Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева была внучкой генерал-майора Дмитрия Васильевича Пиленко.
О самом генерале известно сравнительно мало.
Происходил он из дворян Таврической губернии. Родился Д.В. Пиленко в 1830 г.,  воспитывался в институте корпуса горных инженеров. По окончании корпуса в 1847 г., был  назначен в Тифлисскую окружную  палату исправляющим должность пробирера. В 1848 г. его прикомандировали к канцелярии Наместника Кавказского.  Но только в 1853 г. его перевели в корпус горных инженеров поручиком, а в 1861 г. - в саперный батальон, для особых поручений к главнокомандующему Кавказской армией князю Барятинскому. По окончании Кавказской войны, в 1864 г. полковник Д.В. Пиленко был назначен начальником штаба Кубанского казачьего войска.
10 марта 1866 г. было Высочайше утвержденное " Положения об управлении Северо-Восточного берега Черного моря ", согласно которому создавался Черноморский округ и вновь учреждаются портовые города Анапа и Новороссийск (на месте укрепления Константиновского) с окружным центром в городе Новороссийске.
25 января 1867 года полковник Д.В. Пиленко ВЫСОЧАЙШЕМ ПОВЕЛЕНИЕМ  утверждён исправляющим должность начальника Черноморского округа. Заместителем его стал капитан артиллерии Н.Е. Никифораки.
    В предписании Его Императорского Величества Наместника Кавказского Начальнику штаба войск Кубанской области полковнику Д.В.Пиленко указывалось:
  "Назначив Вас к исправлению должности  Начальника Черноморского округа,  предлагаю Вам отправиться в укрепление Константиновское и вступить в отправление возлагаемых на Вас обязанностей на основаниях изложенных в  ВЫСОЧАЙШЕ  утвержденном 10 марта 1866 года положения о заселении Черноморского округа..."
12 марта Дмитрий Васильевич приступил к исправлению своих обязанностей.                     
В рапорте № 111 от 1 июня 1867 г. на имя Наместника Кавказского сообщал:
"...Вступил в исправление должности начальника вновь образованного
Черноморского округа,  приняв в свое ведение подлежащих мест и лиц дела до округа относящиеся и занялся формированием управления.  Конец марта и апрель употреблены  мною на поездку в Тифлис, а первая половина мая - на осмотр округа и поездку в Екатеринодар...  Затем, 25 мая управление округом открыто вполне..."
В этом же году его произвели в генерал-майоры.
В каких условиях пришлось работать Дмитрию Васильевичу модно судить по статистическим сведениям о городе Новороссийске на начало 1868 года:
"... В Новороссийске было всего 90 домов, из которых ровно  65 выстроены были до учреждения города не по плану и подлежали слому. Население состояло из 434 душ: мужчин - 244 и женщин - 190. В том числе генерал, штаб и обер-офицеров и чиновников военного ведомства было 18 мужчин и 19 женщин; купцов приписанных к Новороссийску не было; иногородних купцов мужского пола - 5, женского - 3; новороссийских мещан - 4 человека, иногородних мужского пола - 34, женского - 31, священников – 1, дьячков и причта нет…"
    В Новороссийске находились Черноморский окружной суд,  канцелярия начальника Черноморского округа, военная канцелярия начальника округа, карантинно-таможенная контора и полиция. Все эти учреждения помещались в частных домах по найму.
Округ заселялся переселенцами. Они добирались своим ходом по суше из центральных областей России. Но, не имея достаточного количества денег, ни нужного инвентаря, ни, самое главное, практических знаний жизни в данных климатических условиях, резко отличающихся от центральной России, они разорялись. Кто-то возвращался домой, кто-то оставался.
