся орел наш двуглавый,
В темных лаврах гигант на скале, –
Завтра станет ребячьей забавой.

А на что был он грозен и смел,
Да скакун его бешеный выдал,
Царь змеи раздавить не сумел,
И прижатая стала наш идол.

Ни кремлей, ни чудес, ни святынь,
Ни миражей, ни слез, ни улыбки…
Только камни из мерзлых пустынь
Да сознанье проклятой ошибки.

Даже в мае, когда разлиты
Белой ночи над волнами тени,
Там не чары весенней мечты,
Там отрава бесплодных хотений.

1910

Александр Блок

Вися над городом всемирным,
В пыли прошедшей заточен,
Еще монарха в утре лирном
Самодержавный клонит сон.

И предок царственно-чугунный
Все так же бредит на змее,
И голос черни многострунный
Еще не властен на Неве.

Уже на домах веют флаги,
Готовы новые птенцы,
Но тихи струи невской влаги,
И слепы темные дворцы.

И если лик свободы явлен,
То прежде явлен лик змеи,
И ни один сустав не сдавлен
Сверкнувших колец чешуи.

1905

Автор: Марина Черткова

Метаморфозы медного кумира – как «помазанники» стали змееборцами?

Изначально русские князья изображались «ездецами» - верхом на гарцующем коне с соколом в руке, либо копьём. Но с внедрением процедуры «помазания на царство» образ всадника поменялся.

А.Л.Юрганов. Загадка государственного символа:

«Рассмотрим отдельно изображения всадника, коня и змея, а затем проследим отношения между этими фигурами в единой композиции.
    1. Всадник. На первых печатях (1497, 1504, 1514, 1526, 1542 гг.) он в княжеской шапке» доспехе, к которому прикреплен плащ. Видимо, со второй половины XVI в. в качестве головного убора и символа власти утверждается корона; ее можно видеть на печатях 1584, 1621, 1627,1658 гг. и др. Доспехи в основном пластинчатые. Необычный доспех на печати 1621 г.: судя по всему, на доспехе изображен крест, хотя полной уверенности нет, ибо это место на печати затерто. Обычно всадник держит в двух руках копье; это особенно хорошо видно на печатях 1542, 1621 гг. Но на печати 1627 г. также отчетливо можно увидеть, что всадник в левой руке держит повод, а в правой — копье.

      2. Конь. На печатях видно, что конь слегка присел на задние ноги и поднял передние. Рот его то закрыт (1497, 1504, 1621 гг.), то открыт (1526, 1542, 1577, 1584, 1627 гг.). В первых печатях 1497 и 1504 гг., кроме седла и узды, других убранств коня нет. Пышность этих убранств стремительно нарастает к концу XVI в. На печати 1584 г. видны пахви, паперсть, но особенно богато убранство коня на печатях 1621, 1627, 1658 гг.: здесь изображаются высокие задние луки седел, тебеньки, паперсти, пахви, наузы, поводные цепи.

      3. Змей. На всех печатях змей имеет две ноги, крылья, птичью голову с клювом, два рога. На первых печатях (1497, 1504 гг.) обозначено, что левое крыло более приподнято, чем правое, но они оба все же параллельны телу. Головы змей большие. Ясно видно жало. Хвосты раздвоены.
  На печати 1514 г. хвост либо крученый, либо раздвоенный — сказать затруднительно. Птичья голова большая, с клювом.
    На печати 1526 г. хвост явно раздвоен, у змея большая голова, два рога, очень большой передний клюв, длинное жало, достающее левую переднюю ногу коня.
    На печати 1542 г. неясно, повернут хвост или раздвоен. Рога изображены таким образом, что в результате возникает явный контур уха: кривые линии сходятся в одной точке. Голова большая, птичья, видны глаза. Пасть широко открыта. Четко обозначено жало.
    На печати 1577 г. видно, что у змея раздвоенный хвост. Вновь — два рога замыкаются так, что возникает контур уха. Судя по всему, подобная двусмысленность входила в задачу художника. Птичья голова — большая, с клювом и явно обозначенными большими глазами.
    На печати царя Федора Ивановича, 1584 г., два кривых рога на птичьей голове змея дают прежнюю конфигурацию, напоминающую ухо. Хвост змея явно раздвоен.
      На печати Лжедмитрия I, 1605 г., значительно поврежденной, видно, что меняется облик змея: птичья голова с клювом и двумя рогами изображается маленькой.
    На печати 1621 г. у змея очень тонкая шея, очень маленькая голова, так что едва видны рожки и совсем не видно жала. Клюв — острый, созразмерный голове, а потому небольшой. Крылья змея явно подняты вверх, как будто он собирается взлететь. Хвост изображен так, что не совсем ясно: то ли он по-змеиному извивается, то ли раздвоен. На лапах — когти.
    На печати 1627 г. у змея хвост не раздвоен, очень длинный, крылья сильно подняты вверх, на тонкой шее маленькая голова с двумя рожками, обращенная в сторону всадника. Клюв — другой конфигурации, «петушиной»; его завершение обращено  вверх,  а  не  вниз,  как  обычно. Такая же композиция — на печати 1658 г.

      4. Основой композиции ранних печатей является изображение схватки. Главный ее элемент: змей вот-вот ухватит коня за пятку левой передней ноги, и в этот момент наносится удар. Эта композиция меняется. По крайней мере, на печати Федора Ивановича 1584 г. мы видим, что змей уже не угрожает пятке коня, хотя на печати Ивана Грозного 1577 г. схватка изображалась еще традиционной. На печати царя Михаила Федоровича 1627 г. композиция обретает новое смысловое содержание: голова змея повернута в сторону всадника; показано, что копье, удар которым обычно наносился в «шею» змея, попадает теперь в пасть и выходит наружу. Такое же изображение на печати 1658 г. — видно, что изменение это не случайно, а закономерно и концептуально.

    Понять многие из этих выявленных особенностей невозможно, не включаясь в систему представлений современников, в их ценностные ориентации. Русские люди с трепетом ожидали завершения всей мировой истории в 1492 г., который как семитысячный год от Сотворения мира считался последним. Объяснение государственной символики логичнее искать в тех источниках, которые отражают это умонастроение...»

Марина Черткова

Добавь к «тварному календарю» (который всё смешал в ЖЕНСКОМ ДОМЕ, сбил, что называется, цикл)
- осуществленную Петром I  т.н. «реформу русского языка»,
- уничтожение боярских (читай: борейских) родов, что очень хорошо иллюстрирует картина В.Сурикова «Утро стрелецкой казни»,
- строительство небывалого града по образу и подобию того, что  «на острове Буяне» (этот "орешек" самый твёрдый)...

Литеры из славянской азбуки царь Питер вычёркивал лично (см. картинки). Знал ли он, с каким ЯЗЫКОМ-НАСЛЕДНИКОМ имеет дело? Безусловно. Что каждая буква в русском алфавите является базовым словом. На основе этих базовых «кирпичиков» аз-буки строились все слова языка и выводился любой смысл.
Вот цитата из книги В.Шемшука о Пантеоне русских богов (по причине увлечения автором Е.Блаватской ма от его теорий не в восторге, но есть интересные высказывания): «Сам по себе звук представляет из себя сложное явление и включает в работу множество нейронов мозга. Распознание звукового смысла слова начинается с распознания звуковых фонем, затем звуков, наконец, слова и его смысла. Согласно работам известного советского нейрохирурга А.Р.Лурии, одному зрительному нейрону соответствует распознаваемый элемент предмета, или его цвет, или угол наклона в его форме. Точно так же за распознание одной звуковой фонемы тоже ответственен один нейрон. Тогда может осуществляться связь звукового смысла и зрительного образа напрямую, ведь отдельным нейронам всегда легче связаться между собой, чем комплексу нейронов. Если связи элементарных звуков и зрительных образов структурно зафиксируются в мозге и устранятся все промежуточные распознания, то изменится вид памяти, её химизм. А это приведёт к тому, что объём памяти человека увеличится почти в пятьсот тысяч раз. Именно поэтому древние так превосходили нас во всём.
Постепенное сокращение смысловых элементов, т. е. букв, и не употребление их образов во время речи, привели к утрате телепатического языка. Мы видим, как происходила редукция языка и грамматики: от 147 знаков в древнерусском (борейском), до 47-ми букв в санскрите, 40-а — в глаголице, 33-х в кирилице (т. е. современном русском, в котором, кстати, в ближайшее время останется лишь 32 буквы, так как идёт усиленная атака по вытравлению буквы "ё"), 30-ти в сербском, 26-х в английском и немецком, хотя всех возможных звуков, которые способен произнести артикуляционный аппарат человека, около 200. Возможно, когда-нибудь и встанет вопрос о восстановлении количества букв-смыслов».

Марина Черткова

Дополненный видеоряд на тему "Метаморфозы всадника":

Изображение всадника с соколом на княжеских денгах

Буква Како. Слева - столб жизни, наверху - сокол, внизу - зверь, схожий с Симургом. Этот знак, напоминающий всадника с соколом на руке,   довольно часто встречается в скифских изображениях. Возможно, это знак повеления, провозглашаемого закона.

                                                            Алёша Попович с глазами Петра Великого

ГОР, СвятоГОР




Егорий, плавно переходящий в Св.Георгия

Атилла, Филипп IV, Наполеон

Обратите внимание на величину женской фигурки (кстати, в эпоху последних фараоновых династий фигурки фараонш сильно уменьшились в размерах по сравнению с их  божественными супругами, и что интересно, фараонши уже не сидят на троне, а стоят рядом с троном "сына бога" по стойке смирно). Попирание конским копытом "шара" - знак власти самодержца над Землей. Изначально, согласно традиции, под передней ногой коня римлянина лежало тело поверженного врага. Затем нога коня уже покоится на шаре, который может означать не только Землю, но и шар (ср. с "жар") человеческой Атмы...

Марина Черткова

Куда ты скачешь, гордый конь?

Марёна написала:

      2. Конь. На печатях видно, что конь слегка присел на задние ноги и поднял передние.

«…как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нём отозвалось!»
Читаем опять же у Пушкина: «А в том коне какой огонь!»

Символ вдвойне действенный «инструмент», поскольку включает в себя силу слова и зрительного образа. Что значит КОН(Ь) для человеческого сознания?  Статья, приведённая выше, лишь верхушка айсберга, представляющего собой борейское слово КОН, от которого пошли и «книга, и «князь», и «накануне», и «конечно» «конь»… "Закон" по глубинному смыслу - то, что находится ЗА КОНОМ, т.е за пределом, то, что было и есьмь изначально. Возможно, слово "кон" - производное от несохранившегося глагола. Хотя им может быть глагол КАНУТЬ, и от него образовано КАНУН, а также КАНОН. Целая канонада слов и смыслов… Неудивительно поэтому, что КОН в древности значило начало всему, вечное (отсюда исКОНи, ис-по-КОН), постоянное  и одновременно — КОНец (периода развития в данных пределах).

В связи со словом «канун» вспоминается ещё Кана Галилейская, а в «Библейской энциклопедия Брокгауза» находим:
Кана ("тростник"): погранич. ручей между уделами колен Манассии и Ефрема (Нав 16:8; 17:9), ныне Вади-Кана, приток полноводного Яркона (! – М.), впадающего в Средиземное море сев. Яффы. Исток К. расположен вблизи горы Гаризим . (ср. КАНА со словом КАНАЛ – М.).
Название реки ЯРКОН в Израиле впечатляет, правда?

Вот, на мой взгляд, лучшее объяснение понятия КОН из существующих:
«Изначально всё начиналось на мужском «кону», где сходилось племя и решало, как жить по совести и справедливости. Само слово «кон» возникло из того, что на санскрите названо душой. Сперва это было «hнь» – тепло, которым мужчина «янь» и женщина «инь» согревали друг друга. Потом они освоили «хнь» (огонь) и начали греться около него. Развиваясь, слово «хнь» преобразовалось в два слова. Одно из них понималось как «яхнь – огонь», а вторым стало слово «кон», которое подразумевало священное место, на котором горел огонь. Само слово огонь «яхнь» развилось в «агнь» <…> Затем огонь стал гореть «оконь», то есть в центре круга, освещённого огнём. Наверное, именно в те времена образовались слова «окоём – горизонт» и «окно», в которое смотрят оком. Когда люди совещались на «кону», в середине которого горел огонь, само совещание становилось важнее огня. По этой причине слова «кон», «огонь» и «конь» стали существовать как самостоятельные. Решения, принятые на «кону» перед лицом огня, вне кона-круга становились «законом» для всех, кто жил вне кона.
Казачий круг ещё совсем недавно назывался «кон». В наше время слово «кон» стало расхожим, оно из освящённого понятия «кон» превратилось в освещённое место азартных игр. Однако разве первое неосознанное название огня как души «hнь» не превратилось в «Х», на перекрестии которого находится точка «нь»? Ведь именно огонь, сжигая материальное топливо, превращает его в виртуальную энергию, переводя, таким образом, нижнее материальное начало в виде « » в своё верхнее окончание «V» в виде множества расходящихся лучей энергии. Горящий костёр можно изобразить песочными часами наоборот – с движением снизу вверх. Чем меньше остаётся топлива, тем больше энергии выходит через веер лучей вверх. Только человек может оперировать энергией сознательно…» (http://book.irk.ru/book/4-14/)

Тогда становится более менее понятным, что такое КОНЬ-ОГОНЬ… Ведь Конь это прежде всего солярный символ  (вспомним русские избы, увенчанные коньками). Представление о небесной колеснице Солнца, запряженной конями, является общим для многих народов. На уподобление коня огню в русских сказках обратил внимание Пропп, отметив совпадение этого персонажа с индийским Agni. Конь-огонь красной (каурой) масти является с дымом из ноздрей, искрами из-под копыт  и переносит героя в Тридевятое царство. Бурый цвет коня не случаен. По народным представлениям коричневый наряду с красным – это цвет крови. «Карый конь» – это олицетворение силы крови, жизни. Огненная лошадь есть солярная сила (Ра, Гелиос Индра, Митра и др.), впряженная в колесницы богов; белая лошадь - лунная сила (божественные кони Посейдона). Традиционно славянские солярные божества представлялись конными (Ярило, Перун, Даждьбог, Свентовит).

Боевой конь славян - помощник витязя, наделенный в сказках чудесными свойствами, ему присуща способность переносить героя  на громадные расстояния - «выше лесу стоячего, ниже облака ходячего», и даже между мирами. Конь указывает витязю на его суженную (в русском средневековом свадебном обряде коня давали в качестве выкупа за невесту), принимает участие в сражении за неё с Кощеем, со Змеем Горынычем, топчет детенышей Змея (ср. с сюжетом «Чудо Георгия о змие»). А когда витязь садится на коня, то   "…добрый конь осержается, от сырой земли отделяется, поднимается выше лесу стоячего; из ноздрей огонь пышет, из ушей дым столбом, следом горячие головешки летят; горы и долы промеж ног пропускает, малые реки хвостом застилает, широкие - перепрыгивает" – здесь Огнь-коню присущи все свойства грозовой тучи: бурый цвет, полёт по небу с необычайной скоростью, способность одним махом преодолевать моря и горы, выдыхать пламя и заставлять дрожать землю: "Конь бежит — земля дрожит!"

Воззрения славян на природу отличались естественной образностью, при этом никакой мистики: белый конь - олицетворение дня, вороной (чёрный) - ночи. Утренняя Заря (Денница) ведет под узды белых коней (рассветные облака), отгоняя мрак огненными стрелами (лучи восходящего солнца). Днем кони становятся красными (рыжими), к вечеру – сивыми (тёмно-серыми), и Вечерняя Заря уводит их с небосвода.
Как Солнце, которое в течение дня обегает небо из конца в конец и скрывается ночью, так и конь проносит своего всадника из дня в ночь, из  жизни в смерть и обратно к перерождению, и масть коня здесь не случайна. В сказках замечено преобладание двух мастей: сивой и рыжей. Везде, где конь играет культовую роль, он всегда белый.

Символ двух солнц (летнего и зимнего). Нераздельность состоящего из двух противоположных половин годового цикла выражалась в виде противообращенных голов птиц или коней. На более раннем этапе функция «носителей солнца» принадлежала гусям-лебедям. Взаимозаменяемость образов коней и гусей-лебедей отражена в русском прикладном искусстве. Кони сравниваются с гусями в ведическом гимне коню. Вспоминаются  божественные близнецы в древнеиндийской и древнегреческой мифологиях: в Индии это Ашвины ("произошедшие от лошади" или "владеющие конями"), а в Греции – "имеющие белых лошадей" Диоскуры, сыновья Зевса. Братья объезжают небосвод на золотой колеснице, влекомой крылатыми конями или птицами (лебедями или соколами). Они, хотя и близнецы, но родились порознь: один – сын ночи, другой – сын рассвета (Ашвины); один – смертный, другой – бессмертный (Диоскуры).

Идея близнечества в контексте "летнего" и "зимнего" солнца  отображалась парными лошадиными (лебедиными) головами или единой фигурой двуглавого коня (лебедя, сокола, орла). Парные кони (лебеди) образовали в русской народной орнаментике и слитную фигуру солнечной ладьи. Сравнение ладьи Ра с русскими ладьями не оставляет сомнений насчёт их родственной близости.

Являясь символом Солнца или солнечного бога, КОНЬ постепенно стал атрибутом КНяжеской, а затем царской власти.  А, раз ЦАРЬ – «помазанник божий» оседлал и пришпорил КОНЯ, то отныне в силе лишь его, царя-батюшки ЗАКОН. Захотел и вычеркнул «лишние» буквы. Захотел и внёс «поправки» в Календарь.  Вот так, наглым вмешательством и терпеливым оскоплением народной памяти  в течение тысячелетий, «позазанники» получили неограниченную власть над Россией, которая издавна находится под конной символикой. И понеслось…

Читаем у Пушкина ещё раз:
«А в сем коне какой огонь! Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта? О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы?»
«Куда ты несешься, Русь?» - вторил Пушкину Гоголь…

Таков образ пришпоренного коня, предложенный Фальконе: «гордый конь» встал на дыбы на краю утеса, а дальше – пропасть… Либо, если считать скалу волной (как это принято) то «купание карого коня» в волнах такой высоты весьма рискованно… Всё дело, конечно, в правящем конем всаднике, от действий которого КОНЬ-ОГОНЬ обезумел… Потому что царский за-КОН в патриархальном стойле  оказался настолько противоестествен и несовместим с природными поКОНами (ср. с возгласом «По коням!»), что выжить КОНЬ может только сбросив всадника… Как на Пушкинском рисунке…
Добавлю, что формула САМОДЕРЖАВИЕ – ПРАВОСЛАВИЕ – НАРОДНОСТЬ придумана изощрённым умом.  На первом месте – неограниченная власть царя-батюшки («от Бога»), на втором – влияние Церкви, поддерживающей «помазанника», ну, а на последнем – народ-"богоносец" - считай, энергетическая станция, питающая собой тех, кто наверху.

Автор: Марина Черткова

См. ниже продолжение, а также у А.С. Пушкина "Сказку про медведиху" (незаконченную), привожу отрывок:

...Не звоны пошли по городу,
Пошли вести по всему по лесу,
Дошли вести до медведя чернобурого,
Что убил мужик его медведиху,
Распорол ей брюхо белое,
Брюхо распорол да шкуру сымал,
Медвежатушек в мешок поклал.

Продолжение.

Как Медведь лишился Медведицы, леса и шкуры

Очень коротко «обрисую» главные черты древнейшего общеславянского культа  Велеса, чтобы обнаружились не только последствия, но и причины народного бедствия и личной трагедии главного героя в «Медном всаднике».