Приглашались переселенцы и из-за границы: греки, армяне, чехи, немцы, эстонцы и другие. Они основывали свои посёлки вокруг города Новороссийска: чехи - деревни Мефодиевку и Кириловку, греки - Федотовку, вокруг Анапы: немцы - села Джигинку и Юровку, чехи – Варваровку и Павловку, армяне – в Сукко и Гайкодзор. Псоёлок Красная поляна под Сочи, где сегодня ведется строительство олимпийского комплекса, основали эстонцы. И назвали его Красная поляна не из-за революционных событий, а из-за цвета листьев дерева скумпия, которые красные, в отличии от привычных нам всем зеленых. Довольно часто в дореволюционных источниках и документах первых лет Советской власти этот посёлок называли Эстонская поляна.
"...Эти деревни, получившие наделы не совсем  удобные для культуры хлебов и притом стесненные землями частных владельцев, занимаются хлебопашеством плохо и в миниатюрных размерах. Главным образом они живут и даже безбедно торговлей в Новороссийске дровами, запашкой земель под табак, поденной работой на плантациях, рыбным промыслом..." - сообщала газета "Кавказ" № 84 от 17 апреля 1879 г.
    Во Всеподданнейшем отчете о состоянии Черноморской губернии за
1897 г. отмечалось:
  " ...Что касается полевого хозяйства,  то оно отличается такими местными особенностями,  что является недоступным для поселения неподготовленного, для бывших жителей равнины. В этой своеобразности полевого хозяйства кроется главная причина нашего неуспеха или затруднительности заселения губернии русским земледельческим населением. Главнейшия особенности заключаются в необходимости ручной обработки склонов за неимением площадей, при полной невозможности употребления орудий для конной и вообще живой тяги; вытекающая от сюда незначительность площадей, какия может обработать своими силами селянская семья,  влечет за собой необходимость возделывания злаков,  дающих своеобразно обильный урожай, а именно: кукурузы и видов кормового восточного проса (гоми). Все это идет вразрез с земледельческими представлениями, приемами и привычками прибывающего российского земледельческого населения и, конечно, требуют основательной ломки всего домашнего быта...
... Смотря по народности, поселяне внесли в местное полеводство свои особенности, более или менее подошедшие к местным условиям, а затем путем заимствования становящихся достоянием других поселян. Так, несомненной заслугой чехов-поселян является введение удобрений полей и легкого рухадловского плуга, столь важного для почв западной части губернии. Греки принесли с собой табаководство, но и на этом поприще были побеждены чехами. Молдоване - возделывание овощей и кукурузы, а вместе с греками и армянами - ручную обработку полей..."
      Такая дана в отчёте оценка деятельности Д.В. Пиленко.
Что же касается Новороссийска, то Дмитрий Васильевич сделал очень много для развития города. И самым главным было то, что с 1868 года он начал ходатайствовать перед Главным управлением Кавказского наместника об учреждении в Новороссийске начального двуклассного училища. Разрешение было дано только на одноклассное училище, "при чем содержание  его  начиная  с 1870 г.  отнесено всецело на счет городских средств". Расходы составляли 900 рублей в год, из них смотрителю - 400 рублей, законоучителю 150 рублей, наем и содержание помещения - 300 рублей и 50 рублей на библиотеку. 12 мая 1870 училище было открыто. Оно располагалось в здании адмиралтейства. Первым смотрителем училища был Николай Бабак.
  "Училище учреждалось для детей всех сословий, но ввиду тесности помещения, рассчитанного на 45 человек, начальник округа высказался за предпочтительное  право обучаться в Новороссийской  школе детям местных граждан, купцов и мещан.  В первые же дни в училище записались 55 детей " – гласит документ.
Обнадеженный таким успехом, Дмитрий Васильевич под самый Новый год, 31 декабря обратился с письмом к полицмейстеру Новороссийска:
" …жена генерал-майора Пиленко Надежда Борисовна Пиленко и жена надворного советника Жозефина Станиславовна Суходольская, с разрешения моего, составив посредством частной благотворительности особый капитал, в видах учреждения и содержания на оный женской школы в городе Новороссийске и, находя ныне полезным капитал этот обратить на покупку дома, с тем, чтоб доходами оного содержалась предполагаемая к открытия в будущем 1872 году женская школа, обратились ко мне с просьбою о выборах и утверждении особых попечителей из числа коренных обитателей города Новороссийска с возложением на них обязанностей по приобретению на вышеупомянутые средства на имя новороссийского начального женского училища дома  и об отдаче его в наем..."