Медведь или Бер (ср. с «бурый») - это символ бога Велеса у славян, который испокон веков считался богом «всея Руси», а Перун только богом княжеской дружины. Но впоследствии  Перун стал противником Велеса, которого стали отождествлять со Змеем, что отразилось в мифах: ведийском о демоне по имени Вала, скрывающем в пещере (иной вариант: пожирающем) коров, похищенных у бога грома и молнии Индры, балтийском о Велнясе (Велинасе, Велнсе – ср. с Вильнюс), похитителе скота у бога-громовержца Перкунаса. После введения Владимиром-крестителем христианства неистребимого в народной памяти скотьего бога  Велеса заменил «покровитель скота» св. Власий, храмы в честь которого ставили на местах капищ Велеса (звуковое соответствие имён неслучайно, иначе бы «народ-богоносец» не воспринял нового «бога»). Причём, слово "скот" тогда означало не только домашних животных, но также имущество, деньги, богатство (см. словарь Даля). Поэтому в договорах того времени (например, Олега и Святослава) Велес назван "скотьим богом". Так же называлась медвежья лапа, оберегающая крестьянский двор.

Славянский бог Велес с уткой-Макошей на голове; египетская богиня с двумя птицами на голове; египетский царь Хефрен с соколом; русские кокошники. На второй картинке, помимо дер. идолов - изображение Велеса с головным убором в виде ЛОДЬИ с тремя "давидовыми" звёздами.

Слова «волхв», «волшба», (волшебство), «власть» и пр. образованы от имени Велеса. Называние Бояна «Велесовым внуком» в «Слове о полку Игореве» отражает древнюю связь культа Велеса с обрядовыми песнями и поэзией. Интересно, что «ирландское обозначение поэта – fili – восходит к индоевропейскому корню *vel-, обозначающему одновременно смерть, царство мёртвых, богатство, власть. К тому же корню восходит славянский Велес», который в связи с культом предков  «обеспечивал» связь с миром усопших.

Для сравнения: Герб с медведем-христианином (с Евангелием и крестом на хребтине) и Герб польских рыцарей.

Бык также являлся священным  животным  рогатого Велеса, поскольку он - сын Небесной Коровы Земун. Но, когда ЭПОХА ТЕЛЬЦА (Велеса, Ваала) была позабыта, а «скотий бог» ошельмован и лишён власти, то и «хозяин леса» - медведь, а с ним и ведуны-волхвы лишились прежнего почёта. Стало сходить на нет и почитание женского начала – медленно но верно МААТ-МАКОШЬ отсекалась от Млечного Пути, ЦАРЕВНА лишалась БУРОГО ЗАЩИТНИКА, становясь всё уязвимей в новоявленную эпоху МЕДНОГО ЗМЕЯ – позволю себе такое название. Знания о заКОНах Вселенной намеренно искажались, как требовала этого ЗЛОБА дня. К предостережениям волхвов (слугам Велеса, бывшим с природой «на ты») перестали прислушиваться, а стихийные бедствия стали считать «наказанием божиим за грехи»

"...Народ
Зрит божий гнев и казни ждет".

Известна легенда, как во время наводнения русский царь-«надёжа» вышел на балкон и, глядя на наводнение,  скорбно изрёк, что «стихия царям неподвластна».  (Пушкин приводит эту легенду в «Медном всаднике»).
Но что толку роптать на царя-батюшку? НАРОД БЕЗМОЛВСТВУЕТ. И лишь один Евгений из захудалого, но благородного рода, потрясённый потерей невесты, унесённой вместе с матерью и домом страшным наводнением, вдруг ПРОЗРЕВАЕТ, и для него становится ЯВНОЙ причина всеобщего и его личного несчастья. Евгений винит МЕДНОГО КУМИРА не без оснований – ведь это его «телесный носитель» Питер Прима основал такой город (такой «ПОРЯДОК» мироустройства, поставленный с ног на голову), где стала возможной массовая гибель людей, расселённых на ОСТРОВЕ, затопляемом в первую очередь во время паводков и наводнений (прежде ведь в гиблом месте люди не селились, потому что знали, что их ждёт). Но больше всего от такого странного ТЕХНОГЕННО-ПАТРИАРХАЛЬНОГО порядка страдают ЗЕМЛЯ и ЖЕНЩИНА, на чью КУХНЮ вначале ловко проник БОРОДАЧ, перевернув там всё вверх дном, а затем и вовсе лишившаяся ДОМА в ИСКОННОМ МЕСТЕ, обустроенном и безопасном. Вспомним, при каких обстоятельствах вынуждены были «переселиться» на Васильевский остров из старой доброй КОЛОМНЫ беззащитные женщины (оставшиеся без поддержки мужа и отца, т.е. Велеса) – старушка вдова и дочь Параскева. Причём, оказались они поселёнными у самого берега, будто нарочно:

Тогда, на площади Петровой,
Где дом в углу вознесся новый,
Где над возвышенным крыльцом
С подъятой лапой, как живые,
Стоят два льва сторожевые,
На звере мраморном верхом,
Без шляпы, руки сжав крестом,
Сидел недвижный, страшно бледный
Евгений. Он страшился, бедный,
Не за себя. Он не слыхал,
Как подымался жадный вал,
Ему подошвы подмывая,
Как дождь ему в лицо хлестал,
Как ветер, буйно завывая,
С него и шляпу вдруг сорвал.

Его отчаянные взоры
На край один наведены
Недвижно были. Словно горы,
Из возмущенной глубины
Вставали волны там и злились,
Там буря выла, там носились
Обломки... Боже, боже! там —
Увы! близехонько к волнам,
Почти у самого залива —
Забор некрашеный, да ива
И ветхий домик: там оне,
Вдова и дочь, его Параша,
Его мечта... Или во сне
Он это видит? иль вся наша
И жизнь ничто, как сон пустой,
Насмешка неба над землей?
И он, как будто околдован,
Как будто к мрамору прикован,
Сойти не может! Вкруг него
Вода и больше ничего!
И, обращен к нему спиною,
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне...

Посмотрим, что же представлял (и представляет) собой ВАСИЛЬЕВСКИЙ (когда-то ЛОСИНЫЙ, а теперь ЦАРСКИЙ (см. "василевс") остров?

                                                                                 Первое наводнение в Санкт-Петербурге жители переживали уже в августе 1703...

Изначально Пётр и К планировали разместить царский дворец с "административным аппаратом" именно на Васильевском (подальше от народа с его челобитными), но вскоре от этой идеи отказались, предусмотрительно оставив "властные структуры" на левом берегу.  Дело в том, что во время осеннего ледостава и весеннего ледохода с Васильевским островом полностью прерывалась связь, и во время разгула стихии его жители могли полагаться лишь на себя. Поэтому шанс, что наши героини - беззащитные старушка с дочерью спаслись, ничтожен, но всё же об их гибели напрямую не сказано…

А говорится следующее:

...Вода сбыла, и мостовая
Открылась, и Евгений мой
Спешит, душою замирая,
В надежде, страхе и тоске
К едва смирившейся реке.
Но, торжеством победы полны,
Еще кипели злобно волны,
Как бы под ними тлел огонь,
Еще их пена покрывала,
И тяжело Нева дышала,
Как с битвы прибежавший конь.

Евгений смотрит: видит лодку;
Он к ней бежит как на находку;
Он перевозчика зовет —
И перевозчик беззаботный
Его за гривенник охотно
Чрез волны страшные везет.
И долго с бурными волнами
Боролся опытный гребец,
И скрыться вглубь меж их рядами
Всечасно с дерзкими пловцами
Готов был челн — и наконец
Достиг он берега.         
                  Несчастный
Знакомой улицей бежит
В места знакомые. Глядит,
Узнать не может. Вид ужасный!
Всё перед ним завалено;
Что сброшено, что снесено;
Скривились домики, другие
Совсем обрушились, иные
Волнами сдвинуты; кругом,
Как будто в поле боевом,
Тела валяются. Евгений
Стремглав, не помня ничего,
Изнемогая от мучений,
Бежит туда, где ждет его
Судьба с неведомым известьем,
Как с запечатанным письмом.
И вот бежит уж он предместьем,
И вот залив, и близок дом...
Что ж это?..
    Он остановился.
Пошел назад и воротился.
Глядит... идет... еще глядит.
Вот место, где их дом стоит;
Вот ива. Были здесь вороты —
Снесло их, видно. Где же дом?
И, полон сумрачной заботы,
Все ходит, ходит он кругом,
Толкует громко сам с собою —
И вдруг, ударя в лоб рукою,
Захохотал...

Выделенные мною красным и жирным места в авторском тексте нуждаются в особом внимании. Это важно. Когда психика человека подвергается подобным испытаниям, он находится в состоянии "междумирья" - поэтому перевозчик, взявший с Евгения гривенник, напоминает Харона, река с беснующимися волнами - переправу из Яви в Навь, а тлющий под чёрной глубиной воды огонь вкупе с образом "прибежавшего с битвы коня" - словом, всё это вместе создает образ Калинова моста на реке Смородине... Сдюжит ли герой духом перед притаившимся, но заранее торжесствующим победу над слабым человеком Змеем? Пока теплится надежда, что любимая жива, то, как говорится, и море по колено, но... Дом, ворота смыты, уцелела лишь ИВА - единственное напоминание о прежнем счастье, которое было "так близко"...  От женщин не осталось и следа... Что ж наш герой?

Увы! его смятенный ум
Против ужасных потрясений
Не устоял. Мятежный шум
Невы и ветров раздавался
В его ушах. Ужасных дум
Безмолвно полон, он скитался.
Его терзал какой-то сон.
Прошла неделя, месяц — он
К себе домой не возвращался.
Его пустынный уголок
Отдал внаймы, как вышел срок,
Хозяин бедному поэту.
Евгений за своим добром
Не приходил. Он скоро свету
Стал чужд. Весь день бродил пешком,
А спал на пристани; питался
В окошко поданным куском.
Одежда ветхая на нем
Рвалась и тлела. Злые дети
Бросали камни вслед ему.
Нередко кучерские плети
Его стегали, потому
Что он не разбирал дороги
Уж никогда; казалось — он
Не примечал. Он оглушен
Был шумом внутренней тревоги.
И так он свой несчастный век
Влачил, ни зверь ни человек,
Ни то ни сё, ни житель света,
Ни призрак мертвый...
       Раз он спал
У невской пристани. Дни лета
Клонились к осени. Дышал
Ненастный ветер. Мрачный вал
Плескал на пристань, ропща пени
И бьясь об гладкие ступени,
Как челобитчик у дверей
Ему не внемлющих судей.
Бедняк проснулся. Мрачно было:
Дождь капал, ветер выл уныло,
И с ним вдали, во тьме ночной
Перекликался часовой...
Вскочил Евгений; вспомнил живо
Он прошлый ужас; торопливо
Он встал; пошел бродить, и вдруг
Остановился — и вокруг
Тихонько стал водить очами
С боязнью дикой на лице.
Он очутился под столбами
Большого дома. На крыльце
С подъятой лапой, как живые,
Стояли львы сторожевые,
И прямо в темной вышине
Над огражденною скалою
Кумир с простертою рукою
Сидел на бронзовом коне.