    Попечителями этого благородного дела согласились быть новороссийцы И.И. Черкасов,  Г.И. Бублейников и К.И. Кутуков.
            Среди способов сбора средств на училище было проведение лотереи-аллегри. Одни из таких лотерей, по окторой сохранилось описание, прошла 10 февраля 1872 года. Её  проводила Надежда Борисовна Пиленко "в пользу имеющей открыться в г.Новороссийске женской школы". В самых людных местах города появились объявления:
  "Полиция, извещая жителей города, что в сем месяце будет устроена аллегри с благотворительной целью, в пользу открываемого в Новороссийске женского училища, покорнейше просит всех жителей принять участие в этом  благом  предприятии  по  пожертвованию,  сообразно средств и возможностям каких-либо вещей или денег..."
    Горожане принесли разнообразные вещи:  посуду, пепельницы, подсвечники, чернильницы, мыло, помаду, серьги, броши, воротнички, одеяла, самовары и даже эполеты и саблю. Пожертвованные вещи были оценены в сумме 95 руб. 02 коп и все эти деньги пошли на новую школу.
3 марта 1872 года от попечителя Кавказского учебного округа было получено разрешение на открытие училища, а осенью женское училище было открыто. Первоначально оно работала в наемном доме, но потом под него купили место на углу ул.Серебрякова и Раевского с деревянным домом [ныне на его месте здание Государственного Банка].  Хозяйственными делами училища ведал попечительный комитет, первой председательницей которого была избрана Н.Б. Пиленко, не оставлявшая его и далее своими попечениями.
"…Благодаря, главным образом, ее заботам школа не только существовала без бедно, но доходы ее превышали расходы. Эти-то превышения позволяли училищу при помощи города, давшего школе заем в 2500 руб., выстроить на своем участке корпус лавок, которые  давали возможность училищу существовать..." – говориться в документе.
Ещё одной заслугой перед городом Д.В. Пиленко было строительство телеграфной линии, шедшей от Новороссийска через Анапу до Темрюка и далее до Екатринодара. Так Новороссийск получил связь со всей страной.
Дмитрий Васильевич поддерживал агронома Черноморского округа Ф.И. Гейдука. В декабре 1869 года агроном совершил поездку в Крым для изучения положения дел  виноградарстве и виноделии Крыма. В отчете о поезде Федор Иванович писал:
"...Северо-восточное побережье Черного моря, самая большая часть которого входит в состав Черноморского округа, ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ОДНУ ИЗ ЛУЧШИХ МЕСТНОСТЕЙ В МИРЕ ДЛЯ РАЗВЕДЕНИЯ ВИНОГРАДНИКОВ... Российское государство тратит в настоящее время миллионы рублей ежегодно на ввозимые из-за границы вина, а этой траты можно бы, если не совсем, то по крайней мере сократить путем развития виноделия на восточном берегу Черного моря…
...Производства этого продукта в недалеком будущем будет выступать на всемирном рынке мощным конкурентом  Франции,  Германии и каждый понимающий  этот край специалист  должен соглашаться с моим мнением, что в руках предприимчивого населения и деятельной администрации на юго-западном склоне  Кавказа откроется новая Калифорния вина..."
Провидческие предсказания Ф.И. Гейдука сегодня сбылись. Сегодня вина Краснодарского края вполне конкурируют с винами Франции и Германии.
С таким заявлением Ф.И. Гейдука связывают развитие виноделия в удельном имении Абрау-Дюрсо. Но до русско-турецкой войны в имении виноград не высаживали, а занимались животноводством и разведением лошадей. Война заставила перегнать лошадей подальше с побережья в Ставропольский край, и только после войны, успехи новороссийский виноградарей и виноделов, заставили развести в имении виноград…
В 1876 году Д.В. Пиленко был отчислен от должности с причислением к Кавказской армии.  В 1878 г. его назначен командиром временной Кубанской казачьей дивизии и по упразднении ее отчислен от должности и вышел в отставку.
Отметим, что на конец 1875 года население всего Черноморского округа составляло всего 18.620. А преступность Новороссийска в этому году была самоубийств - 2, убийств - 3, грабежей и разбоев - 2, и два пожара.
За верную службу генерал Д.В. Пиленко получил от государя в вечное и потомственное пользование 3600 десятин земли в Натухайском и Шапсугском отделах Черноморского округа. Земли были разбросаны по всему округу. Часть – под Анапой и Новороссийском, а часть на границе округа с Абхазией. Видимо, это было сделано специально, что бы начальник округа, объезжая свои имения вынужден был объезжать весь округ.
Немцы, переселенцы из Таврической губернии, в 70-е годы XIX в. купили у генерала более 1800 десятин земли и основали свою колонию «Сусик» (по названию местного родника). И переименовали ее в Пиленково. Но в 1922 году Советское правительство передало этот район Советской Грузии.
Выйдя в отставку, Д.В. Пиленко переселился под Анапу в имении, названное им Хан Чакрак. Здесь он занимался садоводством, разведением винограда и виноделием. На зиму семья Д.В. Пиленко переезжала в Анапу.
Как считают Анапские краеведы генерала Д.В. Пиленко – создатель цивилизованного облика Анапы. Уличная планировка, во многом сохранившаяся и поныне, – заслуга Пиленко. Он стал инициатором разбора укреплений бывшей турецкой крепости и продажи населению камня для возведения зданий. Таким образом, пополнялась городская казна и решалась проблема снабжения застройщиков стройматериалами. По инициативе Дмитрия Васильевича в Анапе было построено два каменных храма: Свято-Онуфриевский и Свято-Осиевский.
20 февраля 1895 года умерла жена генерала Надежда Борисовна. Она была похоронена в склепе, в саду имения «Хан Чакрак». Такова была воля генерала. А ровно через две недели, 8 марта (по новому стилю 20 апреля) 1895 года скончался и сам Дмитрий Васильевич. Его похоронили рядом с любимой женой.

Готовя материал о генерале Д.В. Пиленко, я задумался о том, что было бы, если бы Дмитрий Васильевич не продал бы участок Ф.И, Шашину, а стал бы сам заниматься разработкой цемента? Думаю, что два генерала Д.В. Пиленко и Л,Е. Адамович, владелец соседнего участка, сумели бы договориться между собой. Тогда бы Лиза Пиленко выросла бы не среди садов и виноградников на берегу моря, а рядом с цементным заводом, хотя и на берегу моря. Она бы была богатой невестой, но стала бы поэтом? Производства цемент - это карьеры, это перемол камня, это обжиг, это пыль и грязь ни как не способствуют поэзии. И Фёдор Гладков, живший рядом с цементными заводами, стал писателем- прозаиком и далеко не поэтом. Не та стихия.
Мы должны благодарить судьбу за всё, за то, что Д.В. Пиленко продал свои заводы. А его внучка Лиза провела своё детство в Анапе, среди садов и виноградников, на берегу моря. И появился поэт "Серебряного века", настоящий человек.

До середины 20-х годов ХХ века в Анапе были Пиленков переулок и  сквер им. Пиленко. Были и нет, переименовали. Но под Анапой сохранилось село Юрьевка, ныне Юровка, названное так в честь Юрия Дмитриевича, сына генерал, отца Елизаветы Юрьевной.
А памятная доска в честь Елизаветы Юрьевны установлена в Латвии...
Сейчас в Анапе возвращают старые названия улиц. Вернули улицу Генерал Гудовича. Может мы доживем до того дня, когда в Анапе появиться небольшая тенистая улочка Лизы Пиленко или Елизаветы Юрьевной Кузьминой-Караваевой, в садах, вся увитая виноградом...