Евгений вздрогнул. Прояснились
В нем страшно мысли. Он узнал
И место, где потоп играл,
Где волны хищные толпились,
Бунтуя злобно вкруг него,
И львов, и площадь, и того,
Кто неподвижно возвышался
Во мраке медною главой,
Того, чьей волей роковой
Под морем город основался...
Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
А в сем коне какой огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?

Кругом подножия кумира
Безумец бедный обошел
И взоры дикие навел
На лик державца полумира.
Стеснилась грудь его. Чело
К решетке хладной прилегло,
Глаза подернулись туманом,
По сердцу пламень пробежал,
Вскипела кровь. Он мрачен стал
Пред горделивым истуканом
И, зубы стиснув, пальцы сжав,
Как обуянный силой черной,
«Добро, строитель чудотворный! —
Шепнул он, злобно задрожав, —
Ужо тебе!..» И вдруг стремглав
Бежать пустился. Показалось
Ему, что грозного царя,
Мгновенно гневом возгоря,
Лицо тихонько обращалось...
И он по площади пустой
Бежит и слышит за собой —
Как будто грома грохотанье —
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой.
И, озарен луною бледной,
Простерши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На звонко-скачущем коне;
И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал...

Автор: Марина Черткова

Марёна написал(а):

    Повторюсь: у Пушкина нет в тексте явного упоминания змеи, но есть скрытый намёк на неё в строке: «шипит внизу пустое море как раскалённая змея». Этого вполне достаточно, чтобы понять, чьё порождение Медный всадник. Недаром поэма не была напечатана при жизни Поэта, и царь Николай I настаивал на исправлениях в тексте: мало того, что  упомянут "истукан", так ещё несколько раз слово "кумир" - нет, царская цензура не могла допустить подобного обращения к "помазаннику"...

Перечитал все твои АНАЛИТИЧЕСКИЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ  по поводу "Всадника" в Питере...

Ах, Марёна, здорово же ты бъёшь Змея в голову...здорово.

Прочитав о "Петре", имя которого как "самодежца-извращенца" появилось на Руси неспроста, хочется сказать людям, что-бы они всё это поняли и думали...думали...думали...

В Ведическом Брахманизме существуют следующие степени "ПОМОЩНИКОВ" (ассистентов) брахманов, - ассистентов, которые делятся на "белых" и "чёрных".
Эти ассистенты называются "ПРИСТАМИ" (PRIEST), то есть "СВЯЩЕННИКАМИ":

Chief priests

The older references uniformly indicate the hotṛ (хотары) as the presiding priest (священники), with perhaps only the adhvaryu as his assistant in the earliest times.
The phrase "seven hotars" (семь хотаров) is found more than once in the Rgveda. RV 2.1.2 enumerates them as the hotṛ, potṛ, neṣṭṛ, agnīdh, prashāstṛ (meaning the maitrāvaruna), adhvaryu and brahman (meaning the brāhmanācchamsin).

Assistants

In the systematic expositions of the shrauta sutras, [1] which date to the fifth or sixth century B.C.E, the assistants are classified into four groups associated with each of the four chief priests, although the classifications are artificial and in some cases incorrect:

        With the hotṛ:

        the maitrāvaruna
        the acchāvāka
        the grāvastut (praising the Soma stones)
   
        With the udgātṛ:

        the prastotṛ (who chants the Prastâva)
        the pratihartṛ ("averter")
        the subrahmanya

       With the adhvaryu:

        the pratiprasthātṛ
        the neṣṭṛ
        the unnetṛ (who pours the Soma juice into the receptacles )
   
        With the brahman:

        the brāhmanācchamsin
        the agnīdh (priest who kindles the sacred fire)
       the potṛ("purifier")

       http://en.wikipedia.org/wiki/Vedic_priesthood

Так вот, последний ассистент Брахмана В СПИСКЕ называется "ПЁТР". Это не имя А ТИТУЛ.
"Ассистент ПЁТР"  может быть ассистентом и БЕЛОМУ Брахману и ЧЁРНОМУ...

Обычно "ПЕТРЫ", КАК И БИБЛЕЙСКИЙ "ПЁТР" (это также не имя а титул) БЫЛИ АССИСТЕНТАМИ БРАХМАНАМ, КОТОРЫЕ ПОЛНОСТЬЮ ОГРАЖДАЛИ ОТ "РАЗРУШЕНИЯ" СУЩЕСТВОВАНИЕ НАГОВ-НАКАШЬ - В ПЛАНЕ СОХРАНЕНИЯ ИХ ИДЕОЛОГИИ ВЛАСТВОВАНИЯ НАД РОДОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ.

ТАКИМ ЖЕ АССИСТЕНТОМ-"ПЕТРОМ" БЫЛ И "ПЁТР" ПЕРВЫЙ - ТО ЕСТЬ АССИСТЕНТ ПО ЗАЩИТЕ ИДЕОЛОГИИ НАГОВ-НАКАШЬ. ЭТА ВОЙНА С НИМИ ТЯНЕТСЯ ЕЩЁ СО ВРЕМЁН БОРЕИ С АНТ-ЛАНКОЙ (АТЛАНТИДОЙ). В МАХАБХАРАТЕ ИХ НАЗЫВАЛИ ЗМЕЯМИ И НЕОДНОКРАТНО УНИЧТОЖАЛИ. С "ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ ЗМЕЙ", ТО ЕСТЬ ИХ УНИЧТОЖЕНИЯ НАЧИНАЕТСЯ САМО ПОВЕСТВОВАНИЕ В МАХАБХАРАТЕ...

ИТАК..."СВЯЩЕННИК ПЁТР" (ЭТО ТИТУЛ), НАЗЫВЕТСЯ "ОЧИСТИТЕЛЬ". ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО ПЁТР ПЕРВЫЙ - ЭТО ОЧИСТИТЕЛЬ РОССИИ... ОТ ЧЕГО НУЖНО БЫЛО ОЧИЩАТЬ РОССИЮ??? ОТ НАСЛЕДИЯ БОРЕИ...
ОН ЕСЬМЪ МАСОНСКИЙ СТАВЛЕННИК, ТО ЕСТЬ АССИСТЕНТ ЧЁРНОГО БРАХМАНИЗМА АНТ-ЛАНКИ.

ВСЁ. ДРУГОЙ ФУНКЦИИ У НЕГО ДЛЯ РОССИИ НЕ БЫЛО. И ПУШКИН ЭТО ЗНАЛ, И МЫ ЗНАЕМ СЕГОДНЯ...

Ф.

Foxes, насчёт Атлантиды даю ссылку на статью об "атлантическом следе", см. по тексту ниже.

Кого испугался благородный Евгений? Кто там, за багряной завесой?

Кто-то видит ЗМЕЮ как она есть, кто-то не замечает вовсе. Говорят: у страха глаза велики. А бывает, испуг так велик, что СТРАШНОЕ вытесняется в область подсознания и таится там под спудом  всю жизнь. Меньше знаешь, лучше спишь. Хотя… как сказать: бывает, в снах повторяются одни и те же кошмары. И если бы такое происходило с отдельно взятыми гражданами, ещё бы полбеды. Но когда повторяющийся кошмар снится целому народу… Тогда его будущее сомнительно.

Утра луч
Из-за усталых, бледных туч
Блеснул над тихою столицей
И не нашел уже следов
Беды вчерашней; багряницей
Уже прикрыто было зло.
В порядок прежний всё вошло.
Уже по улицам свободным
С своим бесчувствием холодным
Ходил народ. Чиновный люд,
Покинув свой ночной приют,
На службу шел. Торгаш отважный,
Не унывая, открывал
Невой ограбленный подвал,
Сбираясь свой убыток важный
На ближнем выместить. С дворов
Свозили лодки.
       Граф Хвостов,
Поэт, любимый небесами,
Уж пел бессмертными стихами
Несчастье невских берегов.

В этом отрывке из текста Пушкина мною выделено:

- сравнение графа Хвостова с Нероном, воспевающим горящий Рим;
-  непотопляемость  предприимчивых «купи-продай» и чиновников» (по сути паразитов на народном теле);
- «холодное бесчувствие» самого народа, ходящего по освободившемуся пространству.

«Порядок» прямо-таки по Оруэллу и Хаксли, чьи антиутопии, как видим, Пушкин предвосхитил. Буквально одной строкой – БАГРЯНИЦЕЙ УЖЕ ПРИКРЫТО БЫЛО ЗЛО - он показывает, каким образом такой «порядок» - где люди походят на зомби, утвердился. Строка дорогого стоит, ибо содержит в себе квинтэссенцию «порядка, установленного на Земле свыше».
На поверхностный взгляд, речь о восходе солнца, об Агряне-заре. Славянское слово «багряный», содержит в себе, видимо, позабытое имя борейки Агряны. Да и зачем его помнить, коли оно не внесено в святцы, зато при слове БАГРЯНИЦА каждый верующий впадает в священный трепет, - ведь речь о плащанице Христовой!  Православный люд  ничуть не смущает даже сравнение их бога со Змеем в Евангелии от Иоанна, да просто в упор не видит: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, Дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную».
Потому что  – ТРЕПЕТ, СТРАХ и… вытеснение.

Ещё раз читаем: БАГРЯНИЦЕЙ УЖЕ ПРИКРЫТО БЫЛО ЗЛО.
«Уже» - т.е. заранее, загодя.
«Прикрыто» - тайно, под покрывалом, за завесой. Зло не стремится быть заметным – всегда чем-нибудь да прикроется, не то что сердобольная Леди Годива (о ней после)…
Но самое важное слово здесь – БАГРЯНИЦА, она же покрывало, ЗАВЕСА.  В таком значении это слово употребляется в Библии. Зачем Пушкину называть Зорьку ясную библейской БАГРЯНИЦЕЙ, с его-то словарным запасом?  Мог бы назвать прямо – Заряницей.  А потому, что речь не о зорьке.

А что плохого в куске красной ткани? Да ничего. Ткань сама по себе нейтральна, но вот значение, что ей придают,  – другое дело. Главное, кого (что) и зачем эта ткань прикрывает, не так ли? Начнём с того, что словом «багряница» обозначали пурпур, порфиру (в Синод. Переводе Библии везде - "багряница"), которую царственные особы надевали в торжественных случаях – во время коронации и пр.

Смотрим у В. Даля толкование слова «порфира»: ж. греч. багряница, верхняя торжественная одежда государей, широкий и долгий плащ багряного шелка, подбитый хвостатым горностаем. // Сегодня в порфире, завтра в могиле. Порфироносный муж, порфиронбосец, -сица, государь, повелитель земли и народа. Порфиророднный, багрянородный, царственой крови, поколенья.

Сразу вспоминается византийский император-креститель Константин Багрянородный, очень трепетно относившийся к царским регалиям и особенно к мантии:

«Правители строго следили за тем, чтобы «императорский» (а позднее «кардинальский») пурпур не появлялся на одеждах простолюдинов. Византийский император Константин Багрянородный, живший в Х веке, сочинил для своего сына Романа трактат «О церемониях Византийского государства». Там, в частности, говорится: «Варварам следует говорить, что царские одежды нерукотворны и приносятся прямо с небес…Кто из императоров сделает эту одежду повседневной или подарит её — подлежит проклятию!» (http://www.ruscenter.ru/726.html «Пурпурный след в истории русского языка» - статья весьма интересна).

А в стихотворении Жуковского «Императору Александру» есть такие строки: «О, Русская земля! спасителем грядет Твой царь к низринувшим царей твоих столицу! Он распростер на них пощады багряницу…»

Но отчего такое благоговение к мантии монархов-помазанников цвета жертвенной крови? Об этом мы узнаем наверняка, если заглянем в Тору… В  связи со словом «багряница» мы обнаружим целую «инструкцию по эксплуатации» не чего-нибудь, а ковчега откровения:
«И сделай завесу из синеты и багряницы, и червленицы, и крученого виссона; работою искусною пусть сделают ее, с кырувами. (32) И возложи ее на четыре столба из шиттим, обложенных золотом, с золотыми крючками, на четырех подножиях серебряных, (33) И прицепи завесу к крючкам, и внеси туда, за завесу, ковчег откровения; и будет завеса отделять вам святилище от святого святых. (34) И возложи крышку на ковчег откровения во святом святых. (35) И помести стол вне завесы, и светильник против стола на стороне скинии к югу, а стол поставь на стороне северной. (36) И сделай завесу у входа в шатер из синеты и багряницы, и червленицы, и из крученого виссона, узорчатой работы. (37) И сделай для завесы пять столбов из шиттим, и обложи их золотом; крючки ихз олотые; и вылей для них пять подножий медных».  («Танах», Библия).
(см. об этом статью «Тайны скинии или о чём умолчал Моисей»
Неразгаданные тайны Вавилона http://h.ua/story/254662/#ixzz1nsuVR1Hf
http://h.ua/story/254662/
Читать полностью: http://readr.ru/bibliya-tanah.html?page … z1nswyKLhz).

Таковы цветовые предпочтения «багрянородных» помазанников змеиного поколения, распростёрших БАГРЯНИЦУ над Русской землёй: крестовые походы и войны царей-«освободителей» унесли жизней безсчётно, а о жертвенной крови на красных знаменах при Советах - ради светлого будущего - и говорить не стоит… Потому что нас интересует прежде всего то, что выставил на своём знамени Моисей, см. в Торе «Числа»:  гл.21, ст.4-9:

«От горы Ор отправились они (народ Израильский) путем Чермного моря, чтобы миновать землю Едома. И стал малодушествовать народ на пути,
И говорил народ против Бога и против Моисея: зачем вывели вы нас из Египта, чтоб умереть нам в пустыне, ибо здесь нет ни хлеба, ни воды, и душе нашей опротивела эта негодная пища.
И послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ, и умерло множество народа из сынов Израилевых.
И пришел народ к Моисею и сказал: согрешили мы, что говорили против Господа и против тебя; помолись Господу, чтоб Он удалил от нас змеев. И помолился Моисей о народе.
И сказал Господь Моисею: сделай себе змея и выставь его на знамя, и всякий ужаленный, взглянув на него, останется жив.
И сделал Моисей медного змея, и выставил его на знамя, и, когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив».

(Комментарий к иллюстрации: "Вот, на этом барельефе хорошо видно два символа Асклепия: колонну-герму с «шишкой» на вершине и охраняющего ее Змея. Обратите внимание на 4 кольца на колонне. Не напоминает египетский джед? Сам Асклепий (Эскулап) здесь изображен с «ведерком на голове».  Так, как изображали Сераписа. Сераписа называли «Священной Змеей»
Асклепий. Что означает его имя? В википедии вы прочтете - Ἀσκληπιός, «вскрывающий». Но есть и другие толкования: «А» - определенный артикль, «скл» -  учить, «эфи/эпи» - змея. Или: «Аиш-шкул-апэ» - от «Аиш" человек, «шкул» наставлять  и «афэ» или «апэ» змей (по Александру Хислопу).  Таким образом Асклепий означает «наставляющая змея», что не противоречит всей остальной подоплеке.  Римский писатель Макробиус, описывая мистическое учение древних, говорит, что Эскулап был благотворным влиянием солнца на души людей. А Змей был символом просвещающего солнца.
Рим непосредственно заимствовал свои знания Мистерий из Пергама, где согласно Иоанну Богослову находится одна из семи церквей Апокалипсиса, и расположен «престол сатаны». В Пергаме широко поклонялись богу солнца в виде змея по имени Эскулап, «Змею, наставляющему людей».
Славная картинка вырисовывается, не правда ли?"http://arhivarrus.com/ww2/372-mudrost-zmei.html)

В Интернете (и не только) существует масса версий того, что представлял из себя Медный змей. Например, согласно научно-технической, Моисеев змей на жезле был элементарным громоотводом, спасавших несчастных евреев от укусов змей-молний.

Наиболее правдоподобным представляется расследование «Атлантические мифологемы в библейско-христианской традиции», где сказано о «змеином следе» в крови (ДНК) атлантов и красно-синей символике (т.е. так называемого пурпура). (http://www.liveinternet.ru/users/hellbl … 182546285/) :

«… ярко выраженной атлантической атрибутикой было ношение Иисусом красного хитона и синего гиматия (верхней накидки). В таких одеждах Иисус изображается тоже довольно часто. Синий, красный и черный цвета были основными (государственными) цветами державы атлантов. Синий цвет символизировал море. По сообщению Платона атлантические цари собирались на суд в стóлах темно-синего цвета. Родина атлантов обозначалась как "Красная Земля", благодаря повсюду выходящему на поверхность красному вулканическому туфу.
Библейский первочеловек Адам переводится как "красный", сотворенный из красной глины, т. е. на Красной земле. Одеяния Иисуса имели символику красной земли Атлантиды и окружающего её синего моря, а также служили знаком его царского достоинства. Можно сказать, красный цвет является культовым цветом всех белых народов, и это подтверждено археологически…
Гностическая христианская секта "офитов" – почитатели змеиной расы атлантов. Как было указано выше, символом атлантических богов был змей. В связи с этим представляет интерес гностическая секта "офитов", что значит "змеиные". Сведения о той же христианской секте дошли до нас под названием "наассены" (евр. "нахаш" – змея). Другое их название – "сетиане". К ним примыкали "каиниты" и "ператики" (весьма интересное название ввиду вышесказанного). Несколько офитских текстов, как полагают, найдено в библиотеке Наг Хаммади.
Дело в том, что змеиный культ характерен для всех народов, так или иначе связанных с атлантами. В частности сами эллины считали, что их предками были офиты, змеиный народ с западного моря, эмблемой которых являлась змея с яйцом во рту. И не только эллины, но и кельтские племена и американские индейцы заявляли то же самое.
Христа офиты почитали в качестве змеиной инкарнации, поклонялись ему как "Благому Змею", олицетворявшему мудрость и даровавшему людям истинное знание, и верили в множественность его воплощений. "Нахаш" и "Мессия" на древнееврейском языке имеют одно и то же числовое значение. Наряду с этим они учили о других змеях, враждебных человеческому роду. По-видимому, именно от этих враждебных змеев Иисус производил иудеев, назвав их "порождениями гадюки". Офитский гносис был особенно распространен в Египте, главной колонии атлантов в Средиземноморье. Многие ученые считают, что гносис был первоначальной формой христианства. Теперь мы можем говорить о возможных атлантических источниках гностицизма.
Вообще змеиная символика в христианстве довольно широко распространена. Например, в числе епископских богослужебных атрибутов употребляется посох с двумя извивающимися змеями, аналог кадуцея – жезла египетских жрецов, украшенного переплетающимися змеями.