Продолжу цитировать книгу:

Фото из книги

После окончания университета Ю.Д. Пиленко работал в различных судах страны. В 1890-1895 гг. был товарищем прокурора Рижского окружного суда. Именно здесь, в Риге, у него родилась дочь Елизавета и сын Дмитрий.
"Воспитывали мы детей, - пишет Софья Борисовна, - заботливо, ласково, но сурово. Если муж или я говорили "нельзя", то это было беспрекословно, и они уже больше не приставали - "дай", "позволь"... Наша задача была в том, чтобы вырастить здоровых, неизбалованных и не из¬неженных людей, и, с Божьей помощью, дочь и сын были здоровые, стойкие и крепкие люди. Когда они были детьми, тетки прозвали их "маленькие спартанцы". Они были общими любимцами огромной семьи моего мужа." (Париж, 1949 г.)
В 1895 году семья  Пиленко переезжает в Анапу. С 1895 по 1905 годы Юрий Дмитриевич был городским мировым судьей. 21 декабря 1899 г. его  назначили почетным смотрителем Анапского 3-х классного городского училища.
В то же время он продолжил дело отца, став незаурядным агрономом и виноградарем. Юрий Дмитриевич - автор целого ряда работ по развитию виноградарства в районе: "Виноградная лоза "Португизер", "Земельный кредит под виноградники", "Об открытии близ Анапы низшего училища виноградарства и виноделия" и др.
В 1902 году Софья Борисовна повезла Лизу сдавать экзамены в гимназию. "С нами, - вспоминает она, - пое¬хала её гувернантка, за год до этого окончившая институт. Она оказалась прекрасной преподавательницей. Лизу увели экзаменоваться. Через несколько минут дверь отворилась и начальница гимназии подошла к нашей Марии Николаевне: "Я нарочно открыла дверь, чтобы Вы могли слышать блестящие ответы Вашей ученицы."
В 1905 году Юрий Дмитриевич назначается директором знаменитого Никитского ботанического сада, в Крыму и одновременно директором училища, которое существовало в саду. Назначен (этого от него и не скрывали), чтобы искоренить крамолу в настроениях преподавателей и студентов училища. В конце 1904 года среди студентов начались революционные выступления. Они приняли такой размах, что в марте 1905 года несколько студентов были исключены из училища, а директора Т.Н. Лагермарка власти Ялты сместили как не справившегося с волнениями в Саду и в училище. Однако и новый директор, вопреки ожиданиям жандармских властей, оказался солидарен с учащимися. Он принимал участие в митингах и демонстрациях вместе со студентами в самый разгар Первой русской революции. В начале 1906 года по¬лицейские репрессии усилились, и в феврале 1906 года директор Сада Ю.Д. Пиленко и еще 4 революционно настроенных преподавателя были уволены. Были исключены также 36 студентов. Училище временно закрыли. В Саду была введена вооруженная полицейская охрана.
Так Юрий Дмитриевич временно стал безработным.
Однако его ум и знания ценили, и вскоре он получает назначение в Главное управление земледелия и землеустройства в Петербурге. В Анапе стали собираться в дорогу. Ехать в столицу было, решено осенью. Однако 17 июля 1906 года Юрий Дмитриевич скоропостижно умирает. Елизавета Юрьевна вспоминала об этом дне в 1936 году: "Тридцать лет тому назад, летом 1906 года, в моей жизни произошло событие, после которого я стала взрослым чело¬веком...
Единственно, что смущало и мучило, - это необходимость дать ответ на самый важный вопрос: верю ли я в Бога? Есть ли Бог? И вот ответ пришел.