(Комментарий из инета к картинкам Гермес-Тифон и Бог Тот:
http://kovcheg.ucoz.ru/forum/98-1525-1
"Из истории и мифологии Египта видно, что бог Тот является исторической личностью. Тогда с какой личностью под именем "Гермес" его объединили греки?
Это Кадм (ср. с "кадуцей") , племянник египетского царя Бела. Кадм родился в стране Ханаан, куда его отец Агенор переселился из Египта.
Случилось так, что Зевс похитил его сестру - Европу. Кадм отправился на поиски сестры. В дороге его спутники пошли к источнику набрать воды.
Вблизи жил гигантский змей (дракон) Офион, охраняющий источник. Когда спутники Кадма подошли к воде, дракон их всех убил. Тогда Кадм сразился с ним и одержал победу. Он освободил из плена змея красавицу Гармонию, дочь Ареса и Афродиты, заточенную в пещере и впоследствии ставшую его женой.
По совету Афины Кадм засеял поле зубами убитого змея, из которых выросли люди.
Они получили название пеласги (или «рожденные от чудовища») и дали начало всем доэллинским обитателям Греции.
Пеласги заявили, что готовы служить Кадму, и начали строить овальный акрополь названный «Кадмея».
Позднее, под защитой Кадмеи, как крепости, был основан великий и богатый город Фивы, сосед Афин и вечный их соперник.
Покровителем Фив стал египетский бог Амон.
Кадм дал гражданам нового города государственное устройство, законы, науки, алфавит и сакральные знания богов (Тота и Осириса), полученные им в Египте.
Его алфавит в своей основной форме был уже известен в середине второго тысячелетия до н. э.
Он употреблялся также для обозначения цифровых знаков.
В Греции Кадм считался мудрым правителем, первооткрывателем меди, изобретателем греческого письма.
И именно Кадм оставил после себя сборник божественных трактатов о мироустройстве под псевдонимом "Гермес Трисмегист", куда в первую очередь вошли переводы с египетского языка сакральных текстов, написанные его алфавитом.
Оставил он потомкам и "Кадуцей Гермеса", заимствованный у Осириса, как символ высшего всерождающего единства мужского ("Гермес") и женского ("Афродита") начал в виде двух переплетающихся вокруг анкха змей, что также символизирует и Кундалини, и форму спирали ДНК. (Есть и другое мнение насчёт "Кадуцея Гермеса": "Посох, обвитый двумя змеями с крыльями или без, был атрибутом божеств в Индии и Древнем Египте, в Финикии и Шумере, в Греции, Риме и во всем Средиземноморье, в Иране и даже в доколумбовой Америке. Кадуцей – символ сокрытия обмана. Он содержит две змеи, обвивающих жезл, который имеет на вершине Шишку, охраняемую (как орёл охраняет птенцов) крыльями". Видимо, важная ШИШКА. - М.)
Цитирую далее:
"С начала I века до н. э. и до конца II века нашей эры появилось множество книг, в совокупности составивших «Corpus hermeticum». Начиная с V века эти тексты собирали, в них есть ссылки на «Книгу Тота», но нет ни единого точного указания, которое позволило бы её найти. Наиболее известные сочинения этого ряда – «Asclepius», «Kore Kosmou» и «Poimandres». Все они упоминают «Книгу Тота», но не содержат ни одной прямой цитаты из неё и тем самым не дают возможности хоть как то в неё заглянуть.
«Asclepius», правда, приводит удивительные примеры могущества исчезнувших цивилизаций: «Наши предки владели искусством создавать богов. Они делали статуи, и поскольку души создавать не умели, они призывали духи демонов и ангелов и с помощью священной магии помещали их в статуи богов, и те творили добро и зло».
Так были сотворены египетские боги и сам Тот.
Но кто был их создателем? Об этом ничего не сказано. Великая цивилизация, существовавшая до Египта?
Как утверждает «Asclepius», эти боги ещё действовали во времена Христа: «Они живут в большом городе, расположенном в горах Ливии, но больше я об этом ничего не скажу».)

                                                                                                                                                   Архиерейский жезл - современная продукция Софрино.

Не случайно змей Моисея был из меди. Медь именно тот металл, благодаря добыче и экспорту которого Атлантида обрела огромные богатства и влияние. В какой-то степени медная руда была своеобразным символом атлантического могущества. Долгое время евреи поклонялись этому медному змею, повешенному на древе, и в этом смысле не отличались от других потомков атлантов, практиковавших культ змеи.
Сам Иисус заповедал быть такими же мудрыми, как и змеи (атланты), и образно отождествлял себя с медным змеем, повешенным на шест Моисеем».

НАЙДИ СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЕ:

Прежде чем выяснить, кого скрывала пурпурная завеса задолго до жития Моисея и даже его бабушки, позволю себе процитировать пару отрывков из  статьи (http://www.ruscenter.ru/726.html, что приводила выше):

«…Красное для человека — это, прежде всего, цвет крови, очень значимый для него и в определенном смысле символизирующий саму жизнь. Кровь бывает разной — хорошей (священной, жертвенной), плохой (кровью врага), алой или чёрной. В соответствии с этим и значение красного зависит от обстоятельств, от контекста. Подобная двусмысленность, неоднозначность отразилась в семантике красного цвета: с красным часто ассоциируется всё неустойчивое, переходное, пограничное.
В христианстве ярко-алый цвет символизирует жертвенность, искупительную кровь Христа, и не случайно кагор стал церковным напитком; пурпурный же — цвет Империи, это плащ жестокого прокуратора Иудеи Понтия Пилата и знак гонения, насилия и жестокости. Вообще, красный цвет и Империя, в силу какого-то рокового стечения обстоятельств, оказались вдруг в странном диалектическом тандеме: как Империя не может обойтись без красной символики, так и красный неизбежно порождает империалистические устремления. Кстати, известный в области архитектуры и дизайна «имперский стиль» обязательно включает предметы с пурпурной обивкой и позолотой.
Конечно, с течением времени производители красителей нашли рецепт растительного пурпура, который был значительно дешевле. И все же плащ пурпурного цвета еще долго оставался символом высокого сана. Этот цвет уже обрел в народном сознании устойчивую ассоциативную связь с властью, чаще всего жестокой и высокомерной. Возможно, по этой причине он практически никогда не применялся в народных костюмах.
Параллельно с историей развития производства пурпурного красителя шел и процесс возникновения и развития соответствующих терминов цвета.
Поначалу словом «пурпур» обозначали только самих улиток, затем так стали называть выделяемую ими красящую жидкость, затем — краситель, получаемый в результате применения соответствующей технологии, и, наконец, цвет этого красителя <…>
Теперь обратимся к русскому материалу. На Руси для получения различных оттенков красного цвета существовал свой краситель, тоже добываемый из червей особого вида. Недаром в языке существовало несколько слов, образованных от корня червь? и обозначающих оттенки красного цвета (червленый, червчатый, чермный, червонный).
Говоря о терминах цвета, нельзя упускать из вида вопрос значимости самого цвета. Красный цвет как таковой считается крайне популярным в русской культурно-исторической традиции. И. Грабарь в своей «Истории русского искусства» писал: «Чертой же, преимущественно свойственной времени Ивана Грозного, является яркий алый цвет, который „выскакивает“ из общей низкой тональности желто-коричневых охр и начинающих чернеть теневых мест». По другим свидетельствам, красный оставался самым популярным и в XVII веке: одежду с элементами красного носили практически все — от простолюдинов до служителей церкви. Своеобразным отголоском этой роли красного для русских является ведущее место слова красный в современных торговых брендах. Впрочем, в самое последнее время красный цвет как будто сдает свои позиции, уступая их, в частности, оранжевому.
До того, как слово красный стало выполнять функцию основного термина соответствующей категории и оттеснило многие другие слова на периферию, для выражения оттенков красного цвета, использовались три группы слов:
1) слова общеиндоевропейского происхождения типа рудой, рдяный (восходят к корню ‘руда?);
2) уже упоминавшаяся группа синонимов от корня ‘червь? (червленый, червчатый, чермный, червонный);
3) слова со старославянским корнем багръ (багор, багрец, багрецовый, позднее — багряный, багровый и т.д.).
По-видимому, слова первой группы обозначали огненно-красные, огненно-рыжие оттенки; вторая группа слов применялась к более темным оттенкам, а слова третьей — в первую очередь, служили как раз для оттенков цвета, сходных с пурпурным (чаще всего в него окрашивались ткани). Кстати, те самые моллюски, из которых добывался пурпур в Европе, назывались на Руси «багрянки».
Не будем забывать, что русский язык несет в себе следы длительного пребывания России под татаро-монгольским влиянием. Так, слово алый, заимствованное из татарского (? – М.), довольно успешно вытеснило все слова славянского происхождения, выражающие яркие светло-красные оттенки.
Что касается слова пурпурный, то оно было заимствовано из нем. purpur значительно позже — в эпоху Петра I, когда русский язык вообще активно обогащался немецкими заимствованиями. Необходимо отметить, что вместе с прямым значением слова purpur русский язык, по-видимому, заимствовал и тот ореол, который окружал данное слово, и был связан с его первоначальным значением…
На Западе изначальный ореол слова уже практически исчез. Возможно, это связано с традиционным отношением западных людей к личности. В западном сознании разрыв между королями и поддаными никогда не был столь большим, как у нас. На Западе монарх — скорее объект почета и любви, для русского имперская власть — прежде всего, страх и преклонение. Если ценность самого цвета еще традиционно высока (ср. современные мантии епископов или мантии почетных докторов Оксфордского университета), то статус слова пурпурный сильно снизился. Сейчас это обычный термин цвета наряду с целым рядом других и поэтому он не несет никакой особой функции в языке западной рекламы. В российской среде особый статус этого слова сохраняется. Язык упорно не допускает его низведения до уровня обыкновенного цветонаименования. Оно никогда не употребляется «всуе». (Что же до «багряницы», то перед ней полагается испытывать лишь священный трепет – М.)».

Автор: Марина Черткова

http://arhivarrus.com/ww2/372-mudrost-zmei.html

Предания о первозмеях, змеелюдях, демонах-змеях встречаются практически у всех живущих на Земле народов
Языческие мифы говорят о том, что змеи предшествовали всем богам и правителям Вселенной. Не удивительно, что существовала вера в то, что спаситель, на которого возлагались надежды язычников был «семенем змеи».  Именно так было в Греции - первое упоминание о Бахусе гласило о том, что он появился в результате связи его матери с отцом богов, явившимся к ней в виде «пятнистой змеи». Пересказывать все подобные случаи из истории многочисленных религий займет слишком много времени и букв, но все они написаны как под кальку, архетипичны.
Знаем, что слово «сэр», производное от слова «змея». Традиции эти идут от того времени, когда правителю было необходимо заручится особым титулом, который доказывал бы его принадлежность к «семени змеи». Так, когда Александр Македонский был объявлен богом, его мать Олимпия провозгласила, что он был сыном не ее мужа - царя Филиппа, а сыном Зевса, который явился к ней в виде змеи. Точно так же и Юлий Цезарь называл себя сыном Аполлона, который ради его рождения принял форму змеи. Любопытно, не правда ли.