Пришел с такой трагической неопровержимостью. Я даже и сейчас помню пейзаж этого ответа. Рассвет жаркого летнего дня. Ровное румяное небо. Черные узоры овальных листьев акаций. Громкое чириканье воробьев. В комнате плач. Умер мой отец. И мысль простая в голове: "Эта смерть никому не нужна." Она несправедливость. Значит, нет справедливости. А если нет справедливости, то нет и справедливого Бога. Если же нет справедливого Бога, то, значит, и вообще Бога нет." (Е.Ю. Кузьмина-Караваева, "Встречи с Блоком: К 15-летию со дня смерти.") ,
Об этом же периоде жизни Лизы вспоминает Софья Борисовна: "Здоровье мужа пошатнулось и через год он умер. Это было для всех нас очень тяжело, а для Лизы первым ударом в жизни. Ей казалось, что Бог несправед¬лив, позволив умереть еще молодому, деятельному и чест¬ному человеку, и у нее в душе происходила мучительная душевная борьба с неверием."
19 июля Юрий Дмитриевич был похоронен на городском кладбище Анапы, но в дальнейшем по просьбе родственников перезахоронен в имении "Хан Чокрак", в семейном склепе, где покоился прах его родителей.
К слову сказать, местные жители сохранили это место - и могила семьи Пиленко, и памятник над ней существуют и сегодня, хотя значительно разрушены временем.

В январе 1908 года двоюродная сестра Лизы, Таня Чистович, привела ее на вечер поэтов. Позже Елизавета Юрьевна вспоминала: "Однажды она повезла меня на литературный вечер какого-то захудалого реального училища, куда-то в Измайловские роты. В каждой столице есть своя провинция, так вот и тут была своя Измайловскоротная, реального училища провинция..." ("Встречи с Блоком"). На этом вечере Лиза впервые увидела и услышала Александра Блока. Его стихи поразили. Казалось, он умеет читать ее мысли, он думает о том же, о чем и она, он знает разгадку тайны, над которой безуспешно бьется в последнее время Лиза.
Она мечтает о встрече с поэтом - несколько раз приходит к нему на Галерную, 44, но не застает его дома. 6 февраля 1908 года Лиза снова идет к поэту, решив дож¬даться его во что бы то ни стало. Позже она напишет: "Жду долго. Наконец, звонок. Разговор в передней. Входит Блок. Он в черной широкой блузе с отложным воротником, совсем такой, как на известном портрете. Очень тихий, очень застенчивый.
Я не знаю, с чего начать. Он ждет, не спрашивает, зачем я пришла. Мне мучительно стыдно, кажется, всего стыднее, что в конце концов я еще девчонка, и он может принять меня не всерьез. Мне скоро будет пятнадцать лет, а он уже взрослый - ему, наверное, лет двадцать пять.
Наконец собираюсь с духом, говорю все сразу. Петербурга не люблю, рыжий туман ненавижу, не могу справиться с этой осенью, знаю, что в мире есть тоска, брожу по островам часами и почти наверное знаю, что Бога нет.
Все одним махом выкладываю. Он спрашивает, отчего я именно к нему пришла. Говорю о его стихах, о том, как они просто в мою кровь вошли, о том, что мне кажется, что он у ключа тайны, прошу помочь. Он внимателен, почтителен и серьезен, он все понимает, совсем не поучает, и кажется, не замечает, что я не взрослая..." (""Встречи с Блоком").
Многие исследователи утверждают и поныне, что Блок остался холоден к чувствам девочки, что он отнесся х ней как добрый учитель относится к ребенку - при этом все ссылаются на стихотворение, которое он отправил ей в большом голубом конверте:
"Когда вы стоите на моем пути
Такая живая, такая красивая..."
Многие знают, что в тот же вечер поэт написал еще одно стихотворение. Но немногие знают, что это стихотворение ой также посвятил Лизе Пиленко, хотя и оставил его у себя:
Она пришла с мороза. Раскрасневшаяся. Наполнила комнату Ароматом воздуха и духов Звонким голосом
И совсем неуважительной к занятиям Болтовней.
Она немедленно уронила на пол
Толстый том художественного журнала
И сейчас же стало казаться
Что в моей большой комнате .
Очень мало места.
Все это было немножко досадно
И довольно нелепо.
Впрочем, она захотела,
Чтобы я читал ей вслух "Макбета".
Едва дойдя до "пузырей земли"
О которых я не могу говорить без волнения,
Я заметил, что она тоже волнуется
И внимательно смотрит в окно.
Оказалось, что большой пестрый кот
С трудом лепится по краю крыши
Подстерегая целующихся голубей.
Я рассердился больше всего на то,   
Что целовались не мы, а голуби,
И что прошли времена Паоло и Франчески...
На то, что это стихотворение посвящено именно Лизе Пиленко, а не кому-нибудь другому, указывает сразу несколько моментов:
- это стихотворение написано в тот же вечер, что и первое - 6 февраля, а доподлинно известно, что в этот вечер у поэта была только Лиза Пиленко, именно с ней он говорил весь вечер - до глубокой ночи, они читали друг другу стихи, размышляли, советовались;
-   это стихотворение написано, как и первое так называемым "белым стихом". Поэт был взволнован этой встречей и поэтому просто записал свои -мысли, не рифмуя их;
- из стихотворения видно, что речь идет о девочке-подростке - "неуважительная к занятиям болтовня", "звонкий голос", "уронила на пол толстый том художественного журнала";
- Лиза Пиленко, как я уже отмечал выше, была не по годам крупной девушкой, поэтому "в большой комнате поэта сразу стало мало места";
- поэт говорит о том, что он жалеет о безвозвратно прошедших временах Паоло и Франчески, то есть, он жалеет, что не может предложить ей стать его любовницей, ведь ей 15, а ему уже 27, он женат и любит свою жену;
- Лиза была влюбчивой девочкой - это сразу чувствуют мужчины. Можно понять Блока, который провел весь вечер с юным милым созданием в темной комнате. Даже не говоря о любви ни слова, они оба почувствовали,
что многого не договаривают... Не случайно Лиза писала много лет спустя, что в этот вечер она оставила на Галерной часть своей души...
Стихотворение осталось у поэта, а отправлено Лизе было другое,    немного назидательное. Лиза обиделась, порвала и стихотворение, и конверт. Она попыталась забыть о Блоке. Чтобы доказать ему, что она уже не ребенок, в феврале 1910 года Лиза выходит замуж за помощ¬ника присяжного поверенного, социал-демократа, Дмитрия Кузьмина-Караваева. На свадьбе были все ее подруги (первая десятка из гимназии Таганцевой) - они только заканчивали 8-й класс, а она была уже курсисткой и невестой.

Брак этот был неожиданным для многих, в том числе и для самой Лизы. Однако, как пишет Софья Борисовна: ' "У ее мужа были большие связи с литературным и религиозно-философским миром и масса знакомых. Их всюду приглашали. Они бывали на обедах, вечерах, докладах, лекциях, на башне у Вячеслава Иванова, в театре, в "Бродячей собаке."
Род Кузьминых-Караваевых восходит к правлению Ивана Грозного. По сказаниям древних родословцев этот род выехал в Новгород из "прусс".
Во время похода царских войск на Новгород новгородский посадник Кузьма вынес царским войскам каравай хлеба. Отсюда и фамилия - Кузьмины-Караваевы. Так гласит семейная легенда, которую Лиза рассказывала по¬другам сразу после замужества (С. Кайдаш, Мать Мария, "Наука и религия", 1986. - № 6, с. 44). Иван Иванович Кузьмин-Караваев был в 1478 году московским боярином.
Елизавета Юрьевна писала о своем замужестве: "В 1910 году я вышла замуж. Мой муж из петербургской семьи, друг поэтов, декадент по самому высшему существу, но социал-демократ, большевик. Семья профессорская; в ней культ памяти Соловьева, милые житейские разговоры о нем... Ритм нашей, жизни нелеп. Встаем около трех дня, ложимся на рассвете. Каждый вечер мы с мужем бываем в петербургском мире. Или у Вячеслава Иванова на башне, куда нельзя приехать раньше 12 часов ночи, или в цехе поэтов, или у Городецких." ("Встречи с Блоком"). Дмитрий Кузьмин-Караваев был стряпчим в "Цехе поэтов",  и  благодаря этому обстоятельству к Петербургскому миру стала приобщаться и Лиза.