Слева статуэтка Сераписа, найденная в Афганистане.  Дубина, которую он придерживает правой рукой – демократизатор, инструмент примитивный, но надежный. В левой руке «чаша», на голове «ступа».  Змея, неизменный атрибут бога, здесь обозначена на левой ноге, обвивая голень.  Справа – Асклепий. Ноги прикрыты хитоном, змея переползла на дубину, чаша в левой руке осталась.
Воможно, утверждение будет тривиальным, но нет сомнений, что титул Повелителя Бездны Энки «Серапси», который через тысячелетия стал именем бога, Сераписом ,  у греков трансформировался в Асклепия.  Или Асклепий стал его ипостасью, отделенной сущностью Энки, который таким образом попытался проявить себя на поверхности физического мира.
Асклепия отождествляют с египетским Имхотепом, также как и его греческий аналог занимавшимся врачеванием. У исследователей нет сомнений, что Асклепий это Серапис. Посмотрим на эти три картинки ниже, для того чтобы в этом убедиться.  Их можно сравнить с изображениями Сераписа из предыдущей главы. Атрибуты бога те же самые, разве что «корзинка» (ее можно видеть отчетливо на двух крайних изображениях) теперь находится не на голове, а на земле.  Теперь это не ведерко, и даже не корзинка, а скорее оплетенное яйцо, выступающее из земли. Или стилизованная, граненая  «шишка», которую мы могли видеть на изображениях кадуция Гермеса. Та шишка, которая упала с кадуция на рельефе Зервана. Посох напоминает кадуций Гермеса, но всегда упирается в землю. В отдельных изображениях змей (змея) присутствует возле ног, в большинстве – переползает на посох, тирс, поднимаясь по нему вверх.
Не слишком запутанным получается детектив? Если после всех этих сложных трансформаций и метаморфоз с заменой имен и псевдонимов, как в многосерийном шпионском фильме, я сейчас скажу, что Асклепий и есть Гермес,  вы очень удивитесь?

Заметьте, что на этом рельефе змея обвивает стержень, увенчанный всё той же «шишкой». Шишку спустя тысячу лет сняли, и поместили на верхушку чашу. Судя по всему, с «шишкой» были какие-то проблемы в ее интепретации как символа или желание его дезавуировать. Но, скорее, никто не понимал - зачем она там? Что за шишка? Ну, причем здесь сосновая шишка, в самом деле? Шишка определенно не помещалась на стержень – ее не знали каким местом туда приткнуть.

Появилось очень много изображений «без шишки», или с заменой ее на пламя факела, иголье ушко, или на зеркало, как в символе французских медиков. «Тёща смотрится в зеркало». Применение зеркала у медиков оправдано в нескольких частных случаях, но в большинстве для проверки – «пациент жив или мертв?»

Автор: Марина Черткова

Библейский "змей" сегодня это уже символ того что случилось в частности с человеческим ДНК примерно 12,000-15,000 лет назад, с повторением позже, почти 5 с половиной тысяч лет назад.

Например, ты у себя на службе можешь иметь отношения с человеком у которого будет 50% "отпечатков" сауриного ДНК и ты об этом и знать не будешь, - человек как человек...

Поэтому (для того что-бы было всё незаметно в "стаде") у "змееголовых" существовало три задачи:

1. Уничтожить Роды, ведущие генеалогическую линию от чисто человеческого ДНК, с уничтожением любых родословных записей их Рода.
2. Уничтожить Язык, на котором общались Роды, ведущие генеалогическую линию от чисто человеческого ДНК.
3. Уничтожить Мировоззрение, на котором стояла жизненная суть (существование) Родов, ведущих генеалогическую линию от чисто человеческого ДНК.

Этим уничтожается культура Родов, ведущих генеалогическую линию от чисто человеческого ДНК и сами Роды (после этого как говорят - на НЕТ и суда нет, а мальчика то просто и небыло, и всё тут...).

Дальше дело "техники" (магии) "змееголовых" ("избранных"-скрещённых особей сауриного ДНК с Нефилы)...

1. Заставить скрешивание с чужим Человеческому Роду ДНК.
2. Заставить внедрение Человеческому Роду чужеРодного языка.
3. Заставить Человеческий Род насильной организации: государств - с "избранниками" по "змеиному" ДНК, с вытекающими секулярными "измами" - под контролем "змеиных" царей, государей, императоров, цезарей - это демократизмы, социализмы, коммунизмы, масонизмы, иллюминатизмы, научные измы, финансовые измы, экономичечкие измы, военные измы - масового уничтожения, революционизмы, а также под контролем змеиных "спасителей", "пророков", пап, священников - это яхвизмы, элохихмы, иудаизмы, исламизмы, христианизмы, ведантизмы, буддизмы, нью-эйджизмы, каббализмы, герметизмы, и всякая другая нечисть...

А ты хотел, что-бы в этом уже до максимума униженном Человеческом "стаде" тебе представился "змей" и сказал: Ясный, вот я...

Вот тебе Петруша Первый и показал как это делается со стороны "змеев"...

Уже заканчиваю "Веды Яви", когда прочитаешь, будет Ясному намного яснее по поводу "змеев"...да согласен, - тема не проста...но не этого ли добивались "змееголовые", что-бы мы никогда не "добрали шва", что к чему, что же с нами произошло?

Так что в этих вопросах необходимо ПОЛНЕЙШЕЕ ХЛАДНОКРОВИЕ, СПОКОЙСТВИЕ И ВЫДЕРЖКА...ибо не так страшен чёрт как его малюют сами "змееголовые".

Ф.

Потомки детей Лады рождаются от женщины и развиваются в теле Природы-матери, а для тварных организмов, созданных в астральных (и не только) лабораториях, это невозможно. Единственный путь для них, безВРАТНЫХ, - это жертвоприношение Богини. И чем обильнее эта жертва, тем более насыщаются любители крови (жизненного сока).  Все их обряды связаны с кровью – материальным носителем огня Живы. Повсеместное уничтожение Природы (а перво-наперво насильственный разрыв связей с ней, чтобы люди забыли окончательно ПУТЬ к Лукоморью с Древом Жизни, где «на неведомых дорожках следы невиданных зверей», потому что все дороги РУССКИХ РОДОВ ведут в Лукоморье)   - это тоже одна из форм ритуального убийства Матери. Кому Мать, а кому мачеха…

На надгробных плитах еврейского кладбища Бет-Хаим (где захоронено много работорговцев) изображена "божья" рука, срубающая Древо. И плит таких, поверьте, очень много...

Однажды мир крылатых посетил
   С крылом по цвету роз пришелец-гость.
   И, отвечая на любовь от "Be...",
   Лишь проявлял он злобную немилость.
   Срубил разяще мир крылатых сов,
   Которые о мудрости вещали.
   Срубил, смеясь, он корни до основ,
   Что древо жизни острова держали.

   Крылатых мир перевернулся вспять,
   Лес тропиков терял не только влагу.
   "Жизнь без основы - нечего терять", -
   Так белый сфинкс их встретил у порога.
   Пришелец-гость разил и дальше жизнь,
   Безмерностям отдушину давая,
   Топил миры, восставших он губил,
   Лишал, ничто взамен не отдавая.

(Стихи Ильхома Очилова)

Ну неужели А.С. Пушкин ради красного словца сказал, рискуя жизнью своей: «Шипит внизу пустое море как РАСКАЛЁННАЯ змея»?!  Обычные змеи (кто держал в руках), когда они скользят по руке, напоминают прикосновение шёлка, но ХОЛОДНОГО. Обычные змеи не бывают «раскалёнными».  А образ Пушкина – эта та самая змеюка, с которой сражались русские витязи на Калиновом мосту. Вот такая приблизительно, как на рисунке с древней монеты, где изображен «Обожествленный Змей».  Давно хочу обратить внимание всех на слово  «драКОН», по-видимому, образованному от КОН и глагола «драть(ся)».

Подборка же сохранившихся монет также очень интересна в этом отношении.

На одной из монет изображён Гликон (не от него ли пошло просторечное «глюк», «галлюцинация»?) - имя  змея, воплощения бога Асклепия. Согласно некоторым мифам, именно этот змей был настоящим отцом Александра Великого. У Плутарха в «Жизнеописании Александра» есть рассказ о том, что Филипп увидел однажды большого змея, спавшего рядом с Олимпиадой, и потерял глаз, которым он подсматривал за спящим богом. Лукиан рассказывает, что культ был изобретен в его время Александром из Абонотиха, который от его имени изрекал пророчества. Изображался в виде змея со львиной головой, был связан с культом Фортуны. Культ получил распространение в Римской империи во II веке. http://coins.msk.ru/articles/11/156/
Но наибольший интерес представляет монета, демонстрирующая на аверсе-реверсе (что очень удобно!) МИМИКРИЮ оттиснутого ПЕРСОНАЖА. Обратите внимение на "явное" и "неявное" изображение Зевса-Аммона (на голове последнего знакомое ведерко-шишка, а трезубец Посейдона обвивает змея. А борода-то какая знатная, но на аверсе - бог безбородый).

                                                                                                                                  Люблю, военная столица,
                                                                                                                                  Твоей твердыни дым и гром,
                                                                                                                                  Когда полнощная царица        (т.е. полуночная, тёмная)
                                                                                                                                  Дарует сына в царской дом... (Пушкин. "Медный всадник")

Храм Исиды-Ишшы с уже известной нам, тщательно оберегаемой ШИШКОЙ-ЯЙЦОМ. Когда-то древняя статуя Изиды была перевоплощена (переделана) в Черную Мадонну Montovolo, и  многие современные историки готовы признать, что статуя египетской богини Исиды с сыном Гором на руках (исторический артефакт,  найденный во многих местах), была прообразом Богоматери. Многие из этих статуй, изображенные с черной кожей, были переименованы в Марию и Иисуса, когда Европа была насильно обращена в христианство (надо заметить, что не сильно насильственно, в отличие от Руси).