В это время она экстерном закончила Богословский институт. Готовилась дома - по лекциям, присылаемым ей ректором Богословского института, а экзамены ходила сдавать на дом к профессорам. Двое ее не приняли - как вспоминает Софья Борисовна, - один был болен, а второй испу¬гался, что она, наверное, террористка. У остальных она получила "Весьма"...
В 1912 году в "Цехе поэтов" вышел первый сборник се стихотворений - "Скифские черепки". Один экземпляр сборника был отправлен Блоку.
Лето 1910 и 1911 года Лиза провела вместе с мужем в имении Кузьминых-Караваевых "Борисково" Бежецкого уезда Тверской губернии. Рядом с "Борисково" находилось "Слепнево" - имение Гумилевых. В "Слепнево" Лиза познакомилась с поэтом Николаем Гумилевым и его женой -Анной Ахматовой, с художников Дмитрием Бушеном - двоюродным братом мужа.
Лето 1912 года Елизавета Юрьевна провела в Анапе, в имении "Джемете", Здесь у нее гостил писатель Алексей Толстой вместе с женой - Софьей Исааковной. Жена Толстого вспоминала позднее: "Летом 1912 года мы по приглашению поэтессы ЕЛО. Кузьмпной-Караваевой по¬ехали к ней в, Анапу. Лето, было жаркое. По ночам мы часто бежали от духоты из дому и уходили в сад, где спали на земле, на разосланных тулупах. На заре А.Н. Толстой пробуждался первым и будил меня, чтобы посмотреть на восход" солнца. В Анапе мы много работали. Здесь А.Н. Толстой работал над пьесой "День Ряполовского".
Встречались Елизавета Юрьевна с А. Толстым и его женой и позже, в Москве. В своей трилогии "Хождение по мукам" А. Толстой описал и дом на берегу моря, и дюны, и виноградники. А образ Елизаветы Киевны Расторгуевой написан им с Елизаветы Юрьевны - он и сам не скрывал этого, хотя изобразил он ее уж очень легкомысленной женщиной (за что Анна Ахматова подвергла его резкой критике).   
Летом 1912 года продолжилась дружба Елизаветы Юрьевны с поэтом Максимилианом Волошиным. Она знала его с детства. Ее мать, Софья Борисовна, пишет: "Как-то Лиза вместе со своей теткой Ольгой Дмитриевной Щастливцевой, на которую была похожа внешностью, умом, административными наклонностями и способностью к художественным- рукоделиям, поехали в Феодоссию, которая тут недалеко, на какую-то увеселительную про¬гулку в Коктебель. Ольга Дмитриевна на другой день вернулась одна и рассказала, что, когда в Коктебеле они сошли на берег, увидели большую компанию мужчин и женщин в белых туниках с венками на головах. Несколько мужчин были с большими бородами и когда они увидели Лизу, раздался общий крик: "Лиза!". Это был поэт Макс Волошин со своими гостями. Лиза осталась погостить у Волошиных несколько дней. В доме у него хозяйничала мать поэта, очень хорошая женщина, но оригиналка: оде¬валась по-мужски - в бархатном камзоле, шароварах и сапогах."
Летом 1912 года Елизавета Юрьевна вместе с А. Толстым снова поехала в Коктебель к Максу Волошину, у которого был собственный дом на берегу моря. Причем приезд Кузьминой-Караваевой в Крым отметила газета "Крымский курортный листок", выходившая в Симферополе. "22 июля, прибыв в Коктебель на пароходе "Кафа", Елизавета Юрьевна приняла участие - вместе с Волошиным и Толстым - в импровизированном концерте на берегу моря."
Пройдет всего шесть лет с небольшим и М. Волошин, А. Толстой и еще ряд известных литераторов России обратятся с письмом к генералу Деникину, чтобы спасти Елизавету Юрьевну от расстрела...