Исис и Осирис - божественная парочка, как она есть.

Кстати, "…Кирилл, епископ Александрийский, открыто принял дело Исиды и перевоплотил» ее в Марию, Матерь Божию... "(Е. П. Блаватская, Разоблаченная Изида).

Автор: Марина Черткова

Конец или начало?

Но случилась беда: ракушка-колесница опрокинулась, лебеди разлетелись, зайцы разбежались… О каком ТРИУМФЕ может идти речь, когда с тебя сорвали солнечную одежду, а твой дом «пуст и весь разрушен»? А твой мужчина только и может, что сказать: «УЖО!»

Да и стоило Евгению сказать «УЖО», как медный истукан повернулся "лицом к проблеме". Мраморный лев, спасший героя от буйной Невы, не смог защитить его от преследования кумира, крепко засевшего не где-нибудь, а в голове «верноподданного. Ведь если жители царской империи легко мирились с тем, что они ВЕРНО ПОД ДАНные (под «данью»), то о чём может быть разговор – «паситесь, мирные народы!»

Ещё в одном месте Пушкин пишет о Змее, в своей МОЛИТВЕ: «…Любоначалия ЗМЕИ СОКРЫТОЙ СЕЙ».
Евгений и не подозревает, как глубоко сокрыта в нём эта змея, иначе бы он не размышлял вот так:

О чем же думал он? о том,
Что был он беден, что трудом
Он должен был себе доставить
И независимость и честь;
Что мог бы бог ему прибавить
Ума и денег.

Вечная надежда русского человека на бога, на царя-батюшку, на управдома. А сам-то что: без рук-ног и головы? Да и спасут ли положение УМ и ДЕНЬГИ? И только беда, открывшая Евгению  глаза, толкает его на смехотворный бунт, а смехотворный потому, что страх перед божеством оказался в сто раз сильнее. Уж лучше бы наш герой ПАССЯ и дальше… Но дело в том, что это уже невозможно – он ощутил ЗМЕИНЫЙ ВЗГЛЯД, «он оглушен был шумом внутренней тревоги» и понял, что происходит, однако… Евгений абсолютно бессилен, раздавлен страхом. При всём своём благородстве он  БЕДЕН (это подчёркнуто несколько раз), и не только в смысле материального недостатка: он не знает своей «почиющей родни», т.е. своих корней, не ведает он и природных законов (в городах люди надёжно ограждены от подобных «лишних» знаний), но зато с самого детства привык быть «верноподданным». И, если бы не любовь к женщине, то, возможно, он и не ощутил бы себя человеческой личностью, а лишь «винтиком» в огромном механизме.

Слово «МЕДНЫЙ» не случайно вынесено в заголовок, ещё и потому, что МЕДЬ – это металл Венеры, красно-золотистого цвета (о меди см. подборку «Медь – красный металл» http://www.fbc-m.com/ruski/crveni_metal.php: По древнеегипетским понятиям, меди покровительствовала богиня Хатхор - символ любви и олицетворение начала и продолжения жизни, которая одновременно покровительствовала малахиту. Символом жизни богиня любви считалась и на острове Кипр, где около 1500 г. до нашей эры возник новый центр добычи меди, а самородная медь здесь была найдена примерно в 4000 г. до нашей эры. Киприоты освоили выплавку меди и из малахита, а меди дали название по имени острова Купрос (отсюда купрум). По имени острова богиня любви звалась Кипридой, а поклонение ей вылилось в Греции в культ Афродиты. Медь, наряду с золотом, стала символом женской красоты, а ее алхимический знак - символом Венеры. И недаром Венере соответствует «сладкий вкус»: именно медь принимает активное участие в синтезе сахара в биосистемах.

Понимал ли Евгений, что его «сладкая» Параша-Венера ограблена со всех сторон: все её жизненно-важные «символы» присвоил и забрал себе «медный истукан» (во времена Пушкина не было различий между бронзой и медью), «уздой железной» сбил календарные вехи, нарушив тем самым и «женские циклы» (организм женщины более чутко реагирует на отклонения от природных закономерностей – ведь она вынашивает и рожает детей и ориентируется по «затесям» чувств).  Даже обжитой Домик в Коломне заставили её покинуть вместе с матерью-старушкой, выселив женщин не просто в медвежий угол, а в зону, опасную для жизни. А «самодержец»  воссел на КОНе, на заКОНе, на России, на её народе, на «вечно бабьем в русской душе»… Увы, Евгений не понимал, в какой опасности его женщина, которая при таком «прав»ителе в любую секунду может стать ходким товаром, лёгкой жертвой «мавруш», клеветы, войны, стихии и пр. Земные женщины пропадали и продолжают пропадать - говорят, инопланетяне воруют... И вот, когда грянул гром, жених бросился спасать невесту, но поздно: вирус «медной заразы» проник глубоко… Возможно, иммунитет к нелюди нужно было укреплять ещё деду Евгения, свидетелю того, как молодой царь Пётр самолично рубил головы стрельцам…

Вспомним, как до осознания своего плачевного положения пушкинский герой предавался мечтам:

Местечко получу - Параше
Препоручу хозяйство наше
И воспитание ребят...

Ведь он благоРОДного происхождения, и понимает, что ХОЗЯЙКОЙ В ДОМЕ должна быть ЖЕНЩИНА.

Хочу процитировать здесь отрывок из романа Б.Шлинка «Чтец», который перекливается с трагедией Пушкинского бедолаги.
Герой Шлинка,читающий любимой женщине «Одиссею» Гомера, теряет свою Пенелопу-Ханну дважды. Первый раз, когда её сажают в тюрьму (образно это «запирание» в камере женского начала), а второй раз окончательно, когда та за день до "освободжения" вешается в тюрьме, чтобы не возвращаться в осудивший её мир, заставивший отвечать женщину за преступления войны, устроенной мужчинами. Герой вдруг осознаёт, что он БЕЗДОМЕН навсегда:

«Я ехал из Бостона в Нью-Йорк на поезде. Леса блистали своей коричневой,
желтой, оранжевой, красно-коричневой и коричнево-красной раскраской и ярким,
пылающе-красным цветом клена. Мне вспомнились вырезки с осенними пейзажами в
камере Ханны.  Когда от  стука колес и  раскачивания  вагона  я  задремал, я
увидел Ханну и себя в  доме  посреди пестрых от осени холмов, через  которые
ехал  поезд.  Ханна  в  моем  сне  была старше,  чем  в  то  время,  когда я
познакомился с  ней, и моложе, чем тогда,  когда  я снова  увидел ее, старше
меня, красивее,  чем раньше, ставшая с возрастом еще более спокойной в своих
движениях  и еще более уверенно чувствующая себя в своем теле. Я видел,  как
она  вышла из  машины  и взяла  в  руки  пакеты с покупками,  видел, как она
двинулась  через  сад  к  дому,  видел,  как она  поставила пакеты  и  стала
подниматься впереди меня по лестнице.  Тоска  по Ханне охватила меня с такой
силой, что мне сделалось больно. Я отбивался от этой тоски, возражал ей, что
она  совершенно  неправильно  передает нашу  реальность,  реальность  нашего
возраста, нашей  жизни.  Как это Ханна,  которая  не говорила  по-английски,
могла вдруг жить в Америке? И машину водить она тоже не умела.
     Я очнулся  от дремы и снова вспомнил, что Ханна  была  мертва.  Я также
осознал,  что  тоска  привычно  возвращала  меня  к  Ханне,  не  касаясь  ее
конкретно. Это была тоска по дому…»

"Вырезки с осенними пейзажами"... Это всё, что есть у женщины, лишенной природной среды обитания в её заточении... Ещё у неё есть записанный на магнитофонную пленку мужской голос, читающий ей "Одиссею"... Вывод: МУЖЧИНА достиг в гонке по жизни многого, но потерял ЖЕНЩИНУ, а вместе с ней и ДОМ и… СЕБЯ… А ведь Пушкин предупреждал об этом давным-давно:

…Он оглушен
Был шумом внутренней тревоги.
И так он свой несчастный век
Влачил, ни зверь ни человек,
Ни то ни сё, ни житель света,
Ни призрак мертвый...

Что сталось с Евгением, нам известно… Но что же Параша? Какова её судьба? Утопла она и стала мстительной Русалкой или выжила и прибило её к другим берегам – неизвестно… Ясно одно: Ладушка вернулась туда, откуда вышла ещё на заре мира, блистая неземной красотой и как бы говоря: «Тешьтесь, несчастные, пока есть время, не надолго я здесь с вами…»

Ма обещала ещё рассказать про Леди Годиву, и это будет весьма кстати, раз одежды сорваны... Согласно легенде, Лада Годива была прекрасной женой графа Леофрика. Подданные графа страдали от непомерных налогов, и Годива упрашивала мужа снизить налоговый гнет. Леофрик обещал сделать это, если его жена проедет обнажённой на лошади по улицам Ковентри. Он был уверен, что условие будет совершенно невыполнимо для нее. Однако Леди Годива всё-таки пошла на этот шаг...

А может, не всё так печально?  И не зря Пушкин оставил нам рисунок коня без Змея-всадника. Как знать, может, конь, устояв над бездной (а вернее, выйдя из состояния мучительной  подвешенности над ней), ещё увидит её, Агряну-Заряницу и возликует всем своим конским существом, потому что именно о такой ВСАДНИЦЕ он всегда и помнил, и мечтал в своих снах?

«КОНЬ – СИМВОЛ НАРОДА, СТРАНЫ, ОБЩЕСТВА. ВОЖЖИ – ИНСТРУМЕНТ ПРАВЛЕНИЯ – В РУКАХ ЖЕНЩИНЫ.
ЖЕНЩИНА НАХОДИТСЯ В СОСТОЯНИИ ЭКСТАЗА ОТ СВОЕГО ВСЕМОГУЩЕСТВА».

Слово борейское крепко.

Марина Черткова